Петр Суреев - На берегах Себерянки
Обзор книги Петр Суреев - На берегах Себерянки
Петр Алексеевич Суреев
На берегах Себерянки
О чем эта книжка?
Я отвечу вам сразу: о делах и забавах маленькой девочки Нади.
Она очень похожа на вас. Такая же, как вы, любопытная. Только и слышишь от неё: «А что это такое?», «А почему?» И капризничает иногда так же, как и вы: надует губы и отойдёт в уголок к своим куклам.
И вы думаете, мама станет её успокаивать?
Да нисколечко!
А папа — так тот даже нарочно скажет:
— Вот и хорошо, что надулась. Люблю, когда у тебя губы сковородником…
Фыркнет Надя, взглянет из-под руки озорно.
— А вот и не сковородником. Посмотри-ка! — ответит она, а сама вот-вот рассмеётся.
— А ведь и верно, не сковородником, — согласится папа.
Переглянется он с мамой и улыбнётся.
У Нади, как и у вас, есть друзья. Много у Нади забав, немало и забот. Впрочем, обо всём этом вы узнаете из книжки.
На берегах Себерянки
Где живёт девочка Надя?
А вот где.
От большого города нужно ехать по железной дороге. Целых два часа! Потом ещё час идти лесной тропинкой. Она приведёт вас в посёлок Спасское.
На самом краю посёлка, на крутом бережке родниковой речки Себерянки, стоит обвитый зелёным вьюнком дом.
Здесь и живёт девочка Надя.
Но дома её наверняка не застать. Ведь за Себерянкой — лишь только перейти по дощатому мостику — лежит широкий луг. Тра́вы там так высоки, что в них можно укрыться и взрослому. А цветов, цветов сколько! Синие, оранжевые, розовые, белые, жёлтые — всех и не счесть. Над цветами порхают бабочки, в траве кузнечики стрекочут.
Вот на этом лугу вы, наверное, и встретите Надю. На голове у неё пышный венок, а из-под венка свисают две русые косички. Лицо у Нади смуглое — от жаркого солнца. А волосы белые. Тоже от солнца.
Ходит Надя по лугу, рвёт цветы и напевает свою любимую песенку:
По бархатным лугам
Течёт-струится реченька
К безвестным берегам…
Или сядет на бережок где-нибудь возле столетней ракиты, а то и на сук заберётся — и долго смотрит сверху на Себерянку.
Вон там, выше по течению, виден тёмный бочаг. Он очень глубокий, и маленьким купаться в нём опасно. Ещё дальше — стрежень: там Себерянка встречается с лесным ручейком. Перед самым стрежнем и Себерянка и ручеёк такие говорливые да резвые, а сольются — и сразу успокаиваются, затихают.
А посмотришь в другую сторону — увидишь спокойный плёс. Возле него растут четыре старые-престарые берёзы. Место это так и зовётся — Берёзки.
Между бочагом и стрежнем течения не видно. Это потому, что малую речку с обеих сторон закрыла густая трава…
А речка извивается.
По камушкам журчит.
То в ямке потеряется.
То снова заблестит, —
напевает Надя и думает: «Это про нашу Себерянку сложили песенку. Ведь так хорошо у нас здесь!..»
Но чаще всего Надя бывает не одна, а со своими подругами — Ниной и Люсей. Да ещё иногда Вовка с ними. С Вовкой интересно: он всегда что-нибудь занятное придумает. Только озорник он. Вдруг ни с того ни с сего дёрнет Люсю или Надю за косичку и бежать. А девочки — за ним. Вовка длинноногий, догнать его трудно. Но уж если догонят, тогда держись и матери не жалуйся!
Так бывает летом.
А зимой?
Зимой на речке тоже весело.
Укатают ребята горку так, что хоть на валенке съезжай.
Надя весь день на горе. Утром, только напьётся чаю, шубку на плечи — и на улицу.
Зайцев на шубку Наде настрелял папа. Он у неё охотник. А работает в лесничестве объездчиком. Наде это кажется смешным: объездчик, а по лесу ходит пешком.
Часто бывает, что утром они выходят из дому вместе: папа — в лес, а Надя — на ледяную горку.
Весь день папа бродит по лесу.
Весь день Надя катается на санках.
Бывает, что и домой они возвращаются вместе. Папа неторопливо повесит на стену ружьё, развяжет патронташ, снимет куртку. Потом устало опустится на стул.
Раздевается и Надя. Закоченевшими пальцами расстёгивает пуговицы на шубке. Пыхтит, дует на озябшие пальцы, а они от этого ещё больше начинают болеть. Но Надя не жалуется. Заберётся к папе на колени, положит голову на его плечо и скажет:
— Уф, как я устала!..
— А что ты делала?
— Каталась…
Папа засмеётся, погладит её спутавшиеся волосы. А Надя быстрёхонько руки ему за пазуху: грей!
Хорошо, когда папа дома!
Дедушка Мороз рассердился
Кончились новогодние праздники. До чего же весело было около нарядной ёлки!
— А теперь мы её разденем, — сказала мама. — Помогай мне, Надя.
Оказывается, и раздевать ёлку тоже весело. Протянешь руку за картонным зайчиком, а ёлка колется, не хочет отдавать.
— А я всё равно достану, — не сдаётся Надя и осторожно снимает игрушку.
Одна за другой игрушки укладываются в ящик. А чтоб они не разбивались, на дне ящика сделана постель из ваты.
Только вот с дедом-морозом Наде жаль расставаться.
— Спасибо, дедушка мороз, ты мне много гостинцев подарил, — говорит она. — Мы тебя тоже уберём в ящик. Лежи и не плачь. А когда опять будет Новый год, ты мне снова принесёшь подарки. Ладно?
Ватный бородатый дед-мороз занял сразу половину ящика.
— Мама, а где настоящий Дед Мороз?
— Как это — «настоящий»? — не сразу поняла мама.
— Ну, всамделишный. Который по улицам ходит и постукивает.
— Тот в лес ушёл.
— Правда?
— Вон хоть папу спроси.
— Папа, это правда? Ты его видел?
— Приходилось, — говорит папа и загадочно улыбается.
Он часто вот так улыбается, когда отвечает на Надины вопросы. И не поймёшь, то ли он правду говорит, то ли шутит. Только Надю провести трудно.
— А что же я не видела всамделишного? — спрашивает она и тоже улыбается.
— Он на улице не показывается. В лесу — другое дело.
У Нади загорелись глаза.
— Вот бы посмотреть!.. Я съезжу…
— Незачем, — ответил папа. — На опушке его всё равно не увидишь, а в глушь тебе нельзя забираться.
«А может, он и на опушке есть?» — подумала про себя Надя.
Наутро она сказала маме:
— Надоело всё на горе да на горе. Поеду покатаюсь на лыжах.
— Только далеко не уходи, — предупредила мама. Завязнешь в снегу, тогда беда. Замёрзнуть можно.
— Я, мамочка, недалеко. Только до леса дойду — и назад.
Надя надела лыжи и берегом Себерянки по глубокому рыхлому снегу — к лесу. Лихо скатилась по склону, упала. Мягкий, пушистый снег залепил лицо, набился в варежки. Сердитая и раскрасневшаяся, Надя выбралась из сугроба, отряхнула снег с заячьей шубки.
А лес уже недалеко. Вот только перейти кустарник да пересечь поле.
От быстрого бега Надя даже вспотела. И пить захотелось. На ходу поела снежку. Немножко, конечно, а то мама говорит, заболеть можно.
Вот и опушка. Надя присела на пенёк, вытряхнула снег из варежек, потом из валенка — и туда набился. И стала слушать: не стукнет ли где по дереву Дед Мороз? Тогда уж она его обязательно увидит.
Но кругом было тихо. Лес будто замер, насторожился в ожидании чего-то.
И Надя тоже насторожилась. Кто знает, может, Дед Мороз подкрался тихонько и стоит вон за теми ёлочками. Он ведь всегда ходит неслышно, только стучит здорово.
Одну ёлочку так засыпало снегом, что она сама стала похожа на Деда Мороза. Смотрит Надя на неё, думает: «Уж не он ли?.. Может, всамделишный такой и бывает?..»
Большой снежный ком вдруг сорвался с нижней ветки, будто пушистый заяц нырнул под хвойный полог. На сухую сосну прилетел дятел и стал так долбить её носом, что кусочки коры попадали на землю. Наверное, сердитый был.
Холод начал пробирать Надю. Уже под заячью шубку забрался, в валенках стал ноги студить.
А Надя всё ждала.
Вот откуда-то вынырнула стайка свиристелей и расселась на старой рябине. На дереве ещё висели поредевшие кисти ягод, их любимой пищи. Надя не знала, что это за птички. Но они были так красивы, что она залюбовалась ими. Бока и грудь у них ржаво-красноватые, крылья — голубые с белыми полосами. У каждой на голове большой хохолок. Поклевали рябины красивые птички и опять куда-то улетели. И дятел тоже.
Снова стало тихо в лесу.
Где-то что-то упало — из глубины леса донёсся приглушённый гул. «Уж не Дед ли Мороз?» — подумала Надя. И вдруг ей стало страшно.
Над лесом летела нарядная, вся в голубом и оранжевом, сойка. Сойка — первая лесная сплетница. Увидела она Надю и на весь лес закричала: «Крэ-э-э-э!» Здесь, мол, сидит девочка!
Совсем жутко стало Наде. Домой надо, домой. Да поскорее.
