Василий Клёпов - Тёзки
Тоша смотрел на фотографии, и перед ним вставала прекрасная страна, покрытая полями сахарного тростника, плантациями кофе и табака, скотоводческими фермами. На картинках возвышенности покрыты какими-то жалкими лесами и повсюду королевские пальмы, стоящие тонкими рядами около хижин. Он уже знал, что эти хижины-бойо изобретены индейцами, которые здесь жили раньше, и что крестьяне здесь называются гуахиро и что среди них было много бунтарей — мамби, которые не раз восставали и ничего не могли добиться.
Но Тошу больше всего интересуют фотографии детей. Вот два индейских мальчика. Один из них похож на Митю Башмакова, только в шляпе, какую не носит Митя. Вот девочка и мальчик, сидящие на уроке. Девочка задумчиво пишет что-то, а мальчик нагнулся в три погибели, положил голову на руку и пишет исподтишка.
«Зачем же ты так сидишь? — думает Тоша. — Ведь ты испортишь себе зрение?»
Под фотографией написано, что эти дети могут учиться, потому что их родители имеют достаток.
Вот крестьянский мальчик из Лас-Вильяс держит за ручку деревянную тележку на одном толстом колесе: это он сам смастерил себе игрушку. Родители не могут купить своим детям игрушки.
— Вот хитруля, — улыбнулся Тоша, — игрушку сам сделал!
Снова крестьянские дети… Развалины бойо… Около хижины стоит девочка, а мимо идёт мальчик с огромным животом, наверно, рахитик. В нищенских хижинах с земляным полом и крышей из пальмовых листьев, где ютятся много людей, живут эти дети. Вот они спят. На какой-то дерюге, повешенной в виде гамака, они спят валетом. Их, наверно, жалят всякие москиты и комары.
Всё-таки хорошо, что на Кубе победила революция!
Задумчивый сидел Тоша в своём саду с книгой в руках. Он и не заметил, как к нему подобрались Ваня и Натка.
— Ты что здесь делаешь! — намереваясь испугать его, крикнула Натка.
Он и в самом деле вздрогнул. Уж слишком далеко он был от этого садика, от своих ребят.
— Ну, как? Готовишь доклад? — спросила Натка.
— Конечно, готовлю… А сколько мне говорить дадут?
— Минут двадцать… Успеешь? Только ты не говори о королевских пальмах, — засмеялась Натка. — А то Зюзя опять растает и начнёт спрашивать, ел ты или не ел кокосовые орехи.
— А ты что, не веришь ему, что ли? — простодушно спросил Ваня.
— Да он же нас с тобой обманул!
— Ага, — улыбаясь, сказал Тоша в ответ на Ванин взгляд. — А знаете, ребята, на кого похож остров Куба? На крокодила! Вот честное слово!
Он взял палочку и начертил на земле Кубу.
— А американцы говорят, что остров Куба — это авианосец на якоре в Карибском море, — сказал он.
— Понятно, — добавила Натка. — Привыкли всё мерить на свой аршин — вот и говорят про разных авианосцев.
— Пошли на море, а, Тоша? — позвал Ваня.
— Пошли!
И они убежали на причал.
Тихое, солнечное море, какое бывает только осенью, брызгалось синей волной.
Они разделись и бросились в тёплую воду.
— Вон там далеко-далеко за этим кораблем и за тем дальним теплоходиком лежит Куба, — мечтательно сказал Ваня.
— Эх ты, Зюзя! — вынырнув из-за синей волны, засмеялся Тоша. — Да Куба же не в Чёрном море, а в Карибском. Это очень далеко — за Чёрным морем, за Мраморным и Средиземным, а потом ещё за Атлантическим океаном. А ты говоришь, за этим теплоходиком!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
о пионерском сборе, на котором Тоша делал доклад о Кубе
Вечером кто-то позвонил у двери Корешковых.
Тоша пошёл открывать. Девушка с русыми косами и смешливыми голубыми глазами, стояла на лестнице и протягивала ему телеграмму.
— А, здравствуйте! — радостно приветствовал её Тоша. — Вы что же, и почту разносите?
Это была та самая девушка, которая принимала у него письма для Антонио.
— Здравствуй, здравствуй! Так ты здесь живёшь? Распишись за телеграмму.
Тоша не выдержал, развернул и прочитал:
«Буду дома 16 сентября. Встречайте рано утром. Серафим».
— Ура, — закричал он, — дядя Сима завтра приезжает!
Он позвонил в порт, и ему ответили, что теплоход «Кубань» прибудет завтра в пять ноль-ноль.
Всю ночь Тоша спал очень плохо. Всё боялся проспать. И хотя мать и обещалась его разбудить, но он-то знал, что мама пожалеет его и не разбудит. Он поднялся в четыре часа, и с матерью и отцом отправился в порт.
Город ещё не просыпался. Окна и двери домов были открыты, и ветер не шевелил даже занавесок. Они вошли в порт, так и не встретив ни одного человека. Море тоже ещё не проснулось.
Тоша сбегал в дальний конец пристани и посмотрел вокруг. Далеко-далеко он увидел какай-то теплоход. Он стал смотреть, как приближается этот теплоход, и вспомнил, что говорится об этом в учебнике географии. Сначала у корабля должны показаться мачты, а потом трубы и все палубы. Это должно доказывать шарообразность Земли. Но когда Тоша стал смотреть на теплоход, уже видны были и мачта и трубы.
Когда теплоход приставал к порту, Тоша увидел, что на мостике кто-то машет фуражкой. Это был, конечно, дядя Сима. И всё время, пока судно швартовалось, мальчик не спускал глаз с этого мостика. А дядя Сима совсем неожиданно оказался рядом. Он поднял племянника на руки и сказал:
— Ух, какой тяжёлый стал! Ты давно приехал?
— Давно… Я уже и в школу поступил, — сказал Тоша, разглядывая вблизи оживлённое продолговатое лицо дяди с чёрными усиками.
— А он очень на тебя похож, Валюта, — глянул на зардевшееся от гордости лицо сестры дядя Сима. — Смотри, и рыженький такой же, какой ты была в детстве. И лицо продолговатое, как у всех нас, и губки… Вот разве только нос да глаза не твои… Наверно, папины…
— Я сегодня делаю доклад о Кубе… Ты пойдёшь со мной в школу?
— Тоша, да разве так можно? Не даёшь поговорить с человеком, — ласково сказала мать.
— Ты знаешь, Серафим, что Тоша у нас стал совсем кубинцем, — усмехаясь, сказал отец. — Он даже берет носит, как у Фиделя Кастро.
— Да ну? А я и не знал, а то бы заехал к Фиделю, чтобы попросить у него настоящий берет для племянника. О берете-то я и не знал. Привёз вот только королевского дрозда да попугая…
— А где они? — живо спросил Тоша.
Попугай с кривым, как садовый нож, носом и с разноцветными перьями очень понравился Тоше. Но ещё больше привлекал его королевский дрозд, который чистил своё оперение, как будто хотел встать на новую землю во всей красе.
— Так придёшь, дядя Сима, сегодня на мой доклад? — настойчиво спрашивал Тоша.
— Что за вопрос? Конечно, приду!
И Тоша не знал, верить ли, или дядя сказал это просто так, чтобы отделаться от него. Он отпросился с третьего урока и прибежал за дядей. Гордый тем, что ведёт с собой дядю — капитана дальнего плавания, только что приехавшего с острова Свободы, Тоша прошествовал в школу. Он захватил с собой клетку с попугаем и королевским дроздом, закрыв её платком.
Начался сбор. Тоша вышел на трибуну в берете, развесил карту и уже хотел начать доклад, когда Митя Башмаков крикнул:
— Ты что же это, Теэн? А головной убор кто за тебя снимать будет?
— Берет — это воинская одежда, — гордо сказал Тоша. — А её, как тебе известно, не снимают…
— Итак, я начинаю. Остров Куба похож по своим очертаниям на крокодила. Вот вы видите — это голова, а это хвост. Этот остров замыкает собой вход в Карибское море. Почему американцы иногда и говорят, что Куба — это авианосец, стоящий на якоре посреди Карибского моря.
По своим размерам Куба кажется небольшой. Но так ли это? В длину остров Свободы — тысячу двести километров. Это всё равно, что от нас до Москвы. В ширину он достигает ста сорока пяти километров. Выходит, что это не маленький островок. По величине он на четыре тысячи квадратных километров больше Болгарии.
— Ты не заливай, Теэн! — перебил его Митя. — Откуда ты взял, что остров Куба такой большой?
— Молчи, Митя! — прикрикнула на него Натка. — Будут прения, и ты сможешь высказаться.
— Да, остров Куба большой, — продолжал Тоша, которого совсем не трогали возражения Мити. — На его территории могли бы поместиться такие государства, как Албания, Израиль, Люксембург вместе с островами Гаити, Ямайка, Пуэрто-Рико и Гавайские острова.
— Вот так Куба! А я-то думал, что это маленький островок, — сказал Ваня Зюзин.
— Но кроме того, Куба объединяет ещё более тысячи шестисот островов, островков и коралловых рифов. Они образуют четыре больших архипелага — Лос-Колорадос, Хардинес-дель-Рей, Хардинес-де-ла-Рейна и Лос-Канарреос, — указка Тоши так и бегала по карте. — Это очень красивые острова. Над пенистыми водами Карибского моря они выделяются тёмной зеленью со снежно-белой каймой чудесных пляжей. Эти острова ещё со времен Колумба стали называться «Садами короля и королевы». Так их назвал Колумб, чтобы прельстить испанского короля.
