Борис Костин - Митины открытия
— Расскажи мне, мамочка, сказку. Про что-нибудь нестрашное и хорошее.
Подумала-подумала мама и сказала:
— Хорошо, слушай.
— Жили-были в одной деревне три соседа, три Ивана.
Иван-дымокур больше всего на свете курить любил. Зимой на печи лежит, а летом в огороде под кустом сосёт свою трубку и кольцами дым пускает. Да так наловчился, что мог дымовые кольца, словно баранки, на гвоздь нанизывать. Дивились люди, как это ловко у него получается.
Иван-певун всё песни распевал. Выйдет в лес, в поле — и соловьём зальётся. Хорошо пел Иван. Но на работе от него немного проку было: начнёт что-нибудь делать, да так и не кончит. Льётся песня за песней, а работа стоит.
И третьего соседа тоже звали Иваном. Не умел он дымовые колечки пускать, не умел он красивые песни петь, зато был в колхозе на все руки мастер.
Собрались как-то осенью вместе три Ивана. Сели на завалинку, стали про урожай говорить.
— Почему это, — обижается Иван-дымокур, — у меня в огороде картошка мелкая, морковка тощая, помидоры кислые? Плох нынче урожай.
— А у меня он вроде и не плох, да больно уж всё невкусное, — говорит Иван-певун. — Красивое, а невкусное.
— Хорош урожай! — сказал третий Иван. — Смотрите, сколько машин с картофелем, овощами и яблоками с колхозных полей и садов идёт.
И заспорили все трое, почему это такие урожаи везде разные. А дело уже под вечер было, смеркалось.
И вдруг видят, идёт к ним с поля старичок с мешком за плечами. И пахнет от его мешка хлебом пшеничным, липовым мёдом и ароматными антоновскими яблоками.
— Здравствуйте, люди добрые! — поклонился старик. — Слышал я, о чём спор у вас. А чтобы зря не спорить, не ругать Урожай понапрасну — вот вам три яблоньки. Посадите их и ждите: через год я снова приду к вам в эту пору и скажу, почему Урожай не ко всем поровну ласков…
Тряхнул старичок льняной бородой, тронул усы пшеничные и дальше отправился.
Долго молчали изумлённые Иваны: сам дед Урожай к ним приходил, разговаривал с ними.
…Стали поутру яблони сажать.
— Вот беда, — ворчит Иван-дымокур, — лишнее дело на меня свалилось. Эдак и покурить не успеешь.
Кряхтел он, кряхтел, ворчал он, ворчал, но всё-таки посадил яблоньку у себя в огороде. Очень уж ему хотелось угнать, почему к нему Урожай неласков. А посадил-то как: копнул лопатой ямку, ткнул в неё деревце, засыпал корни кое-как и даже не полил. Умаялся бедняга! Снова под куст дымить завалился, да так о тех пор и не подходил больше к яблоньке.
Иван-певун у себя в саду с песней яблоню сажал:
Посажу я яблоньку
С песнями да с ласками,
Будут на ней яблоки
Крупными да сладкими!
И после он приходил к ней. Иногда землю лопатой копнёт, иногда лишнюю ветку обломит, а чаще всё около неё песни пел. Красивые, ласковые песни:
Не плывите, тучи, стойте,
Лейте воду свежую,
Мою яблоньку напойте,
Молодую, нежную.
Слушали люди и думали, вот как любит Иван-певун свою яблоню, вот как он заботится о ней. А бедную яблоньку в это время то червяки, то тли всякие грызли, то паутиной её затягивало, то мучилась она в жаркие дни от злой жажды. У Ивана же до дела руки не доходят. Вот и стоит его яблоня песнями обласканная да неухоженная, не сирота как будто, а сиротинушка.
А третий Иван встал в то утро раньше всех, вместе с солнышком, и понёс свою яблоньку в колхозный сад.
Выкопал там глубокую яму, положил плодородной земли, полил как следует и только тогда посадил яблоню. А вместе с ней посадил ещё много-много яблонь для колхоза. Сел потом Иван-садовник на трактор, вспахал, забороновал землю в колхозном саду, чтобы легче корешкам дышалось, чтобы больше воды было в земле от долгих осенних дождей.
А на зиму укутал садовник все яблоньки еловыми ветками, чтобы зайцы у них стволы не погрызли. Много пришлось потрудиться.
Пришла весна. Ещё больше принесла она хлопот садовнику Ивану. И ветки подрезать надо, и с червяками-листогрызами воевать, и ульи пчелиные в сад надо вынести — с зари до зари трудился садовник в колхозном саду. Только и слышно, как в саду машины гудят, как пчёлы жужжат, как Иван с яблоньками разговаривает.
Растут его яблони, поднимаются, соком, солнышком наливаются. День и ночь трудился Урожай на полях и в садах колхозных.
Вот и осень пришла.
Явился Урожай к трём Иванам.
— Ну, соседушки, — сказал он, — вот я и урожай принёс вашим яблонькам.
— Вот хорошо! — говорит Иван-дымокур. — А уж мы заждались, я давно кадку приготовил — яблоки на зиму мочить. Давай быстрее…
— Погоди, Иванушка! Покажи-ка лучше свои руки. Я ведь каждому из вас по рукам вашим урожай приготовил.
Показал Иван-дымокур свои руки. А руки у него пухлые, нежные, только закоптились малость от табака.
— Вот тебе твой урожай, — сказал сурово дед и повесил на дымокурову яблоню самое мелкое, самое кислое яблочко.
Не пригодилась лентяю кадка!
Показал певун свои руки. Белые у Ивана руки, чистые, лишь одна маленькая мозоль желтеет.
Вынул Урожай из мешка яблоки чуть покрупнее и развесил, их на яблоне Ивана-певуна.
Попробовал Иван одно яблоко и говорит:
— Вот всегда у меня такие яблоки пресные.
А когда глянул дед Урожай на мозолистые и все в ссадинах руки третьего Ивана, то поклонился ему в пояс и сказал:
— За твои мозоли, за труд твой каждодневный, за ласку твою к яблоням, все самые хорошие яблоки — тебе. Где же твоя яблоня?
Пошли они в колхозный сад. Искал-искал Иван яблоньку, да так и не нашёл ту, которую ему дед подарил: он ведь за всеми яблонями одинаково ухаживал.
— Эти яблони все мои, — говорит Иван. — Мои — колхозные…
Взял Урожай свой мешок, тряхнул им над садом колхозным, и словно цветы расцвели в саду — такими яблоками украсилась вдруг каждая яблоня.
— А за твой пот трудовой, около каждой яблони пролитый, — говорит Урожай, — будут твои яблоки самые вкусные, самые сладкие.
Ясно теперь, сынок, почему Урожай не ко всякому ласков?
Куда радуга пропала
После жаркой сухой погоды уже под вечер на деревню надвинулась большая хмурая туча. Всё притихло, попряталось: куры залезли в свой курятник, воробьи за наличник, а щенок Пончик забился под крылечко.
Было тихо-тихо и немножко страшно. Митя сидел около бабушки на крыльце и смотрел, как она готовила вишню для варенья: вставит вишенку в маленькую машинку, нажмёт пальцем на кнопку с пружинкой, — чик! — и косточка вылетает. Ягоды без косточек бабушка бросала в большое блюдо, а косточки вылетали в миску. Из них бабушка сварит вкусный кисель.
А за деревней ворчал гром и поблескивали молнии. Туча всё ближе и ближе, темно стало на крылечке. Во двор вдруг ворвался ветер, закружил куриные пёрышки, поднял столбом пыль выше деревьев — и на пересохшую землю хлынул такой ливень, что даже кустов на берегу Петляйки не стало видно.
— Хорош, дождичек! — радовалась бабушка. — Как его в колхозе ждали.
А дождь всё шумел и шумел над деревней. С крыш, наполняя бочки, хлестали потоки воды, по улице уже давно бежал весёлый ручей, смывая с дороги всякий мусор. В мутных лужах вздувались и тут же лопались пузыри.
Больше часа по кустам и деревьям, по полям и лугам гулял теплый ливень.
— Ну, Митя, теперь и грибки пойдут. Смотри, как напоил землю кормилец-дождичек.
А дождь уже не шумел. Над лугом за деревней ещё висела туча, грохотал гром и полыхали молнии, а на крыши домов, освеженную зелень, на огромные лужи падали только редкие и не очень крупные капли.
— Разбрызгивая лужи, по улице пронесся босоногий Васёк.
— Митя, быстрей сюда! Будем плотину делать…
И Митя, тоже босой, побежал по теплым лужам. Всюду сияла умытая зелень, по улице, под уклон к Петляйке, бежал ручей, уже начинало голубеть небо и первые лучи солнца брызнули на деревню. А ребята, все деревенские мальчишки и девчонки, столпившись у Митиного дома, по колено в воде делали огромную плотину. Командовал, конечно, Петя, он ведь был самый большой.
— Васёк, тащи сюда вот эту доску! Митя, укрепляй вот здесь, а то прорвёт. Соня, Маринка, таскайте ко мне песок. Мишка, беги за лопатой, видишь, как вода прибывает. Ребята, давай камней, живо!
Плотина росла и росла. Взрослые смотрели на детей и улыбались. Завидовали, наверное. И никто не ругал ребят за то, что испачкают трусы и грязи домой принесут — так хорошо было!
— Митя, гляди… — толкнула вдруг мальчика Сонечка.
За деревней над лугом полыхала радуга — такая яркая, такая красивая, какую ни на одной картине не увидишь.
Митя забыл про всё: про ручей, про плотину, про бумажный кораблик, который держал в руках, и всё смотрел и смотрел. Освещенный заходящим солнцем луг сверкал от дождинок, свисающих с каждой травинки, тёмная туча за деревней была уже совсем не страшной, а радуга — и красная, и голубая, и жёлтая — разноцветная радуга обнимала землю.
