Бьянка Турецки - Юная модница на балу у королевы
— А на тебе-то что, черт возьми? — громко спросила Гленда, отступая назад, чтобы окинуть критическим взглядом розовую хлопчатобумажную кенгурушку от «Juicy Couture»[34] и черные леггинсы, которые считались в Фэрвью вполне нормальной, даже модной одеждой, в которой будто бы ходили пришельцы с планеты «Бабл-Гам»[35].
Гленда даже передернулась, когда провела длинными крючковатыми пальцами по велюровой ткани. Потом она взглянула на вшитую в воротник бирку.
— «Juicy Couture»? Ха! Я вам сейчас покажу, что значит настоящий кутюр! — воскликнула она, театрально тряхнув своими взъерошенными рыжими волосами.
— По-моему, у нас есть кое-что от одного маленького модельера по имени Карл Лагерфельд, это будет потрясающе на тебе смотреться.
— Не сомневаюсь, — равнодушно пожала плечами Брук, бросив на Луизу острый взгляд.
Пока Марла с Глендой вели Брук в дальний конец магазина, чтобы показать ей обширный ассортимент одежды Карла Лагерфельда, Луиза на цыпочках скользнула за стойку к заветной витрине и медленно раскрыла застекленную дверцу. Затаив дыхание, она ждала, что вот-вот сработает сигнализация или на голову с потолка свалится сетка-ловушка, но ничего подобного не произошло. Ей хотелось во что бы то ни стало примерить это великолепное старинное платье, потому что другой такой возможности ей наверняка не представится.
Она сбросила с себя бирюзовое шелковое кимоно и с трудом освободилась от обтягивающего платья, пока не хватились хозяйки. Ее тянуло к этому шкафу с такой силой, как будто ее звала сама ткань. Искусная вышивка — конечно, ручной работы — была выполнена с таким мастерством, что захватывало дух.
Луиза сняла со стойки это роскошное голубое, цвета яйца малиновки, платье, и по рукам пробежал холодок. Это покалывающее ощущение было знакомо Луизе еще с прошлого раза, когда она обнаружила переливчато-розовое платье, которое перенесло ее на «Титаник». Ей показалось, будто все это уже было.
— Луиза, дорогая! Брук нашла для тебя потрясающий наряд! — раздался скрипучий голос с другого конца забитой платьями комнаты. — А видела ли ты на камине восхитительные красные танкетки «Феррагамо»[36], которые мы тебе приготовили? Классика! И как раз твой размер! Где ты, дорогая?
— Я сейчас! — крикнула Луиза как можно спокойнее.
Она шагнула в кринолин, натянула нежный зеленовато-голубой атласный лиф, левая рука легко скользнула в присборенный шелковый рукав… Платье подошло ей почти идеально. Потрясающе!
— Лу, ты должна их примерить! — услышала она голос Брук и чьи-то приближающиеся шаги.
— Выходи, выходи, где бы ты ни была[37], — пропела Марла, а шаги между тем становились все громче и ближе.
Луизу вот-вот обнаружат, и тогда уж ей точно попадет.
Не теряя ни секунды, она просунула и вторую руку в рукав, и тотчас ее ослепило яркой вспышкой бело-голубого света. Луиза рухнула на пол, словно наряженная марионетка, которой внезапно перерезали нитки.
Глава 13
Когда Луиза пришла в себя, ей показалось, что ее заперли в гробу. Воздух был застоявшийся, спертый, а она скорчилась в каком-то закутке с деревянными стенами, где было тихо, как в могиле. Голова раскалывалась, все тело ныло так, словно ее несколько часов продержали в таком виде в морозилке. Куда она попала на этот раз?
Не успела она найти ответ на этот вопрос, как вдруг в глаза хлынул поток солнечного света. Ого! Луиза потерла заспанные глаза.
— Габриэлла, дорогая моя, что за странный тайничок ты себе нашла!
«Габ… кто?» Крошечный белый пушистый комочек подпрыгнул и, приземлившись на Луизиных юбках, принялся лаять и лизать ей руки.
— Если бы не мой милый Бисквит, я бы ни за что тебя не нашла. Славный песик, — ворковала хорошенькая белокурая девушка, поднимая этот белый шарик и осыпая поцелуями щенячий нос.
Из-за ограниченного пространства девушка показалась Луизе очень маленькой; у нее были румяные щеки, алебастрово-белая кожа, пухлая нижняя губа и широко распахнутые голубовато-серые глаза.
Луиза посмотрела по сторонам, стараясь сориентироваться. Она сидела на корточках поверх груды шелковых платьев, кажется внутри гардероба. Что-то острое вонзалось ей в спину. Нащупав этот предмет, она обнаружила, что сидит на туфле лимонно-желтого цвета с высоким каблуком и пряжкой, инкрустированной бриллиантами.
Внезапно она поняла, что, судя по этому каблуку, она, вероятно, попала в другой век В ее памяти возник набросок из блокнота, который она сделала на днях на уроке истории мисс Моррис. Она могла поклясться, что изобразила тогда именно такую туфлю. И вот эта туфля в ее руках! Жаль, что она забыла поискать ее в тот вечер в своей книге о винтаже.
— Где я? — пробормотала в недоумении Луиза.
Собственный голос показался ей чужим.
— Voila![38] — воскликнула девушка, помогая Луизе выбраться из гардеробной и на подкашивающихся ногах сделать шаг в изумительно отделанную комнату.
Небесно-голубые стены украшала мозаика в виде золотых листьев. Люстра из бронзы и стекла с оплывающими в ней свечами лила с потолка искрящийся свет. Вся комната была заставлена вазами с розовыми и фиолетовыми полевыми цветами, в тон узору на ковре ручной работы и тонких муслиновых шторах, трепетавших в высоких, до самого потолка, раскрытых окнах.
Луиза поморгала, пока глаза привыкали к свету. Платье-то и в самом деле сработало! «Интересно, знает ли кто-нибудь, где я?» — подумала она.
— Твои волосы! — воскликнула Луиза, удивленно взирая на светлые волосы девушки, взбитые в гигантскую пышную прическу, которая возвышалась у нее над головой на добрых двенадцать дюймов. Из этого гнезда торчали два белых страусиных пера, еще на несколько футов увеличивавших прическу. Это было странное, но эффектное сооружение, но если не считать навороченных волос, то сама по себе девушка была невысокой, почти одного роста с Луизой. Она также с удовлетворением отметила, что под слоями белого муслинового платья с высокой талией та, похоже, была тощей и плоскогрудой, как и она сама.
— По-твоему, слишком высоко? — спросила девушка высоким пронзительным голосом и хихикнула. — А по-моему, Леонард замечательно поработал!
— Нет-нет, изумительно, — поспешно ответила Луиза. — Просто раньше я ни у кого не видела такой прически.
— В таком случае подойди к зеркалу, — рассмеялась та. — Кажется, ты слишком долго просидела в гардеробной. Пойдем в сад пить апельсиновый чай с круассанами. Девушки ждут нас.
Луиза мысленно вернулась к путешествию на «Титанике», где она была в роли мисс Бакстер, и подумала, что ей, наверное, лучше подойти к зеркалу, когда она будет одна. По прошлому опыту она знала: чтобы ее разоблачить, достаточно, чтобы любой человек увидел ее отражение в зеркале.
— Хм. О’кей. Сад — это чудесно, — согласилась Луиза, смутившись более, чем когда-либо.
— О Габриэлла, дорогая, твое платье ужасно измялось. Почему бы тебе не переодеться в одно из этих?
Девушка протянула Луизе бледно-лиловое платье для чая из тонкого шифона и жатого муслина, со свободными складками, которое она вытащила из кучи платьев, лежавших на полу гардероба.
Девушка явно принимала ее за какую-то Габриэллу. Кем бы та ни была. Луиза опустила глаза на свое голубое платье, которое действительно изрядно измялось, и поняла, что на ней совершенно точная копия того, что она тайком надела на распродаже. Платье наверняка было то же самое, если не считать того, что оно было новое и после сидения в гардеробной все помялось, а турнюр[39] перекосился.
— Как раз то, что надо. Тот старый стиль был все-таки очень чопорный. Мне начинают надоедать все эти церемонии. Я собираюсь запретить в Малом Трианоне[40] корсеты, — сказала эта общительная девушка, закатывая глаза, как какая-нибудь девчонка-подросток двадцать первого века.
Погодите… Какой еще Трианон? В самом деле, куда она попала? Но где бы она ни была, похоже, ее ждало гораздо более потрясающее приключение, чем какая-то поездка классом во Францию, подумала Луиза, разглядывая комнату с прелестными креслами, обитыми розовым шелком, скамеечками для ног и столами с мраморными крышками. Посреди комнаты стоял большой позолоченный клавесин, а рядом с ним — пюпитр с нотами, как будто кто-то только что закончил урок музыки.
— Иди переодевайся, я подожду, — распорядилась девушка, помогая Луизе стянуть голубое платье.
Она указала смущенной Луизе, оставшейся теперь в одном плотном старинном белье, на раздвижную ширму, расписанную вручную затейливым цветочным орнаментом с птичками-колибри.
Луизе не хотелось расставаться с волшебным платьем, но, как видно, выбирать ей не приходилось. Что-то в твердом тоне девушки подсказывало, что та не привыкла к возражениям. В голове у Луизы мгновенно созрел план: она решила, что спрячет голубое платье в гардеробной за другими платьями, чтобы всегда знать, где оно. И в любое время сможет вернуться в свою жизнь в Коннектикуте, потому что это платье волшебное. Надо надеяться, что оно не утратит здесь своих свойств, с тревогой подумала Луиза. На этот раз она оказалась еще дальше от дома.
