Вальтер Скотт - Дедушкины рассказы. История Шотландии с древнейших времен до флодденского сражения 1513 года.
Армии стояли почти вплотную друг к другу, и галловейцы бросились вперед с кличами, напоминавшими вой урагана. Они два часа бились как одержимые и порубили столько английских копьеносцев, что те дрогнули. Но тут английские лучники накрыли галловейцев таким частым дождем стрел, что, не имея брони, способной хотя бы смягчить силу удара, те смешались и начали отступать. Принц Генрих Шотландский бросился им на помощь с тяжеловооруженной конницей. Он врезался на полном скаку в то место английской колонны, против которого располагался, и прорвал ее, как говорит летописец, словно паутину. Тогда он атаковал англичан с тыла. Галловейцы тем временем восстановили строй и уже приготовились возобновить атаку, когда какой-то англичанин, подняв вздетую на копье мертвую голову, крикнул, что это король Шотландский. Поверив обману, шотландцы растерялись и пустились наутек. Тщетно король, сорвав с головы шлем, скакал с открытым лицом меж бегущими, чтобы показать, что он жив. Паника была всеобщей, и Давид проиграл битву, победа в которой отдала бы ему большую часть Англии, а возможно и все королевство, растерзанное гражданской войной. Вот так разворачивалась знаменитая Битва под Стягом[16]. Она вынудила Давида заключить с Англией мир, но на самых выгодных для него условиях: отныне весь Нортумберленд и Дарем, за исключением крепостей Ньюкасл и Бам-боро, Стефан признавал собственностью шотландского монарха.
Давид скончался в 1153 году[17]. Его храбрый и симпатичный сын Генрих умер двумя или тремя годами раньше отца. Давид был замечательным правителем. Он бросал охоту или любое другое занятие, если самый ничтожный из его подданных являлся к нему с какой-нибудь жалобой, и не возобновлял прерванную забаву, пока не убеждался, что ходатайство бедняги удовлетворено. Давид также превозносим историками, которые в те времена в основном были монахами, за его великую приверженность церкви. Он основывал новые епархии, строил и содержал монастыри, которым передавал из королевской казны большие земельные угодья. Среди них аббатство Холирудхаус близ Эдинбурга, Мелрозское аббатство в Роксброшире, Драйбургское аббатство в Берикшире, Ньюбаттлское аббатство в Лотиане, Кембаскеннетское аббатство в Стерлингшире, а также аббатства Келсо и Джедборо и множество менее значительных обителей.
Столько же, вероятно, за свою щедрость к церкви, сколько за свои личные достоинства и общественные деяния, этот монарх был причислен к лику святых под именем святого Давида[18]. Один из его преемников, Яков I, считавший его щедрость по отношению к церкви чрезмерной, сказал: «Святой Давид стал злым духом для короны». Но мы должны помнить, что благоговение перед религией часто оберегало церковные земли от опустошения, когда в те смутные времена вся остальная страна разорялась и сжигалась. Поэтому можно предположить, что, отдавая огромные пространства под покровительство церкви, Давид любою ценой старался уберечь их от огня и меча, и вот доказательство: большинство монастырей были основаны в областях, над которыми постоянно нависала угроза войны.
Не нужно также забывать, что никто тогда не имел столь разнообразных и серьезных познаний, как монахи. Они умели читать и писать, они понимали по-французски и по-латыни, они были прекрасными зодчими, о чем до сих пор свидетельствуют возведенные ими величественные соборы, они мастерски разбивали сады и парки, и, по всей видимости, дети мелкопоместных дворян часто обучались при монастырях. Поэтому не удивительно, что у Давида возникало желание поощрять общины, столь тесно связанные с искусством и наукой, хотя, конечно, покровительство, которое он им оказывал, выходило за рамки разумного.
В период правления Малькольма Канмора и его преемников на основе феодального закона возник один спор, приведший к самой чудовищной распре между Англией и Шотландией, и хотя наш Малютка Джон не великий законовед, необходимо, чтобы он изо всех сил постарался разобраться в нем, ибо это очень важный момент в истории.
Пока англичане дрались между собой, а потом с нормандцами, шотландские короли, как я неоднократно тебе повторял, расширяли свои владения за счет соседей и постепенно почти целиком прибрали к рукам северные области Англии: Лотиан, Нортумберленд, Камберленд и Вестморленд. После многих стычек и препирательств стороны сошлись на том, что шотландский король будет править на захваченных им северных территориях, но только не как независимый государь, а как верный вассал короля английского, обязанный следовать за своим сюзереном на поле брани, когда бы тот его ни призвал. Однако ни эта верность, ни эта воинская обязанность никоим образом не затрагивали королевство Шотландское, которое никогда, от начала творения, не подчинялось власти английского короля, но всегда оставалось независимым, свободным государством, имевшим собственных вождей и монархов. Достоуважаемому Малютке Джону, наверно, покажется странным, как это шотландский король мог одновременно быть и вассалом по тем своим владениям, что лежали в Англии, и самостоятельным государем, когда он выступал как король Шотландии. Но законы феодальной системы легко допускали такое. Сам Вильгельм Завоеватель оказался в подобном положении, потому что он управлял своим нормандским герцогством и другими французскими территориями как вассал короля Франции, который передал их в качестве феода его предку Роллону, но он, в то же время, являлся единовластным повелителем Англии, завоеванной им в битве при Гастингсе.
Однако ж английские короли не упускали случая намекнуть, что шотландские короли платят им вассальную дань не только за те области, которыми они тогда распоряжались в Англии, но также и за королевство Шотландское. Шотландские короли, напротив, хоть и исполняли все, что требовалось от них как от крупных владельцев земель внутри границ Англии, неизменно и решительно пресекали любые разговоры о причастности к этим повинностям Шотландии. Такова была одна из причин постоянных войн между двумя странами, в которых шотландцы отстаивали свою национальную независимость. Хотя они часто терпели поражение, но столь же часто и побеждали, а порой даже грозили потеснить соседей на их территориях.
К моменту смерти короля Давида I Шотландского его власть распространялась на весь Лотиан, который уже начал считаться районом Шотландии и до сих пор таковым является, а также на Нортумберленд и Камберленд с большой частью Вестморленда, где его владычество было не столь безусловным.
Давиду наследовал его двенадцатилетний внук Малькольм (в 1153 году), старший сын смелого и благородного принца Генриха. Малькольм поклонялся английскому королю как своему сюзерену по имениям в Англии. Он был так чувствителен и мягкосердечен, что получил прозванье Малькольм Девушка. Особенно Малькольм привязался к Генриху II Английскому, в действительности очень умному и умелому правителю. Однажды шотландский король даже выразил готовность вернуть Генриху земли на севере Англии; мало того, он добровольно последовал за этим монархом во Францию, где воевал под его знаменем. Такое пристрастие к английскому королю возмутило шотландцев, испугавшихся влияния, которое Генрих оказывал на их юного государя. Они послали во Францию письмо, где порицали Малькольма за его легкомыслие и заявляли, что Генриху Английскому никогда не быть их господином. Малькольм тут же полетел назад в Шотландию и примирился со своими под данными. Он умер в Джедборо в 1165 году.
Малькольма по прозванью Девушка сменил на престоле его брат Вильгельм (коронованный 24 декабря 1165 года), сын принца Генриха, внук славного короля Давида. В его времена высокородные воины и просто вельможи начали изобретать себе так называемые гербы, которые, как ты знаешь, бывают вырезаны на печатях, выгравированы на серебряной посуде и нарисованы на экипажах дворян. Теперь, досточтимый Малютка Джон, тебе пора узнать и значение этого древнего обычая.
В ту эпоху, о которой я веду речь, знатные воины шли в бой, от макушки до пят закованные в панцирь. У них были железные головные уборы — шлемы — с забралами, опускавшимися на лицо и закрывавшими все, кроме глаз, смотревших сквозь узкую прорезь. Ты видел такие шлемы в дедушкином вестибюле. Но поскольку король, лорд или рыцарь должны были выделяться в битве, чтобы воодушевлять своих приверженцев, они придумали два способа отличить себя от всех. Первый — особый гребень шлема, то есть какое-нибудь украшение в виде льва, волка, руки с мечом или чего-нибудь в том же роде, которое увенчивало их шлем, как гребешок темечко петуха. Но не довольствуясь одним знаком отличия, знатные воины стали изображать на своих щитах фигуры-эмблемы, иногда совершенно фантастические. Этот обычай получил широкое распространение, и, в конце концов, право на ношение такой эмблемы, или герба, закрепилось лишь за теми, кому оно было даровано сюзереном или перешло по наследству. Присвоение чужого нашлемника или гербовой эмблемы воспринималось как оскорбление, порой смертельное, а подделка герба каралась как преступление специальным судом знатоков, именовавшихся герольдами и давших название науке геральдике. С уходом в прошлое доспехов геральдика лишилась ее первоначального смысла, однако древняя аристократия цепко держится за увековеченную в гербах исключительность своих предков. Как я тебе уже говорил, теперь гербовые эмблемы рисуются на каретах, или помещаются над парадным крыльцом загородных имений, или вырезаются на печатях. Только геральдика в наши дни не играет той роли, что прежде, хотя Геральдическая палата до сих пор существует.
