Елена Попова - Удивительные приключения мальчика, который не называл своего имени
Обзор книги Елена Попова - Удивительные приключения мальчика, который не называл своего имени
Елена Попова
Удивительные приключения мальчика, который не называл своего имени
Я опять не поговорил с матерью. Она встает рано, часов в пять. Занимается какими-то домашними делами, оставляет мне завтрак и уезжает на работу. Ей добираться на двух транспортах. Потом она еще где-то работает и возвращается поздно. Она работает даже в субботу и воскресенье, так что можно сказать — работает на трех работах. Мы живем неплохо и не нуждаемся, но мне всегда страшно неловко просить у нее деньги. Она дает, вы не думайте, она редко мне отказывает, только глаза у нее при этом становятся какие-то жалобные и мне страшно неловко. Как будто я разбойник или бандит с большой дороги. Я знаю, она копит… Только не знаю, на что. А лазить по квартире, перерывать шкафы, нет, я этим никогда не занимался.
Отец от нас ушел, когда мне было… года четыре или пять. Я даже лица его не помню. Да и когда он жил с нами, он редко бывал дома, и если и не работал на трех работах, то жил какой-то своей жизнью. Я для него, мне кажется, и не существовал. Иногда он неловко подхватывал меня на руки и также неловко пытался подбросить. Помню, я всегда боялся упасть. Он меня никогда не называл по имени, а называл — «мальчик». Мальчик, — это еще ничего. Вначале, он называл меня просто — ребенок. Потом он нам звонил раз или два в год и передавал деньги. Я думаю, с тех пор мать и начала копить… Мне не было десяти лет, когда он исчез окончательно. Может, он умер… Но если честно, наверное он умер в тот миг, когда я родился. Да, это точнее всего.
У меня есть еще родственники, они живут на другом конце города — дед с бабкой, дядя и двоюродная сестра. Иногда мы встречаемся, сидим за большим столом (он называется стол-книга), что-то едим и о чем-то разговариваем. Когда я возвращаюсь домой, я никогда не помню, что мы ели и о чем разговаривали. Просто так принято, собираться за столом и делать вид, что мы семья. Двоюродная сестра меня дразнит, но я не обижаюсь. Она толстая, а толстые, как известно, в основном, добродушные.
Не могу сказать, что я трачу много денег, так, у меня их и не бывает, просто, как говорится, у меня не получается сводить концы с концами. Поэтому я всегда кому-нибудь должен. В основном Васе Че (был такой герой-революционер по кличке Че, какой-то там Чегевара, но я о нем немного знаю, знаю только, что умер он плохо и что-то там было с его пальцами. Не думаю, что сам Вася Че и те, кто давал ему эту кличку, знают о нем больше. Так что то, что у них клички одинаковые — просто совпадение.) Вася Че человек не важнецкий и даже скорее плохой. Он любит оттягиваться на тех, кто послабее, и вечно хвастается своим богатым дядей. Дядя у него действительно богатый и на все праздники дарит ему деньги. (Мой дядя, тот, который живет с бабушкой и дедушкой — бедный и почти ничего мне не дарит.)
Я и не хотел влезать в этот долг, но увидел в магазине книжку одного индийского йога и прямо сошел с ума, так захотелось купить. Имя его я вам не назову. Я вообще считаю, что не стоит просто так называть или писать чьи-то имена. Обратили внимание, ведь я не назвал вам ни одного имени — свое, матери или отца, бабки, деда, даже толстой двоюродной сестры — так они будут сохраннее. Я назвал только Васю Че, но во-первых, я уже сказал, он довольно паршивый человек, а потом это у него не имя, а кличка. Кличку можно. Я считаю, что и фотографироваться лишний раз не стоит. Какой-нибудь придурок возьмет твою фотографию и будет издеваться, а ты даже знать об этом не будешь. Или даже еще хуже — вот ты умрешь, и время пройдет, лет сто, и какой-нибудь дальний родственник вытащит твою пожелтевшую фотографию, станет тыкать пальцем и спрашивать — кто это? Кто это? И никто ему на этот вопрос не сможет ответить. Таких фотографий у бабушки с дедушкой на шкафу полно. Я как-то взял одну и спросил — кто это? А они — ни б, ни м. По-моему, это ужасно. Как-то я заранее оскорбляюсь. В школе у нас любят фотографироваться. Закончат четверть — фотографируются, закончат другую — опять фотографируются. В Новый год — у елки. На экскурсии — у какого-нибудь позеленевшего памятника. Так я всегда как-нибудь в уголке, как-нибудь лицо отверну в сторону, в последний момент. Мне все говорят — на фотографии тебя не узнать. Можно подумать, мне нужно что-то другое. Мне это и нужно.
Говорят, я впечатлительный.
Я сказал Васе Че, что отдам деньги где-то к Новому году, потому что покупка была незапланированная, он согласился, но скоро стал меня доставать, практически каждый день. И я каждый день собирался об этих деньгах поговорить с матерью, но все как-то не складывалось, то ее нет, то мне не до того, то просто не хочется начинать… Утром опять… слышу как она ходит по кухне… и все хочу встать и все тяну, тяну… А тут над ухом будильник, и матери уже точно в квартире нет.
Почему я так запал на этого йога? По порядку. В десять лет я страшно хотел компьютер. Но как раз тогда мой отец исчез окончательно, то есть окончательно для нас умер, и мама сказала, что такая дорогая вещь, как компьютер, не для нас. Ну я не из тех, кто по вещам особо парится. Не для нас, так не для нас. А в классе только и разговоров, что про эти компы… Компы, файлы, флешки, гегабайты, мегабайты… Эти слова прямо в воздухе висели. Так что через пару лет все это было уже общим местом. Тут мать напряглась и сказала, что может купить мне недорогой, подержаный через какого-то своего знакомого. Ну а я уже тогда ко всему этому совсем перегорел. Тем более походил в компьютерный класс и быстро разобрался, что к чему. Никакой тайны. Как раз в это время мне попалась книжка, дешевенькая такая — вроде как пособие по гимнастике йогов. Там и рисунки с позами, называются асаны. Ну гимнастика и гимнастика, пролистал, стал читать предисловие, а там про йогов, как они сердце себе останавливали, как их в землю закапывали… короче, все эти их чудеса. И так это на меня подействовало, так возбудило, просто ужас. Какой тут комп, машина, когда у человека вон какие возможности. Так что комп этот мы тогда не купили, но мать настояла и мне купили подержанный мобильник. От этой идеи я тоже не был в восторге. Таких уж особых друзей у меня не было, а мать теперь могла найти меня в любое время в любой точке пространства. Кому же интересно, чтобы за ним следили? Так что я хитрил и чуть что отключал этот мобильник, — питание кончилось или контакт отошел — старая вещь, все бывает.
В первой книжке про йогов, точнее, в предисловии — всего несколько страниц — не было ни одного имени. Йогов с десяток, а имени ни одного. Я решил, что так и должно быть, что это правильно. Очень удивился, когда ту самую книжку увидел — на обложке не только имя, даже фотография. Он весь в белом, волосы темные. Но я всматривался, всматривался и решил, что он тоже схитрил. Вроде, на фотографии он есть, а на самом деле его там нет. Просто какой-то человек — весь в белом, волосы темные. Ничего больше не скажешь. Ну а насчет имени — называть или не называть — это его выбор. Лично я называть его вам не буду. Назову просто Учитель. Это, как кличка. Кличку можно.
Так что с этой книжкой Вася Че меня здорово выручил, тут уж я вам скажу… Я ему за это многое простил. Ну а деньги? Деньги отдавать надо. Это тоже понятно.
Я так понял, Учитель написал о себе сам. Где родился, кем были его родители, когда обнаружил у себя какие-то особенные способности, как нашел Учителя (у него ведь тоже был свой Учитель). Как основал свой ашрам (ашрам — это место, где живут индийскик мудрецы) и жил там со своими учениками, короче, всю свою жизнь. Только последнюю главу написал за него один из его учеников, потому что в ней Учитель умер и, конечно, сам написать об этом не мог. Умер он тоже как-то странно, не как обычные люди. Сказал ученикам, что выйдет из тела и больше не вернется, типа — пока. И — пока! Разве так умирают?
Эту книгу я прочел неисчислимое количество раз. Неисчислимое. Мне нравится это слово, когда речь идет о количестве. И — уничтожил. Как? Не скажу. Во-первых, я не хотел, чтобы кто-то нашел ее у меня — мать, родственники или кто-то еще. А во-вторых, я хотел чтобы она была только у меня внутри — в сердце и в голове. Это как с именем и фотографиями. Это была моя тайна.
Самое важное случилось неделю назад. Сегодня, хоть мне и не удалось поговорить с матерью о деньгах, тоже было важное. Но, не смотря на всю свою важность, оно уже было просто продолжением.
Был вечер. Часов десять. Мать позвонила на мой мобильник и сказала, чтобы я поел и ложился спать, она вернется совсем поздно. В этот вечер мне было скучно. Не грустно, не тоскливо, просто скучно. Есть не хотелось. Я выпил немного кефира, посмотрел телевизор, долго не оставаясь ни на одной программе, и пошел спать… Глаза у меня слипались, я думал, что тут же засну, но почему-то не засыпал… Дом у нас средней слышимости. Соседей слышно, когда они ссорятся или принимают гостей. В другое время их как бы и нет. Вот и тогда их как бы и не было. Я слышал только, как по нашей улице проезжают машины. У нас улица короткая, почти переулок, поэтому транспорт — трамваи, троллейбусы и автобусы по ней не ходят, но машины проезжают часто. Вот я лежал и слушал, как проезжают машины, как они тормозят, прежде чем завернуть за угол. От скуки стал их считать. Их проехало много, довольно неисчислимое количество, и тут я услышал шум. Очень странный и непривычный. Сначала я подумал, что не выключил телевизор… Телевизор стоит в соседней комнате, которую мать называет «гостиной», она там и спит на тахте, поэтому эту комнату, наверное, по правде, надо было бы называть спальней… Но я выключил телевизор, этот момент я вспомнил точно. Потом я подумал, что, может, это стучит наш старый холодильник, на него иногда нападает такая дурь. Обычно холодильник стучит громко, но как-то иначе. В моей и так небольшой комнате (тут мать ее называет просто — «твоя комната», то есть, моя) много места занимает старый платяной шкаф — ему, наверное, лет сто. Он тоже издает звуки — скрипит или потрескивает, как дрова в костре. Но это тоже другое. Шум у меня в ушах стал сильнее, очень неприятный, свистящий и я уже решил встать и все-таки проверить, выключил ли телевизор, как какая-то сила, какой-то толчок сбросил меня с кушетки и подкинул вверх под потолок, прямо вровень с платяным шкафом. Я болтался под потолком и смотрел вниз — там на кушетке лежал я — уж я-то себя знаю — завернувшись в одеяло, закрыв одеялом даже ухо. Высовывалась только макушка. Если бы я не прочел книгу Учителя, я бы, наверное, сошел с ума. Но я был готов. Даже не испугался. Болтался так под потолком довольно долго и совершенно не знал, что дальше делать. Очень устал. Как вернулся обратно на кушетку, так и не понял. Проснулся утром, как обычно, когда прозвенел будильник.
