Наталья Евдокимова - Боруэлла
– Свинья, – прошипел Боря.
– Где? – искренне поинтересовался я.
Уточнять Борька не стал, а лишь снова закрыл тетрадь рукой, опустив на неё голову. Жажда творческой деятельности меня не покидала.
– Борька, – жалостливо сказал я. – Давай я за тебя сочинение напишу, а?
Тот замотал головой, не убирая её с руки – поэтому затряслась вся парта, отбивая барабанную дробь по паркету. Учительница немного осуждающе посмотрела в нашу сторону:
– Боря, не шуми.
– Видишь, ты её расстраиваешь! – с надрывом в голосе сказал я. – Как ты можешь? Она тебя всему научила, а ты не соглашаешься на простую просьбу ребёнка… П-п-педаго-о-ог…
– Я сейчас из тебя такого педагога сделаю, – сказал Боря почти одними губами, зная, что я услышу. – Если не замолчишь. Разрешить тебе за меня писать сочинение – всё равно что пожелать в школе на второй год остаться.
Это мне что-то напомнило.
– Ты мне должен желание, – обрадовался я. – Помнишь?
– Не, – бесстыдно соврал Боря и отвернулся.
Я вкрадчиво поинтересовался:
– Напомнить? Кухня. Еда. Поход в школу. В общем, так – я диктую, ты записываешь.
Боря громко вздохнул, взял ручку и выжидательно посмотрел на меня. Я воспринял это как сигнал к действию:
– Я хочу быть морем…
– Это писать? – удивлённо переспросил Боря.
– Писать, конечно! И не мешай свободному полёту творческой мысли.
«Я хочу быть морем… Это я решил давно, в тот период, когда я много размышлял, сомневался, придумывал. Тогда мне это показалось удачной шуткой, я даже рассказал её паре-тройке знакомых. Как анекдот.
– Из тебя бы получилось хорошее море, – сказал серьёзно один из них.
С тех пор я стал мечтать. Выбирал время, когда вокруг никого не было, стараясь не прислушиваться к ветру и другим болтунам. Пусть себе разговаривают. Что мне до них? Ведь я – настоящее море. Светящееся море.
Мне непременно хотелось быть таким!
Оставить мудрость и доброту всех морей мира вперемешку с собственной непосредственностью и безалаберностью. if светиться…
Во время шторма брызги разбивающихся волн будут превращаться в искорки и улетать вверх, никогда не возвращаясь. Но я всё равно буду их чувствовать – там, в вышине. if они меня. Им будет весело и радостно.
А я буду разукрашивать ночи в яркое. И если кому-то станет ужасно грустно, он будет ходить по вечерам ко мне в гости. Купаться, разговаривать. Ему будет казаться, что море ему отвечает. Он не узнает никогда, что это на самом деле так…
Я мечтал стать морем, мудрым и добрым, но вместе с тем не хотел быть старым! Пусть я буду молодым морем. Даже маленьким. Ведь иногда мне захочется играть, резвиться и бегать ногами-волнами, поднимая переливчатый шум. Взрослым так поступать нельзя. Вернее, нежелательно.
Я задумывался – интересно, море действительно может быть ребёнком? Или это всегда море, и всё? Когда я смогу превратиться, то обязательно узнаю.
«Хочу быть серебристым морем» – это мой заговор от грусти. Тайное заклинание от всяческих бед.
…Я хотел быть морем – серебристым и светящимся, как ночные звёзды. Сегодня я с ним встретился. Морем оказался первоклассник Вадик…»
Продиктовав последнее предложение, я почувствовал себя немного странно. Мне было и плохо и хорошо. Казалось, что я сделал нечто важное. По крайней мере для себя…
Боря смотрел на меня, будто ждал ещё чего-то.
– Всё! – сказал я ему. – Расчёт окончен. Можешь сдавать.
Боря молчал и продолжал смотреть на меня так же.
– Ну чего? – смутился я. – Что… плохо так, да?
– Элька! Ты поэт…
В голосе Бори звучали уважение, гордость за меня и даже зависть немножко. Я расцвёл, но виду не подал:
– Это же не стихи.
– Не стихи, – согласился Боря. – Ну и что? Необязательно писать стихи, чтобы быть поэтом. Здорово у тебя получается. Только вот…
– Что? – встревожился я.
– Да ничего, просто хвалить-то меня потом будут. А это нечестно. Это – твоё.
– Ерунда, мне не жалко, – сказал я Боре и почувствовал, что жалко до ужаса! – Ты только потом расскажи, как хвалили. Можешь хвалебную речь даже на листочке записать.
– Я лучше расскажу, – улыбнулся Боря.
Семейный ужин в самом разгаре
К вечеру моё настроение немного улучшилось. Хоть мне снова пришлось надеть платье – ведь взрослым нельзя было рассказывать про превращения. Борина мама решила приготовить в честь гостьи (то есть меня, конечно же) пирог! Борин папа в честь гостьи принёс бутылку пива. Я радостно протянул к ней руки, но дядя Миша засмеялся и сказал, что если и угостит меня этой бутылкой пива, то только с пятнадцатилетней выдержкой. При этом он пожалел, что так долго пиво не живёт, особенно эта бутылка. Я повздыхал вместе с ним. Поговорив, мы пришли к выводу, что с этим надо что-то делать, но что именно – не придумали. Одним словом, в лице дяди Миши я нашёл интересного собеседника.
С тётей Надей оказалось сложнее. Когда мы остались с нею наедине на кухне (Боря делал уроки, дядя Миша читал), она стала подробно расспрашивать меня о школе. Больше всего её интересовало, как ведёт себя на уроках Боря. Из меня пытались сделать шпиона!
– Боря на уроках не ведёт, – отвечал я. – Ведут учителя. Боря на уроках сидит.
– И молчит? – интересовалась мама.
Поскольку я не знал, что хочет тётя Надя услышать, то решил с ней соглашаться:
– Молчит.
– А когда вызывают?
– Тоже молчит, конечно! – заверил её я и по удивлённому взгляду понял, что сказал что-то не то. Поэтому решил срочно исправиться: – Ответит и молчит, ответит и молчит, ответит и молчит…
Тётя Надя непонятно хмыкнула. Я решил переменить тему:
– Школа – это не место для детей, правда, тётя Надя?
– Почему ты так думаешь? – встревожилась она. – Это тебе Боря сказал?
– Не-е-ет, – успокоил её я. – Это и так понятно!
Тётя Надя решила всё списать на мой возраст:
– Конечно, тебе в школу ещё рано. Но через годик-другой… ты подрастёшь… поумнеешь… повзрослеешь… и тогда… Кстати! А как к тебе отнеслись учителя?
– Хорошо отнеслись. Особенно одной учительнице рисования понравились мои работы, – уклончиво сказал я. – Она сказала, что я малолетний талант, что меня нужно развивать и побольше воспитывать.
В ходе разговора я расслабился и проболтался, что познакомился с мальчиком-первок лассником.
– О! – обрадовалась она и почему-то подмигнула. В ответ я скорчил ужасную рожу – до этого успел потренироваться перед зеркалом.
Через некоторое время был семейный ужин. Наученный горьким опытом, я старался есть немного. Это давалось мне с трудом. Я вовсю болтал ногами, раз за разом попадая ими в сидящего рядом Борю, тот отвечал тем же. На пятой минуте и двадцать первой секунде ужин был прерван долгим, настойчивым звонком в дверь.
Вся семья дружно ринулась к двери, а я решил остаться на кухне – сторожить пищу, но всё же заинтересованно выглядывал в коридор. То, что вошло сквозь открытую дверь, заставило меня сделать пару шагов назад. Я закрыл глаза и часто дышал. Как просто быть туманом, но как нелегко быть человеком! Это нечестно – у людей намного меньше возможностей, и опасности просто пчелиным роем вокруг жужжат!
На пороге дома в пыльных кроссовках и спортивном костюме стоял Петька Сазонов.
– Здравствуйте, – нерешительно сказал Петька. – Я к Боре.
– Ты – Петя Сазонов? Ой, знаешь, а мы уже к ней так привыкли! Она просто умница! Золото! – доброжелательно и немного печально сказала тётя Надя, всплеснув руками.
По словам Бориной мамы я догадался, что Петька этот дом своим посещением никогда не радовал. В отличие от Бори, я ещё не терял самообладания и мог делать логические умозаключения.
Лицо же Борьки было бледным. Он выглядел так, будто видел перед собой не Петьку, а гигантского кролика-людоеда.
– Чего? – спросил растерявшийся Петька.
– Как съездили? – широко улыбаясь, поинтересовался дядя Миша. – Рыбалка, грибалка удались на славу? Давай-ка дуй к столу! У нас просто так родственников не принято возвращать. Если она ещё сама вернуться захочет.
Тут дядя Миша, конечно же, рассмеялся. В этот раз его радость казалась насмешкой надо мной и над Борькой.
– Кто «она»? – недоумевал Петька. – Я к Борьке пришёл!
Тётя Надя прошлась рукой по коротко остриженным волосам Петьки и улыбнулась:
– Сынок, какие у тебя интересные друзья! Она, конечно, не подарок… Но поверь мне, – доверительно сказала она. – Это не повод отказываться от сестры. Я сама через это прошла – у меня два младших брата.
– Какой сестры? – громко спросил Петька и схватился за дверную ручку. – Вы что?!
– Боруэлла, золотце, – смеясь, крикнула тётя Надя в сторону кухни. – Иди сюда, твой братик пришёл!