Владимир Алеников - Каникулы Петрова и Васечкина
– Мон дьё! – прошептала поражённая Инна Андреевна. – Господи! Кэс ке сэ, Васечкин? Что это?
– А, это вы, Инна Андреевна! – слабо улыбнулся Васечкин. – Бонжур! – И он упал без чувств на руки окружающих его ребят.
Дашенька немедленно склонилась над ним, вытирая ему лицо белоснежным платочком.
– Здрасьте, Инна Андреевна! – в свою очередь прошептал Петров и также упал без чувств.
Над ним тут же начала хлопотать Анка.
Все остальные грозно повернулись к хулигану.
– Я не виноват! – залепетал он. – То есть виноват, но больше не буду! Честное слово! Товарищи! Граждане! Вот видите! – Он неожиданно поплевал на свой кулак, и грозная татуировка «ГУСЬ», оказавшаяся, к общему удивлению, следами простого чернильного карандаша, стала расплываться и исчезать.
– Вставай! – сурово сказал Антон. – Там разберёмся!
Гусь, подчиняясь, встал, но тут же пошатнулся и, разумеется, тоже упал без чувств.
Им сразу же занялись Бобкина и Добкина.
– Давайте сюда носилки! – распорядилась Инна Андреевна. – Их надо немедленно в изолятор! Вит, вит, мэз анфан! Скорее!
В это время Васечкин открыл глаза, но, видимо, окружающее представлялось ему ещё достаточно мутным, потому что он сказал следующее:
– Маша! Ты приехала?
И тут же опять потерял сознание.
– Он назвал меня Машей! – огорчилась Дашенька.
Настала очередь открыть глаза и Петрову.
– Маша! – прошептал он. – Ты письмо получила?
И опять закрыл глаза.
– И меня назвали Машей! – возмутилась Анка.
– Это, видно, та, которой они письмо писали! – догадался Алик.
В это время открыл глаза хулиган.
– Мама! – сказал он и потерял сознание.
Тем временем принесли носилки.
Под активным руководством Инны Андреевны всех троих погрузили на них, остальные выстроились друг за дружкой, и по сигналу Инны Андреевны: – «Ан наван! Вперёд!» – всё шествие двинулось к изолятору.
Шествие, надо заметить, было достаточно живописным. Впереди шла Инна Андреевна. Васечкина несли Антон с Артёмом, а сбоку от него шла Дашенька, не переставая вытирать его платочком.
Следом Алик и Лёша несли Петрова, а вслед за ними Рыжий и ещё трое несли Гуся, с двух сторон от которого, как стража, вышагивали Добкина и Бобкина.
Инну Андреевну, шедшую впереди, очевидно, настолько переполняли чувства, что, не в силах дольше сдерживать их, она остановилась на секунду и… запела.
ИННА АНДРЕЕВНА. Так бывает, что порой
Велики глаза у страха.
АНТОН (со вздохом, оглядываясь на процессию).
Только подлинный герой
Не потерпит в жизни краха.
АЛИК. Кто взаправду – «кто есть кто»?
Как тут сразу разобраться!
АРТЁМ. Не потерпим ни за что
Больше мы обмана, братцы!
ЛЁША (Бобкиной и Добкиной).
Это всё болтливость ваша!
БОБКИНА и ДОБКИНА. Сами заварили кашу!
АНТОН (оборачиваясь).
Вам ещё досталось мало!
ДАША (наклоняясь над Васечкиным).
Ах, какой бедняжка!
ВАСЕЧКИН (приподнимаясь на носилках и падая обратно).
Маша!
АНКА (наклоняясь над Петровым и хлопая его по плечу).
Молодец! Не струсил!
ПЕТРОВ (приподнимаясь на носилках и падая обратно).
Маша!
АЛИК (боязливо косясь на Гуся).
Мы ещё хлебнём с ним!
ГУСЬ (приподнимаясь на носилках и падая обратно).
Мама!
ИННА АНДРЕЕВНА. Так бывает иногда —
Кто-то сел в чужие сани,
Рад бы слезть, да вот беда —
Сани дальше едут сами!
АЛИК. Где чужие, где свои,
Как тут сразу разобраться?
АНТОН. Но пора уже над «i»
Нам поставить точки, братцы!
ЛЁША (Бобкиной и Добкиной).
Это всё болтливость ваша!
БОБКИНА и ДОБКИНА. Сами заварили кашу!
АНТОН (оборачиваясь).
Вам ещё досталось мало!
ДАША (Васечкину). Ах, какой бедняжка!
ВАСЕЧКИН (приподнимаясь и падая). Маша!
АНКА (Петрову). Молодец, не струсил!
ПЕТРОВ (приподнимаясь).
Маша!
АЛИК (косясь на Гуся).
Мы ещё хлебнём с ним!
ГУСЬ (приподнимаясь и падая). Мама!
Глава 21. Вперёд, к новым приключениям!
Петров и Васечкин лежали в лагерном изоляторе. Гусь, очевидно уже выздоравливающий, ковылял вокруг них, заботливо и несколько подобострастно исполняя обязанности сиделки.
Друзья были со всех сторон обложены книгами – теми, которые в своё время были вручены Васечкину в беседке.
Петров составлял икебану, а Васечкин размышлял над магнитными шахматами.
И тут открылась дверь и в комнату влетели Анка с Дашенькой.
– Вот тут тебе, Васечкин, варенье! – защебетала Дашенька.
– А тут тебе, Петров, печенье! – объявила Анка.
Друзья со вздохом переглянулись, тумбочки у обоих и так уже были доверху забиты сластями. Неизвестно, что бы ещё сказали или сделали Анка с Дашенькой, но в это время дверь опять открылась, и на пороге появилась… Маша.
– Машка!!! – завопил Васечкин, подпрыгивая на кровати.
– Здорово!!! – вопил Петров, прыгая ещё выше.
– Сколько лет!!! – кричал Васечкин.
– Сколько зим!!! – орал Петров.
– Привет, привет! – улыбаясь, говорила Маша, подходя к больным.
Что же касается Анки и Дашеньки, то они критически оглядели Машу и, фыркнув, разочарованно удалились. Так же незаметно под каким-то предлогом вышел из палаты и Гусь.
Однако ничего этого наша замечательная троица не заметила.
– Эх вы, – насмешливо сказала Маша. – Горе-хулиганы!
Друзья молча переглянулись.
– Ладно, – засмеялась Маша, – что было то было. А я смотрю, вы тут неплохо устроились, – сказала она, перебирая книги, лежавшие со всех сторон. – «Сто шахматных композиций», «Икебана», «Смерть после полуночи», «Педагогическая поэма», «Пятиборье». Да у вас тут библиотека на все вкусы!
– Так, читаем потихоньку, – скромно сказал Васечкин.
– Образовываемся, – пояснил Петров.
– Понятно, – серьёзно кивнула Маша. – А я вам тоже подарок привезла. – А то, думаю, тоскливо им в изоляторе…
И Маша выложила перед Васечкиным толстую книгу, на обложке которой было написано: «Мигель де Сервантес „ДОН КИХОТ“».
– Больно толстая! – подозрительно сказал Петров.
А Васечкин уже раскрыл книгу. Иллюстрация, открывшаяся там, сразу приковала к себе его внимание. На ней был изображён Дон Кихот в рыцарских доспехах, с обнажённым мечом в одной руке и копьём в другой, скакавший на верном Росинанте навстречу ветряной мельнице.
– Ух ты! – сказал Васечкин. – Идея!
Рыцарь (почти по Сервантесу)
Повесть
Моей дочке Асе
Пролог
Начало этой истории как нельзя лучше соответствовало её сущности. Лил яростный дождь, ярко сверкала молния, душераздирающе гремел гром.
Всё это безусловно служило торжественно-таинственным фоном для самых романтичных приключений.
Так что громкий стук в дверь посреди ночи был, можно сказать, естественным продолжением разбушевавшейся над спящим лагерем стихии.
Разбуженная этим стуком, Инна Андреевна повела себя вполне в духе происходящего – она испугалась!
Дрожащей рукой она нащупала выключатель настольной лампы.
Вспыхнул свет…
Но страх её нисколько не исчез. Наоборот, он ещё усилился. По стене поползли уродливые тени, за окном засверкала молния, выхватывающая из мрака страшные силуэты…
Стук повторился. На этот раз его сопровождал ужасающий удар грома.
Инна Андреевна села в постели и, собрав всё своё мужество, еле слышно спросила:
– Кто там?
Ответом ей был ещё один удар грома.
Накинув халатик, она всё же решила приблизиться к двери и повторить свой вопрос.
– Ну кто же там?
– Это я… – послышался снаружи жалобный голос.
– Кто «я»? – в ужасе спросила Инна Андреевна.
– Я… – ещё жалобней сказали за дверью. – Васечкин. Откройте, пожалуйста, Инна Андреевна!
Инна Андреевна распахнула дверь…
Первое, что бросилось ей в глаза, был огромный пляжный зонт, скрывавший под собой владельца почти до половины: видны были лишь спортивные трусы и босые мальчишечьи ноги, испачканные глиной.
Инна Андреевна приподняла край зонта, и перед ней предстал дрожащий Васечкин. На голове у него белела повязка.
– Заходи, Васечкин! – сказала Инна Андреевна.
– Спасибо! – сказал Васечкин и зашёл. Правда, не сразу, так как огромный зонт никак не хотел складываться на ветру.
– Что случилось? А, Васечкин? Ну, говори же, не тяни!..
– Инна Андреевна, – тихо, но весьма внушительно сказал Васечкин, – пообещайте сначала, что вы выполните то, о чём я вас попрошу!
– А что такое? В чём дело? – опять перепугалась Инна Андреевна.
– Нет, вы пообещайте сначала! – твёрдо сказал Васечкин.
– Да что всё-таки произошло?! – Инна Андреевна уже почти кричала.
– Обещаете? – настаивал Васечкин.
– Хорошо, обещаю, – сдалась Инна Андреевна.
– Честно? – недоверчиво уточнил Васечкин.
