Лев Никольский - «Ракета» выходит на орбиту
Все очень смеялись, когда старый болельщик Иван Семёнович Стартиков рассказывал свои забавные истории. Он путешествовал по кратеру вулкана, искал олимпийскую медаль на дне австралийского озера, поднимался с альпинистами на Эльбрус, и лётчик сбрасывал им шоколад и цветы.
Я слышал эти истории ещё на репетиции в студии и с нетерпением ждал своего голоса. Наконец, Иван Семёнович сказал: «А теперь, мои юные друзья, я познакомлю вас со своим внуком Валериком». Тут в студии хлопнула дверь, и артист Дианов спросил: «Это ты, Валерик?», и я одновременно — там в студии и здесь у себя в комнате — сказал: «Здравствуй, дедушка!» Все засмеялись и приготовились слушать дальше. Но неожиданно в передачу вмешались дикторы или, как их там на радио называют, ведущие. Один из них подошёл к микрофону и сказал: «Иван Семёнович, пора!» Дианов даже не понял сначала и переспросил: «Что пора?» Тогда другой ведущий, женщина, ещё и заслуженная артистка республики, мягко сказала: «Дорогой наш болельщик, у нас нет времени больше на передачу. С вашим внуком и его занимательными историями мы познакомимся в следующий раз».
Мой дедушка, старый болельщик, почему-то сразу согласился, дали музыку и передачу закончили.
Они, конечно, не слышали, что я закричал: «Неправильно! Не так было. Надо продолжать передачу!» Складной стул разлезся подо мной, и я растянулся на полу. Может быть, я и не сильно ушибся, и заплакал, конечно, не от боли. Тем более, что Петька Файнштейн засмеялся и очень похоже передразнил меня: «Здравствуй, дедушка!» Наташа Щагина дала ему отличный подзатыльник. А тётя Нина довольно неостроумно сказала: «Валерик, у тебя очень неплохо получилось!» Они-то не знали, как я мучился на репетициях, по пять-шесть раз повторяя каждую фразу. То Леон Филиппович требовал от меня «красочки», то, оказывается, я не вовремя вступил, то мой знакомый звукооператор магнитофон не включил, то не получилось что-то у самих ведущих.
Я готов был всё это перетерпеть и никому не жаловался. Но ведь я там рассказывал много интересного, а оставили только «Здравствуй, дедушка!»
А тут ещё у нас в квартире телефон зазвонил. Кто бы это мог интересоваться мной с утра? Оказывается, «дедушка» — заслуженный артист Дианов. Как ни в чём не бывало, он засмеялся в трубку и закричал: «Слышал? Здорово мы с тобой прозвучали, внучек. Тебя, кажется, немного подрезали. Но всё-таки боевое крещение! Поздравляю!»
Это у них называется «немножко подрезали»! А я, вместо того чтобы возмутиться, сказал «спасибо».
Когда я повесил трубку, все сделали вид, будто ничего не произошло. Петька уже удрал. Исчезла Светлана, уведя свою тётю Нину. А папа вдруг предложил:
— Ну, вот что, Серёгин-младший, а если мы с тобой махнём на острова, в Центральный парк культуры и отдыха?
Только мама поняла меня, но лучше бы не целовала при всех, точно я маленький. А Наташа сказала:
— Валерик, мне очень хочется, чтобы ты читал спортивные передачи в школе. Не знаю, как артист, а диктор ты самый лучший в нашей школе.
Да, стоит после этого менять амплуа! Как глупо я растрезвонил, что стал артистом. Действительно — «Здравствуй, дедушка!»
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ЧЁРНАЯ НЕДЕЛЯ
Рассказывает автор
Я всё-таки снова открыл свободный доступ к полкам. А на витрине между «Дон-Кихотом» и «Тилем Уленшпигелем» поставил «Повесть о настоящем человеке», подарочное издание с отличными иллюстрациями. Коку Марева выгнал из библиотеки, запретил ему даже показываться.
Кузьма Васильевич предложил мне взыскать с Марева по закону десятикратную цену изуродованной книги. Но когда пришла мать Коки Марева — пожилая усталая женщина, — мне стало не по себе, и я ограничился стоимостью испорченного экземпляра.
В книжном коллекторе продавалось только иллюстрированное подарочное издание. Пришлось доплатить, но зато приобрели книгу с отличными рисунками.
Полюбить литературных героев — первый шаг, чтобы стать самому героем. Все ребята тянутся к хорошему. У меня начинают гореть уши, когда я вспоминаю, как был несправедлив к Валерику и Славе. Им запретить свободный доступ к полкам! Ведь именно они разоблачили этого «троктеса дивинаториуса». Ему теперь нет прохода, даже маленькие дразнят: «троктус, троктус!»
Да, Мареву сейчас нелегко расплачиваться за всё, что наделал. Хотя я и запретил ему показываться в библиотеке, но сегодня он всё же появился в читальном зале. И вот при каких обстоятельствах.
Как обычно, в конце четверти в библиотеке становится меньше читателей. Раньше у меня в читальне каждый день бывали ребята из радиогазеты. Но «Ракета» перестала выходить. И всё-таки в понедельник я ждал их. Слава пришёл после пятого урока. Он сказал, что не думает собирать легучку. Зачем? После шестого урока показалась его сестрёнка Света. Прибежала, на ходу дожёвывая пирожок, розовощёкая Наташа Щагина. Влетел Петя Файнштейн и бросился к полке поэзии. Заявился в читальный зал Валерик: «Ребята, вы здесь? Я так и думал!» На что Петя Файнштейн сказал совершенно непонятное: «Здравствуйте, дедушка! Ну, как твоё амплуа?»
Валерик рассердился и наскочил на Петю. Вмешалась Света: «Валерик больше не будет менять амплуа». Петя сказал: «Очень жаль! Значит, я снова останусь вечным запасным?»
Тут меня вызвали в канцелярию. После разговора с директором мать Коки Марева расплакалась, и секретарь директора Мария Дмитриевна решила, что только я могу успокоить её.
Когда я вернулся, дверь в библиотеку была заперта изнутри на ключ. Вот ещё новости! Я постучал раз, другой. Открыла вожатая Анна Васильевна.
— Григорий Павлович, — зашептала она мне в самое ухо, — ребята закрыли, простите за самовольство, но, поверьте, так было нужно.
Я не стал придираться, тем более что у меня к ним было дело.
— Ребята, — сказал я. — С вами хочет поговорить мать Коки Марева.
— Зачем ей говорить с нами? — спросил Слава.
— А если она хочет? — возразила Света.
— Пусть говорит, — разрешил Валерик. И остальные поддержали его.
За Маревой пошла Наташа Щагина и пригласила её в читальный зал. Рядом с Наташей, высокой и круглолицей, Марева казалась совсем маленькой. Она вошла и стала оглядываться. Ребята поднялись со своих мест. Наташа пододвинула стул. Но Марева упорно не хотела садиться. Только после того, как Слава сказал: «Тогда и мы будем стоять», — она присела на краешек стула и вдруг снова заплакала. Ей хотели дать воды, но она отодвинула стакан и заговорила:
— Вот что я вам скажу, детки. Не справиться мне с ним. Муж в прошлый раз так отлупцевал его ремнём. И мне тоже досталось. А сейчас, если узнает, что Костенька тридцать пять рублей убытков за радио должен заплатить, он и вовсе забьёт его под пьяную руку. Простите вы его, детки! Вот библиотекарь ваш простил. — И ещё раз добавила: — Не справиться мне с ним. Пропадёт он!
Я посмотрел на ребят. Они сидели молча, сосредоточенно. Может быть, первый раз в жизни им приходилось решать судьбу человека. Пожилая женщина сказала про своего сына: «Пропадёт он!»
Затянувшееся молчание нарушила Анюта:
— Товарищ Марева! — сказала она вежливо. — Вы поймите: ребята старались, старались, а он…
— Была «Ракета» — нет «Ракеты», — вздохнул Валерик.
— Ну, простите, детки, — сказала мать Коки Марева и выпрямилась. Она оказалась вовсе уж не такой маленькой. — Я к вам по простоте своей пришла. Но раз вы такие беспощадные, учитесь себе. А моего всё равно из школы придётся брать.
— Пойдёт в вечернюю, — подбросил Петька Файнштейн. — Там легче спрашивают!
— Нет, не пойдёт, — неожиданно возразил Слава, вставая. — Во всяком случае, мы с ним поговорим. Тут ведь два разговора: один о деньгах, другой о человеке.
Вы знаете, я готов был расцеловать Славу. Но на меня в это время никто не обращал внимания.
— Я пойду разыщу Троктуса? — предложил Валерик.
— Не Троктуса, а Марева, — поправил Петька Файнштейн. — Вспомните, он на всех вечерах у радиолы музыку давал, а Васенька только вертелся да шумел.
— Не Марева, а Коку, — уточнил Слава. — Всё-таки большинство передач, плохо или хорошо, он провёл.
— Не Коку, а Костю, — добавила Света. И мать с признательностью посмотрел на рыженькую девочку, которая назвала её сына просто по имени.
— Троктус — Марев — Кока — Костя — Константин будет обнаружен и доставлен на заседание радиокомитета, — подытожил Валерик. — Доктор Ватсон, за мной! — скомандовал он Свете.
Но обнаруживать Коку не пришлось. Оказывается, он стоял за дверью и всё слышал. Теперь, невзирая на мой запрет, Марев появился в библиотеке. Договорятся ли с ним ребята? О чём и как? И тут мне пришла в голову великолепная, но рискованная идея.
Согласится ли Кузьма Васильевич? Вдвоём с Анютой уговорить его легче. Да и Маревой больше нечего делать в библиотеке. Она будет только мешать ребятам. Я был убеждён, что они сами правильно разберутся со своим недавним врагом.
