Валерий Медведев - Непохожие близнецы (До свадьбы заживет)
— Позовите к телефону вашу собаку, — сказал я в телефонную трубку, когда Тулькин по моей просьбе подошёл к телефону.
— А кто её спрашивает? — спросил меня Тулькин испуганным голосом.
— Её просит Джек из угрозыска! — сказал я грубым голосом и подмигнул Трезору и тихо прошептал: — Голос, Трезор!
«Гафф!» — сказал Трезор.
— А по какому делу? — спросил ещё больше испуганный Тулькин.
— По уголовному, — сказал я.
— А кто её просит?
— Я же сказал: Джек из угрозыска!
— Он ищейка?
— Он ищей.
— А по какому всё-таки делу? — спросил совсем перепуганный Тулькин.
— По делу пропажи у вашей Гальды золотой медали, полученной ею на последней собачьей выставке!.. Она должна дать некоторые показания… Голос, Трезор! — тихо прошептал я, и Трезор оглушительно залаял снова.
Перепуганный Тулькин подозвал свою Гальду к телефону, и она начала так радостно давать в трубку свои показания нашему Трезору, что в комнату тут же вбежала моя мама…
Уже давно и я и Трезор были изгнаны из дома, уже замолчал Трезор, а я уже кончал ломать свою голову над тем, как отомстить моему врагу, а теперь и Таниному врагу, и Сашиному врагу, — Вадиму Лютатовскому, а тулькинская Гальда всё ещё продолжала во весь голос «давать показания», правда, не в телефонную трубку, а так просто, видно, она совсем ошалела от своего первого телефонного разговора.
А Лютатовский, ну что я ему сделал плохого… У них дома есть чудесное пианино. И на этом пианино Лютатовские родители насильно учили Вадима музыке. А Лютатовский ненавидел музыку, а Дерябин её любил (но у Дерябина дома стоит очень плохое пианино). Вот я однажды и сказал Лютатовскому, я ему сказал:
— Не жмись! У Дерябина на днях день рождения, вот и подари своё пианино Антону.
— А как же я его перетащу к нему? — спросил меня Вадим.
— Поможем, — сказал я. — Чем можем. Грузчиков я беру на себя…
В общем, когда дома не было родителей ни у Дерябина, ни у Лютатовского, мы это прекрасное пианино перетащили запросто к Дерябину в дом… Танечка Кузовлева очень любила музыку, и я думал, что я тоже со временем полюблю музыку и мы будем с ней вместе слушать её в исполнении Антона Дерябина. И ему было бы приятней играть для нас на хорошем пианино…
Главное, что и обратные «перетаски» я ведь тоже взял на себя… А в общем-то, конечно, зря я старался, всё равно Танечка слушала бы музыку не со мной, а с моим братом Сашей…
— Ну что? — услышал я в окне голос Антона Дерябина. — Болит? — Он уже несколько раз прибегал ко мне с этим вопросом.
— Болит, — сказал я.
Дерябин помолчал и сказал нерешительно:
— А вдруг всю жизнь будет болеть?
Я ничего не ответил.
— Да нет, — сам же успокоил меня Дерябин, — заживёт… до этого-то обязательно заживёт.
— До чего «до этого»? — спросил я.
— Ну до свадьбы, — объяснил Дерябин. — Моя мама всегда так говорит, если со мной что-нибудь случится… У меня вот вчера знаешь как голова болела, а мама мне так и сказала: «Ничего, говорит, Антон, до свадьбы, говорит, всё заживёт!..» Так прямо и сказала.
Антон Дерябин после этих слов долго молча смотрел на меня, словно ждал, соглашусь я со словами его мамы или нет, но я ничего не сказал ему в ответ, потому что откуда я мог знать — заживёт это до свадьбы или нет? Я только глубоко вздохнул и уткнулся носом в подушку. Может, конечно, и заживёт… А может, и нет…
