Алена Сантарова - Катя, Катенька, Катрин
Такие рассуждения обижали Катю, но в то же время заставляли и задуматься. Каждый раз, когда речь заходила о будущем, Уна убеждала Катю в своей правоте, та соглашалась с ней и уже почти была готова принять твердое решение. Но когда возвращалась после таких прогулок домой, эти разговоры казались ей глупыми, смешными и постыдными. Вот так выглядел их договор.
На чем он держался? На том, что Катя в конце концов примет решение. Уне же решать было нечего. Она знала точно, чего хочет: быть манекенщицей! Девушкой, которая демонстрирует красивые платья, которую фотографируют для обложек модных журналов, которая всегда элегантна и красива. Уна уже знала, как правильно расстегнуть шубку, чтобы показать необычность покроя, знала, как повернуть голову, прищурить глаза, улыбнуться. Уна охотно демонстрировала это девочкам в школе, и они принимали эти демонстрации мод с восхищением. И Катя в том числе.
«Когда-нибудь с ума сойдешь от нее!» — ревниво заметила Эва Фромкова, с которой Катя дружила до тех пор, пока то ли в понедельник, то ли в четверг в класс не вошла Уна.
Да и мама была не в восторге:
— Знаешь, не нравится мне твоя новая подруга. Как ее, собственно, зовут?
— Уна, мамочка.
— Горилла гривастая! — сказал и тут же простучал азбукой Морзе Енда, который как раз читал какую-то приключенческую книгу об африканских лесах.
Его замечание мама тактично обошла молчанием, что показалось Кате оскорбительным. Но на этом разговор не окончился:
— С тех пор как ты с ней дружишь, у тебя сплошные замечания: «Мешает заниматься», «Не подготовила урок».
Катя покраснела. Да, это правда. Но Уна тут ни при чем. «Наверно, наговорили маме на родительском собрании. Все почему-то против Уны».
— Все ей завидуют, поэтому и злятся.
— Неужели все, Каченка? — поинтересовалась мамочка. — И пан учитель Плоцек, и учительница чешского языка? А чему завидуют?
Енда повизгивал от радости, выражая этим свое согласие с мамочкой, а Катя?..
…Катя натянула на голову одеяло, сшитое из пестрых лоскуточков. Лучше поскорее заснуть, чтобы глупые воспоминания не лезли в голову.
В главе пятой происходит нечто страшное
Шел дождь. Беспрестанный, мелкий, густой, он лил уже третьи сутки. Воздух был насыщен влажностью, и Катины волосы вились, как дикие черные змейки. Она не могла их даже расчесать.
Каждый дождливый день убивал ее надежды. Дорожки превращались в навевающие грусть болотца, в пустынном сквере шумно стучали капли дождя. Катя ходила мрачная и подавленная в своем старом и нелюбимом спортивном костюме. Она попросила у бабушки клубочки цветной шерсти и хотела заняться вязанием. Как жаль, что она уже взрослая и не может шить куклам платья!
А во дворе в сарае кипела работа. Стучали молотки, в ведре вздувала пузыри кипящая смола. Станда, Вера и Енда работали с усердием. Лодка должна быть спущена на реку вовремя: в первый день дедушкиного отпуска!
Медленной походкой возле сарая прошла Катя. Мимоходом спросила:
— Никто не хочет сыграть в карты, скажем, в «жолика» или хотя бы в «черного Петра»?
Но никто не откликнулся на ее предложение.
— У нас очень много дел, — с сожалением произнесла Вера.
Енда ответил более резко.
— Не приставай! — сказал он, яростно смазывая лодку и уже не замечая Кати.
— Действительно, интересно: ты над нами смеешься, говоришь, что мы занимаемся глупостями, а сама не можешь без нас существовать. — Станда смотрел на нее с холодным любопытством.
— Да. Только все вы… все мне страшно надоели! — крикнула Катя и убежала в дом. Там она вдоволь наплакалась.
— Катюшка! Что с тобой?
В дверях стояла бабушка. На ней был плащ. Она явно собиралась куда-то пойти. Когда она поняла, что Катя плачет от скуки, то, немного поразмыслив, предложила:
— Знаешь что? Поедем с нами!
Не успела бабушка сосчитать до пяти, как Катя бросилась к себе наверх, счастливая, что поедет в гости. Она умыла заплаканные глаза, быстро надела синее шелковое платье в крапинку и…
И услышала голос бабушки:
— Катюшка! Поторопись! Дедушка ждет!
Он сидел за рулем маленькой «татры» и нетерпеливо давал гудки.
— Скорей, скорей, Катенька! А… Вас двое. Катенька и Катя. Куда, барышня, собрались?
— С нами, Филипп! — объяснила бабушка.
Доктор удивился:
— С нами? К Вылетяловым? Ну, как хотите, девочки! — И он нажал на газ.
Бабушка протянула Кате свою сумочку:
— Возьми расческу и причешись!
Катя раскрыла сумочку. На дне ее лежала маленькая пудреница.
— Бабушка, можно? — спросила Катя, взглянув на пудреницу.
— Не думаю, что тебе это подойдет, — ответила бабушка.
Катя заметила, что бабушка не сказала «нет».
Они проехали город и выехали на пражское шоссе. Здесь в густой тени сада спрятался домик. На почтовом ящике было написано: «Фр. Вылетял». Хозяин, веселый человек в очках, искренне обрадовался, что сегодня они с доктором Яндой сыграют в шахматы. В светлой, уютной комнате уже был подготовлен игральный столик. Хозяйка дома пригласила бабушку на веранду, чтобы поговорить и выпить кофе.
— Пойдем с нами, — любезно и дружески предложила она Кате. — К сожалению, тебе будет не очень весело: детей нет дома.
Это было объяснение и извинение.
Кате разрешили включить радио и полистать сброшюрованные ежегодники журналов «Шахматная игра», «Советы садоводам». Она пожалела, что не осталась дома.
— Помоги пани Вылетяловой! — вывел ее из раздумий бабушкин голос.
Катя моментально встала, чтобы отнести шахматистам кофе. Тонкие фарфоровые чашечки при каждом прикосновении к ним нежно позванивали. Она шла осторожно, сжав губы. И все же перед самым игральным столиком споткнулась, упала и перевернула столик. Фигуры разлетелись в разные стороны. Растерявшись, она сидела на ковре с подносиком в руках. На нем стояли нежно позванивающие чашечки. С ними ничего не случилось, только содержимое вылилось. Черный кофе оставил неприятные пятна на ковре и на синем шелковом платье. Катя взглянула на себя в зеркало: испуганные глаза, белый от пудры нос… Она была похожа на печального циркового клоуна, на того горемыку, который спотыкается, падает, тычется носом, а люди над ним смеются.
Над Катей никто не смеялся.
Доктор рассердился и вспомнил что-то о корове на льду. Пани Вылетялова с бабушкой были озабочены, как вывести пятна кофе на шелке. Пан Вылетял сосредоточенно искал под диваном черную королеву.
Возвращались молча, у всех было грустное настроение.
Когда подъехали к дому, то, к удивлению, увидели в окнах дома и на веранде свет.
— Разбойники! — возмутилась бабушка.
— Почему разбойники? Дети образумились, свернули палатки и перешли в комнаты, — предположил дедушка и наполовину оказался прав.
Их встретили дети, но они были испуганы и озабочены: пропал Енда. Он ушел из дому утром, а сейчас приближалась ночь.
— Почему вы не сказали днем или тогда, когда мы уезжали?
— Мы думали, что он пошел ловить рыбу. Енда говорил, что во время дождя она хорошо ловится… Мы искали его и у реки, и в лесу, и в городе, но не нашли. Никто его не видел.
— Енда утонул… он утонул! — плакал Качек, и его невозможно было успокоить.
— Нет, — горько вздохнула Вера. — Енду унесли! Его украли! Похитили!
— Верасек, — строго сказал дедушка. — Енда все же не корзинка с грушами и не забытая игрушка, чтобы его можно было взять и унести.
Но она настаивала на своем:
— Этот парень был какой-то подозрительный! Мне надо было с самого начала сказать об этом Еничке!
— Говори внятно, Верасек, перестань плакать и вытри нос! Кто был подозрительный? О ком ты говоришь?
— Тот парень… тот, который приезжал на мотоцикле.
— На каком мотоцикле?
Станда задавал вопросы, как заправский детектив.
— Какой марки был мотоцикл? Какой номер?
Вера не знала. Она вообще не обратила на это внимания. Но однажды она с этим человеком разговаривала. Он интересовался Ендой и выглядел весьма подозрительно… Далее задавал вопросы Станда:
— Он так и сказал — Енда?
— Нет, он спросил мальчика из Праги.
— Верасек! — воскликнула Катя, вытаращив глаза. — На нем была клетчатая рубашка?
— Да! — всхлипнула Вера. — И он делал вот так. — Она с трудом сморщила свои облитый слезами носик.
— Морщил нос и моргал! — испуганно произнесла Катя. — Так это он!
На нее градом посыпались вопросы, но она могла рассказать немногим больше, чем они знали. Она вспомнила все встречи: как говорила с ним у дома, потом у почты и затем видела его с Ендой, когда тот поймал большую рыбу.
— Любопытно! — покачал головой доктор. — Не хочется мне верить…
Но все же он попросил девочек подробно рассказать о мотоцикле и о мотоциклисте и пошел к телефону. Как он ни старался, ни один номер не отвечал. Было ясно, что телефон не работает. Он снова надел плащ и направился к «татре».
