Александр Ампелонов - Специальный приз
— Он еще и не то делает. Малыши ему в обед яблоки всегда отдают.
— За такие дела ему темненькую сделать надо, — возмутился я.
— Сперва надо сказать Володе, — предложил Костя.
— Нет уж, я так не играю, — запротестовал Олежка.
— Чего ты боишься? — удивился я.
— Все равно я вам ничего не говорил. Мне в запасе сидеть неохота.
Олежка упорно стоял на своем. Он полагал, что для Володи дружба дороже справедливости.
— Что будем делать? — мрачно спросил Костя, когда мы вышли из столовой.
— Как это «что»? Скажем Володе.
— А кто будет финал играть?
— Что мы, без Юрика не выиграем? — возмутился я.
…После полдника была последняя перед кубковой игрой тренировка. Мы играли на двое ворот, и Юрик забил голов больше всех — шесть. Болельщики бурно приветствовали каждый его удар, каждый финт. В перерыве Юрик посылал малышей за водой, а после тренировки вручил свою грязную майку Наташке, которая бережно, как реликвию, понесла ее в стирку.
Целый вечер я выбирал момент, чтобы поговорить с Володей. Оставшись без Кости и Олежки, я понял, что заговорить с Володей о проделках Юрика совсем не просто…
Вечером перед отбоем, когда мы мыли ноги, в умывалку вдруг заглянула Блинова и отозвала Володю в сторону. Они вышли наружу и остановились возле пожарной бочки. Я быстро завернул кран. Через открытую дверь доносились обрывки разговора.
— Ну и пусть не доказано, — говорила Ленка. — Это же видно — малыши его покрывают. Играть в команде он не должен.
— Без него нам кубок не выиграть, — помолчав, сказал Володя. — Да и не похоже это на него…
— Еще как похоже. Я сама видела, как после обеда он у малышей яблоки брал. Эх ты, своих друзей не знаешь!
Я незаметно выскользнул из умывалки и помчался в палату.
Вскоре появился Юрик, веселый, довольный собой. Он сунул нос в окно; убедившись, что воспитателя в палате нет, закинул на подоконник ногу и вдруг провалился вниз. Я подбежал к окну и увидел Володю. Он держал Юрика за воротник.
— Ты по какому праву яблоки у малышей отбираешь? — Володя был бледен, говорил с трудом.
— Я? — растерялся Юрик. — Кто тебе сказал? Блинова?
— Не имеет значения.
— Ты ее больше слушай. Ничего такого не было.
— Было, — сказал я.
— Так… — Володя помолчал. — Играть в финале не будешь.
Настал день финала. Перед разминкой Володя объявил состав команды. Юрика он не назвал.
Все молчали. Юрик обиженно поджал губы и побежал жаловаться.
Началась разминка. Здесь, в «Салюте», все было непривычно. По радио объявляли составы команд. Вдоль поля шумели трибуны. На беговой дорожке стоял покрытый бархатной скатертью стол. На нем ожидал победителя серебряный кубок. Мы мазали по очереди мимо ворот и с опаской поглядывали на соперников, которые все, как один, оказались невозможными верзилами.
Перед самым свистком на поле вышел физрук:
— Володя! Что там у вас опять случилось? Силкина обязательно поставь.
— Это невозможно, — твердо сказал Володя.
— Почему?
— Он знает почему.
— Не понимаю, — пожал плечами Константин Иванович. — Решающий матч, а у тебя личные счеты.
— Не личные, — сказал Володя.
— А кто пойдет по правому краю? — поморщившись, спросил физрук. Он был убежден, что без Юрика кубка нам не видать как своих ушей.
Началась игра. Первые пять минут мяч гулял в центре. От волнения никто не мог сделать нормальную передачу. Потом «салютовцы» пришли в себя, и на наши ворота обрушился настоящий шквал. Максим метался от штанги к штанге, кричал на защитников. Нам забили первый гол. Володю держали целых три защитника. Они не отходили от него ни на шаг, даже если мяч был у своих. Зато Костя бегал свободным. Несколько раз он прорывался к штрафной в одиночку, но вратарь «Салюта» прыгал как обезьяна…
В перерыве физрук устроил нам разнос. Юрик вертелся рядом и давал ценные советы.
— Силкин, — подозвал его Константин Иванович, — кончай болтать и быстренько раздевайся!
— Я? — с готовностью переспросил Юрик и стал стягивать свитер.
— Константин Иванович, — сказал Володя, — замен никаких не надо.
— Это почему? Мы проигрываем: два — ноль. Я тебя, Володя, не понимаю.
— Пусть извинится, — вдруг предложил Максим. — И обещает, что больше не будет.
— За что извиняться, если я ничего не делал? — запел старую песню Юрик.
— Нет, делал, — сказал я.
— Не знаешь — не говори, — канючил Юрик. — Сперва доказать нужно…
Судья дал свисток. Пока мы строились у бровки, физрук привел вожатого Валеру.
— Володя, что у вас с Силкиным? — спросил вожатый.
— Он у малышей гостинцы отбирал и говорил, что для футбольной команды.
Не сказав ни слова, Валера направился к трибуне.
Во втором тайме все переменилось. На пятой минуте Володя подхватил мяч в центре поля и неудержимо рванулся вперед. До самой штрафной была зеленая улица, а дальше стояла стена из четырех защитников. Они, наверное, рассчитывали, что Володя без боя отдаст мяч или пробьет по воротам издалека. Но тут случилось такое, чего никто не ожидал. Володя на мгновение остановил мяч позади себя и, закрутив его ногами, перебросил через стенку. Вратарь выскочил из ворот, но Володя оказался у мяча на секунду раньше и «размочил» счет.
«Салют» ушел в глубокую защиту. От Володи ни на шаг не отходила стража, а защитники откровенно играли на отбой. Они считали, что таким образом ничего не стоит удержать разрыв в счете.
В середине тайма назначили штрафной. Володя не спеша подошел к мячу. «Салютовцы» лениво ставили стенку. Они были уверены, что штрафные с двадцати метров забивают только по телевизору.
Володя разбежался. Последовал сверхмощный удар, «стенка» от страха повернулась спиной, вратарь повис в прыжке, но мяч влетел прямо в сетку. Счет стал ничейным.
Мы торжествовали. До конца встречи оставалось целых пятнадцать минут… А в случае ничьей каждой команде полагалось по пять пенальти, и здесь у нас были шансы на победу: Максим — самый хитрый вратарь на свете и в двух случаях из трех запросто угадывает угол.
Но тут случилось непоправимое. У наших ворот назначили угловой. Подача была совсем неопасной, мяч летел за ворота и, как дважды два, должен был уйти на свободный. Так, наверное, и случилось бы, если бы Олежка не попытался его остановить. Он вытянул вперед ногу и коленкой послал мяч в собственные ворота… Игра была проиграна.
Мы медленно шли по шоссе. Той самой дорогой, по которой столько раз за последнее время возвращались победителями. Девчонки несли обратно в лагерь цветы. Они так верили в нашу победу! В хвосте шел и горько плакал Олежка. Лена пыталась его успокоить.
— Зря Юрика не взяли… — вздохнул Костя.
— Правильно сделали, — сказал я.
Все молчали. У развилки Максим остановился. Он считал, что лучше войти в лагерь без всякого шума, через хозяйственный двор.
Но Володя, поколебавшись секунду, пошел прямо к главному входу, где весело шумели не подозревавшие о нашем поражении болельщики.
Опустив головы, мы поплелись за капитаном. Володя спокойно шел впереди.
Он почему-то совсем не был похож на проигравшего.
Специальный приз
1
На новогодний бал мы пришли первыми: я, Саня и Игорек. Мы всегда и всюду вместе, второй такой компании у нас в классе нет. Если не считать РИТОЛО — так называют себя четыре девчонки: Рита Тышкевич, которая придумала это название, Лена Петрова и две Ольги: Завьялова и Дугинец.
На школьный двор мы, как обычно, попали через забор. В актовом зале уже горел свет. Шторы были раздвинуты, в центре зала мерцала огнями елка, которую наш класс украшал сегодня вместо двух последних уроков. Мы пустились бегом через покрытый снежным ковром стадион к парадному входу. Первым, переставляя длинные, как ходули, ноги, летел Саня в своих фирменных джинсах «Ли».
Из нашей троицы Саня одевается лучше всех и больше всех нравится девчонкам. Волосы у него красиво вьются, а на физиономии всегда румянец. Кроме того, в обществе он обычно молчит, а девчонок загадочные личности привлекают в сто раз больше, чем такие болтуны, как Игорек. К тому же Игорек и ростом не вышел: он маленький и плотный, как боксер. О своей внешности не могу сообщить ничего интересного. Но я не огорчаюсь. Как говорит мой отец, красота в первую очередь нужна женщине, мужчине достаточно быть чуть-чуть симпатичнее обезьяны. Вот только джинсов у меня нет. Санин отец два года проработал шофером в посольстве, а мои родители за границей никогда не были. Конечно, можно купить джинсы и здесь, но, как говорит мама, жертвовать на какую-то рогожу месячную зарплату она не собирается.
