Эдуард Успенский - Сказки
А «милок» от этой бабки растерялся совсем. Какие-то мысли пустые у него в голове крутятся: что это за море такое «тридесятое» и почему пьяницы не бывают «сладкие»?
А бабка своё талдычит:
— Чтоб добраться до острова, надо плыть три года. Да обратно вернуться — ещё три. Вот корабль выступит в море, месяц прослужит, а там и потонет. И стрелец и матросы — все на дно пойдут!
(Нет, это не бабка простая сельская, а адмирал Нахимов какой-то!)
Комендант выслушал её речи, поблагодарил бабку за науку (вежливый!), наградил её золотом и бегом к королю.
— Ваше величество, есть светлая новость! Можно стрельца погубить.
Король тотчас отдал приказ по флоту: изготовить к походу самый старый корабль, нагрузить его провизией на шесть лет. И посадить на него пятьдесят матросов, самых распутных и горьких пьяниц. (Видно, король не очень дальновидный был. Не мог он сообразить, зачем класть провизии на шесть лет, когда корабль через месяц на дно пойдёт? Его только то «оправдывало», что половина ума у него стрелъцовой женой была занята.)
Побежали гонцы по всем кабакам, по трактирам, набрали таких матросов, что глядеть любо-дорого: у кого глаза подбиты, у кого нос сворочен набок, кого на руках принесли.
И как только доложили королю, что корабль на тот свет готов, он в ту же минуту потребовал к себе стрельца Федота.
— Ну, Федя, ты у меня молодец. Можно сказать, любимчик, первый в команде стрелец. Сослужи-ка мне службу. Поезжай за тридевять земель в тридесятое море. Там есть остров, на нём ходит олень — золотые рога. Поймай его живого и привези сюда. Это большая честь.
Стрелец задумался — нужна ли ему эта честь? А король говорит:
— Думай не думай. А коли не поедешь, мой меч — твоя голова с плеч.
(Это так в шутку говорилось: «Мой меч — твоя голова с плеч». А на самом деле в тюрьму сажали или на каторгу направляли на двадцать лет.)
Федот повернулся налево кругом и пошёл из дворца. Вечером приходит домой крепко печальный, слава Богу, трезвый. И не хочет слова вымолвить.
Жена Глафира (помните — бывшая горлица?) спрашивает:
— О чём, милый, ты закручинился? Аль невзгода какая?
Он рассказал ей всё сполна.
— Так ты об этом печалишься? Есть о чём! Это службишка, не служба. Молись-ка Богу да ложись спать. Утро вечера мудренее.
(Другой бы стал спорить с женой. Мол, что значит ложись, когда надо действовать! Не до сна теперь! А Федот спорить не стал, он всё сделал, как жена приказала. Или жену уважал сильно, либо спать любил ещё сильнее.)
Он лёг спать, а жена его Глафира развернула волшебную книгу, и явились перед ней два неведомых молодца. Те же самые, что ковёр вышивали. (Очень удобные подростки.) Они спрашивают:
— Что угодно?
— Ступайте в тридесятое море на остров, поймайте оленя — золотые рога и доставьте сюда.
— Слушаем. К рассвету будет исполнено.
(Я же говорил — золотые ребята.)
Вихрем понеслись они на тот остров, схватили оленя за золотые рога, принесли его прямо к стрельцу на двор и скрылись.
Глафира-красавица разбудила мужа пораньше и говорит ему:
— Поди посмотри, олень — золотые рога на твоём дворе гуляет. Бери его на корабль с собою.
Федот выходит, и вправду — олень. Решил Федот оленя по золотым рогам погладить. Только дотронулся до него, олень ему этими рогами как даст по лбу. Так эти рога и отпечатались. Потом олень как подденет Федота под бока, Федот вмиг на крыше сарая и оказался.
Жена Глафира туда ему на крышу говорит:
— Пять суток вперёд на корабле плыви, на шестые назад поворачивай.
Стрелец всё запомнил. Посадил оленя в глухую клетку и на телеге отвёз на корабль. Матросы спрашивают:
— Тут что? Что-то крепкое? Дух очень спиртной.
— Разные припасы: гвозди там, кувалды. Никакой выпивки. Мало ли что понадобится.
Матросы успокоились.
Настало время кораблю отчаливать от пристани. Много народу пришло провожать. Пришёл и сам король. Попрощался с Федотом, обнял его и поставил перед всеми матросами за старшего.
Он даже всплакнул слегка. Рядом с ним комендант Власьев слезу утирал, стрельца успокаивал:
— Держись, старайся. Добывай золотые рога.
И вот корабль поплыл.
Пятые сутки плывёт дыроватый корабль по морю. Берегов давно не видать. Федот-стрелец приказал выкатить на палубу бочку вина в сорок вёдер и говорит матросам:
— Пейте, братцы! Не жалейте. Душа — мера!
А у этих матросов душа была безразмерная. Они и рады стараться. Бросились к бочке и давай вино тянуть, да так натянулись, что тут же возле бочки попадали и заснули мёртвым сном.
Стрелец взялся за руль, поворотил корабль к берегу и поплыл назад. А чтобы матросы ничего не поняли, он к утру ещё им одну бочку выкатил — не угодно ли опохмелиться.
Так они и плыли несколько дней возле этой бочки. Как раз на одиннадцатые сутки привалил корабль к пристани, выкинул флаг и стал палить из пушек. (Корабль, между прочим, звался «Аврора».)
Едва «Аврора» дала залп, король пальбу услыхал и сразу на пристань. Что это такое? А как стрельца увидел, аж пена у него изо рта пошла. Накинулся он на стрельца со всей жестокостью:
— Как ты смел до срока воротиться? Ты должен был шесть лет плавать.
Федот-стрелец отвечает:
— Иной дурак, может быть, будет все десять плавать и ничего не сделает. Только чего нам плавать лишнее, если мы и без того твоё правительственное задание выполнили. Не угодно ли взглянуть на оленя — золотые рога?
Королю, вообще-то, на этого оленя было наплевать. Но делать нечего, велел показывать.
Тотчас сняли с корабля клетку и выпустили оленя-златорожца. Король подходит к нему:
— Цып, цып! Оленуша! — Захотел его потрогать. Олень и так-то не очень ручной был, а от морской поездки совсем из ума вышел. Он рогами как подденет короля и на крышу кареты как забросит! Лошади как рванут! Так король на крыше кареты до самого дворца и ехал. А комендант Власьев сзади за ним пешком бежал. Да, видно, зря!
Только король слез с крыши, он сразу на Власьева набросился:
— Что ты, — говорит (вернее, плюётся), — али шутки шутить со мной задумал? Видно, тебе голова не дорога!
— Ваше величество, — кричит Власьев, — не всё потеряно! Я одну такую бабку знаю — золото, кого хочешь погубит! И так хитра, и по части сглазу умница!
— Вот и ищи свою бабку!
Пошёл комендант знакомыми закоулками. А бабка уж его дожидается:
— Стой, королевский слуга! Я твои мысли ведаю. Хочешь, помогу твоему горю?
— Как не хотеть. Пособи, бабушка. Стрелец-то Федот не пустым вернулся: оленя-то он привёз!
— Ох, уж слышала! Сам-то он простой человек. Его извести — что табаку понюхать! Да жена у него больно хитра. Ну да мы с ней справимся. Будет знать, как честным девушкам дорогу перебегать!
— А чего делать-то, бабуся?
— Ступай к королю и скажи: пусть пошлёт он стрельца туда — не знаю куда, принести то — не знаю что. Уж этой задачи он во веки веков не выполнит. Или совсем без вести сгинет, или с пустыми руками назад придёт, — говорит баба-яга.
Комендант обрадовался. И то верно. Это всё равно что послать человека к чёртовой бабушке за кочергой. Чёрта-то никто не видел, а уж его бабушку и подавно. А если ты чёртову бабушку и найдёшь, то попробуй отбери у неё кочергу.
Власьев наградил бабку золотом и побежал к королю. (Как же его звали? Может быть, Афронт? Больно он был нехороший.)
В общем, этот король Афронт выслушал коменданта и обрадовался.
Наконец-то он от Федота избавится. Велел он стрельца позвать.
— Ну, Федот! Ты у меня молодец, первый в команде стрелец. За это тебе ещё одно поручение. Сослужил ты мне одну службу: добыл оленя — золотые рога, сослужи и другую. Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что. Да помни: коли не принесёшь, то мой меч — твоя голова с плеч.
Стрелец — душа подневольная, повернулся налево кругом и пошёл из дворца. Приходит домой печальный и задумчивый, слава Богу, трезвый.
Жена его спрашивает:
— Что, милый, кручинишься? Аль ещё невзгода какая?
— Да я даже и не понял, что это такое, — говорит стрелец. — Только одну беду свалил, как другая навалилася. Посылают меня в командировку какую-то странную. Говорят: пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что! Вот, — продолжал стрелец, — через твою красу все напасти несу.
— Не гневи Бога, — отвечает ему жена. — Если хочешь, только скажи, я в пять минут царевной-лягушкой сделаюсь. Все напасти от тебя отведу. А?
— Только не это! Только не это! — кричит стрелец. — Пусть будет как было.
— Тогда слушай, как я говорю. Служба эта немалая. Чтоб туда добраться, надо девять лет идти да назад девять — итого восемнадцать. Верно?
