Герман Матвеев - Первая весна
— А парники зачем?
— Рассаду картошки выращивать.
— Не знаю, Зина. Это всё с агрономом решайте. Теперь всё? — спросил он.
— Ящики нужны, — сказал Ваня, — но это мы сами сделаем.
— А ты распорядись, чтобы дали гвоздей и доски, — вставила Зина.
Она уже успокоилась и гордо поглядывала на собравшихся подруг. Победа осталась за ними. „Что бы ещё такое у него попросить?“ — думала девочка, но ничего придумать не могла.
— И вообще ты должен нам во всём помогать, — докончила она. — Чтобы не ходить потом за тобой и не клянчить. Знаю я тебя! Того нет, того нельзя или некогда…
— Поможем, ребята! — улыбнулся Николай Тимофеевич.
Ему понравились и горячность дочери, и уверенная настойчивость Вани.
— Если дело будете делать, — поможем! — поощрительно повторил он. — Разве мне жалко? Дело общее, для колхоза стараетесь!
Дверь постоянно открывалась и хлопала. Ребята всё прибывали. Вернулся запыхавшийся Саша, а вместе с ним ещё трое мальчиков. Бригада Зины тоже собралась полностью. Опоздавшие дёргали за полу впереди стоящих и шёпотом спрашивали: „Что тут такое? За что Зину ругают?“ А те делали большие глаза и сердито шипели: „Тихо ты! Потом“.
В конце разговора Николай Тимофеевич обратил внимание на „великий сбор“.
— Это что у вас? Общее собрание, что ли? — спросил он Зину. — Нет уж… Давайте где-нибудь в другом месте!
Мальчики гурьбой вышли из комнаты и, окружив Ваню, пошли его провожать. Девочки остались у Зины.
Часть вторая
12. Первые шаги
Василий Степанович Рябинин внимательно осмотрел привезённые клубни и, возвращая их сыну, ободряюще сказал:
— Ну, ну… занимайтесь. Теперь у нас в колхозе всякие сорта. Сравним, который лучше.
— Эти лучше! — уверенно сказал мальчик.
— Надо посмотреть. Правильную агротехнику применишь, вырастет больше. Только ты, Иван, по-научному делай, спрашивай Марию Ивановну. Для сравнения рядом посади другие сорта. Возьми штучку, а то и две „берлихи“, „лорха“ посади кустик, „розовую скороспелку“…
Ваня молчал. Он не хотел спорить с отцом и доказывать, что собирается заниматься не сортоиспытанием, а ускоренным размножением.
— Они задумали одной картошкой полгектара засадить, — ехидно заметил дед. — Грозился в одно лето весь колхоз семенами обеспечить.
Василий Степанович нахмурился и сердито взглянул на отца:
— А какой тут смех! Я слыхал, что картошки можно по два урожая снимать, а в теплых краях — по четыре. Жалко, что лето у нас короткое, пожалуй, не вызреет. Занимайся, Иван. Если и не выйдет, — зато практика хорошая. Неудачи часто лучше удач учат.
Ваня достал ящик, положил туда клубни, закрыл крышкой и поставил себе под кровать, где, по его расчёту, температура была подходящая. Проращивать картофель до белых, так называемых теневых, ростков нужно при температуре 10–12 градусов.
Задвигая ящик под кровать, он как-то особенно ясно почувствовал, что именно с этого момента началось настоящее дело, началось соревнование в работе. Соревнование с бригадой девочек и с городскими юннатами.
Появилась масса забот. Никогда раньше Ваня не думал, что старые навозные кучи у сломанных хуторов, где они копали червей, кому-то понадобятся, а сейчас ему казалось, что если он опоздает, то навоз обязательно кто-нибудь увезёт.
Позавтракав, Ваня отправился к Саше Пыжову, где должна была собраться его бригада. По дороге он встретил Зину.
— Ваня, а я к тебе! — еще издали весело крикнула девочка.
— Зачем?
— Мы составляем сейчас план. Я хотела попросить книжку, которую ты в городе купил… про картофель.
— Вот еще!.. Она мне и самому нужна, — сказал Ваня и, не задерживаясь, пошёл дальше.
Пройдя шагов двадцать, он спохватился.
Как же так получилось? Вот так пионер! Ведь они условились помогать друг другу. Ведь это общественное дело. Сейчас ему книга не нужна, и до вечера он вполне может её дать. Тем более Зине. Она ему всегда даёт свои книги.
— Зина, постой! — крикнул он, оборачиваясь.
Девочка с растерянным видом стояла на старом месте. Отказ Вани сильно её обидел.
— Пойдём! — сказал Ваня, возвращаясь. — Я хотел тоже читать с ребятами, но раз уж вы собрались, то мы будем вечером. Только к вечеру верни. Ладно?
— Обязательно верну! — обрадовалась Зина, — Я хотела переписать для плана…
— А какой ты план составляешь?
— План работ бригады, — охотно ответила она. — Мария Ивановна посоветовала. Значит, так… Слева пишем, какое число месяца, потом — что делать. Ну, например, обломать ростки. А потом, что надо подготовить… Ящики, землю, парник…
— Тебе легко… Ты с ней живёшь! — с грустью промолвил Ваня.
— А я тебе буду всё передавать, что она окажет, — пообещала девочка.
— Ладно. Ты, Зина, если что надо, говори. А что мы будем делать, то и на вас сделаем, — обнадёжил Ваня, чтобы не оставаться в долгу.
— А куда ты картошки положил?
— В ящик под кровать.
— А я под печку. Сухо там не будет? — спросила она.
— А ты положи на них сырые опилки. Тогда ростки дадут корешки и скорей приживутся.
— Вот правильно! А где опилок достать?
— В сарае… Дрова-то пилят…
— Правильно! Вот уж верно, что ум хорошо, а два лучше! — сказала Зина и засмеялась.
Ваня принёс книгу и, передавая, предупредил:
— Поаккуратней. Тоське в руки не давай, залапает. Она палец мусолит.
За время отсутствия Вани Саша где-то стащил три лопаты. Вася Поленов принёс напильник и точил одну из них, когда пришёл Ваня. Критически взглянув на лопаты, бригадир презрительно вытянул нижнюю губу.
— Тоже! Инструмент называется!
— А чем плохие? Острые.
— А черенки-то! Руки занозить можно. Кривые!
Замечание было верным. Все черенки, на которых насадили лопаты, выглядели неважно. Неровные, кривые, грязные.
— Хороший инструмент — половина работы, — продолжал нравоучительно Ваня словами деда.
— У нас есть еловые черенки. Я пересажу, — предложил Боря Дюков.
Ваня взглянул на мальчика. Боря был меньше всех ростом, но по характеру, пожалуй, самый положительный. Всякое дело он доводил до конца, никогда не жаловался на трудности, и, конечно, черенки он сделает не хуже других. Но согласиться так вот, с первого слова, это казалось Ване слишком просто…
— У тебя не выйдет! — пренебрежительно сказал он.
— Почему не выйдет? — удивился Боря.
— Не сумеешь.
— А вот сумею! Так сделаю, лучше плотника.
— Плотник что-о! Ты бы сказал — лучше столяра!
— И лучше столяра сделаю! — запальчиво сказал Боря.
Ваня, а за ним и остальные ребята засмеялись. Этот смех ещё больше раззадорил Борю:
— А чего вы смеётесь? Давайте на пробу. Ты, что ли, сделаешь? — сказал он, обернувшись к Васе Поленову, с которым часто спорил за первенство.
— Да уж получше тебя сделаю! — ответил тот.
— Ладно! — остановил их Ваня. — Пускай Борька делает. А если плохо, тогда мы тебе дадим пересадить. Борька, лопаты унесёшь вечером к себе, а сейчас пошли к нашему хутору.
Захватив лопаты, направились в конец деревни.
— Ребята, а носилки-то? — спохватился Ваня.
— Возьмём на ферме, — беспечно сказал Вася.
— Буянова заругается.
— А она и не увидит! — заметил Саша.
— Она не увидит!? — воскликнул Боря, — Еще как увидит-то! Глаза у неё, знаешь, какие… А не увидит, так услышит. Нет! С ней лучше не связываться.
Пятёрка ребят остановилась. Что же делать? Без носилок идти за навозом бесполезно. Не в карманах же носить?
— У тёти Вари на складе есть. Я видел, — неуверенно сказал Костя, но на него сразу замахали руками и Вася и Боря.
— Ну-у! У неё прошлогоднего снега не выпросишь!
— Может, к вам, Боря, сходить? Михаил Михалыч даст.
— Далеко…
— А если у Тиши попросить? — предложил Саша, и лица всех просияли.
— Во́! Тиша даст! — уверенно сказал Ваня, и стайка ребят понеслась к конюшне.
13. Бригада девочек
Несмотря на то, что в школе Зина шла отличницей и пользовалась у девочек уважением, был у неё один недостаток, о котором мало кто знал: в душе она была трусиха, не верила в свои силы и всегда сомневалась в успехе. Всякий раз, когда учитель задавал задачу или тему сочинений, Зина пугалась и думала про себя: „Всё! Пропала! Двойка. Ничего у меня не выйдет“. Проходило какое-то время, она успокаивалась и начинала решать задачу. И странное дело: задача оказывалась легче, чем ей казалось вначале, и вместо двойки Зина получала пятёрку. Но это её не излечивало. Она думала, что это простая случайность, везение и что в следующий раз всё будет по-другому.
Раньше, в первых двух классах, она не скрывала своего страха перед малейшей трудностью и часто плакала над учебниками.
