Сельма Лагерлёф - Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции
— Поедем ко мне домой, — предложил он, — матушка моя позаботится о тебе! Не можешь же ты оставаться здесь на островке, где нет ни теплой постели, ни еды.
Он был так красноречив, что русалка согласилась уехать вместе с ним и села в лодку.
Рыболов и его матушка были очень добры к бедной морской деве, и ей, казалось, жилось у них не худо. С каждым днем она делалась все веселее, помогала старушке домовничать и была точно такой же, как всякая другая девушка со шхер, только не в пример краше. Однажды рыболов спросил ее, хочет ли она стать его женой, и она не стала противиться, а сразу же сказала «да».
Начали они готовиться к свадьбе. А как пришло время облачаться в невестин наряд, русалка надела зеленое платье со шлейфом и переливчатую жемчужную корону, в которой рыболов увидел ее в первый раз. Но в те времена на шхерах не было ни пастора, ни церкви, и надо было ехать на озеро Меларен, чтобы обвенчать жениха с невестой.
У рыболова в лодке сидели его невеста и мать, и он греб так сильно, что, опередив всех остальных, заплыл далеко-далеко. И вдруг увидел знакомый скалистый островок в протоке Стрёммен, на котором встретил свою невесту, что сидела теперь рядом с ним, такая гордая и нарядная. И тут он, не удержавшись, улыбнулся.
— Чему это ты улыбаешься? — спросила она.
— Я думаю о той ночи, когда спрятал твою тюленью шкуру, — отвечал рыболов.
Теперь-то он был глубоко уверен в любви русалки и не считал нужным что-либо от нее скрывать.
— О чем ты говоришь? — удивилась невеста. — Никакой тюленьей шкуры у меня и не было.
Казалось, она все позабыла.
— А ты не помнишь, как танцевала с другими русалками? — спросил он.
— Не знаю, о чем ты толкуешь, — ответила невеста. — Тебе, видно, приснился диковинный сон!
— А коли я покажу тебе тюленью шкуру, ты поверишь мне? — спросил рыболов и повернул лодку к скалистому островку.
Они вышли на берег, и он вытащил тюленью шкуру из-под камня, где ее спрятал.
Увидев тюленью шкуру, невеста в тот же миг рванула ее к себе и набросила на голову. Шкура обвилась вокруг нее, точно живая, и русалка тут же бросилась в проток Стрёммен.
Жених, видя, как она уплывает, прыгнул за ней в воду, но не смог догнать. В отчаянии, что ему не удержать ее, он бросился к берегу, схватил в лодке гарпун и метнул его в русалку. Удар оказался более метким, чем он думал. Бедная русалка, испустив жалобный крик, исчезла в глубине.
Рыболов остался стоять на берегу, ожидая, не покажется ли она вновь. Но тут он заметил, что вода вокруг вдруг как-то засветилась, стала прекрасна, как никогда. Вода сверкала и блестела, отливая то белым, то нежно-розовым, словно перламутровая изнанка морской раковины.
Когда же сверкающие волны ударились о берега, рыболову показалось, будто изменились и они. Берега начали цвести и благоухать. Над ними разлился мягкий свет, и они обрели невиданную красу.
И тут он понял, почему все так получилось. Ведь тот, кто увидит русалок, считает их прекраснее всех на свете. А когда кровь русалки смешалась с водами озера и омыла берега, им передалась в наследство ее русалочья красота. И отныне всякий, кто только увидит эти воды, эти берега, непременно полюбит их и вечно станет тянуться к ним в томительной тоске.
Тут пожилой осанистый господин взглянул на Клемента. Старик серьезно кивнул в ответ, не сказав ни слова, чтобы не помешать рассказчику.
— И заметь, Клемент, — продолжал пожилой господин, и в глазах у него вдруг мелькнул лукавый огонек, — что с той самой поры люди начали селиться на этих скалистых островках. Сначала там жили одни рыбаки да крестьяне. Но постепенно эти места стали все больше привлекать людей. И вот в один прекрасный день по протоку прошел парусник самого короля. Король стал толковать про эти островки со своим ярлом[41] и обратил внимание на то, что все суда, державшие курс в глубь озера Меларен, проходили мимо них. Тут ярл и скажи: надо, мол, закрыть здесь фарватер на замок, отпирать и запирать его по своему желанию — впускать торговые суда и не давать ходу разбойным флотилиям.
— Так оно и вышло, — проговорил пожилой господин и, поднявшись, снова стал чертить тростью на песке. — Видишь, на самом большом из островков ярл воздвиг укрепленный замок-крепость с мощной сторожевой башней. И назвал он тот замок Чернан — сердцевина, ядро. Новоселы обнесли скалистый островок стенами. На северной и южной его стороне прорубили они в стенах ворота, а над ними возвели неприступные башни. Они перекинули мосты к другим островкам и тоже оградили их высокими стенами с башнями. На воде же вокруг понаставили целый частокол свай с засовами — поперечными балками, которые выдвигались и задвигались, и ни одно судно не могло самовольно проплыть мимо.
Вот так и получилось, Клемент, что эти четыре островка, которые долго никто не замечал, вскоре были сильно укреплены. Но и это еще не все! Здешние берега и проливы притягивали к себе, и вскоре сюда со всех сторон хлынул поток людей, желавших поселиться на островках. Начали они возводить своими силами рядом с замком собор, который позднее нарекли Стурчюрка — Большой собор. А лачуги себе первоселенцы строили за крепостными стенами. Сначала было новоселов не так уж и много, но по тем временам много и не требовалось, чтобы считать поселение городом.[42] Город же нарекли Стокгольмом; он зовется так и поныне.
Настал день, когда ярл, начавший здесь работы, упокоился навек, но Стокгольм не остался без зодчих. Появились монахи, которые звались Серые братья. Стокгольм пришелся им по душе, и они испросили позволения построить здесь монастырь. Король даровал им небольшой островок, один из самых малых, тот, что выходит к озеру Меларен. На нем они и воздвигли монастырь, а островок был назван позднее Громункехольмен — Остров Серых братьев. Но тут явились другие монахи, по прозванию Черные братья. Они также испросили право строиться в Стокгольме, и их монастырь был воздвигнут на островке Стадсхольмен, что значит Городской, неподалеку от южных ворот. На этом же, самом большом из островков, к северу от города усердные мужи основали больницу — Дом Святого Духа, на соседнем островке построили мельницу, а у шхеры возле нее ловили рыбу. Пролив между теми двумя островками зарос, и сейчас, как тебе известно, здесь всего лишь один остров, но он и теперь еще зовется островом Святого Духа — Хельгеандсхольмен.
Ну, а мелкие, поросшие чернолесьем островки застроили домами. Ведь люди валом валили сюда, к здешним, влекущим к себе берегам и водам.
Пришли сюда и благочестивые сестры из ордена Святой Клары и попросили землицы для монастырской обители. Но им оставалось только поселиться на северном берегу, на Нормальме, как он теперь называется. Разумеется, они были не очень довольны, так как Нормальм пересечен высоким горным кряжем, на котором когда-то стояла городская виселица, так что это место слыло малопочтенным. Сестры ордена Святой Клары все же построили свою церковь и длинное монастырское здание на берегу, у подножия горного кряжа. Обосновавшись, они вскоре обрели последователей. В северной части острова, на вершине горного кряжа, была построена больница вместе с церковью Святого Йерана, а у подножия того же кряжа воздвигнута церковь Святого Якоба.
Начали строить и на Сёдермальме, там, где гора в этой южной части города круто вздымается над берегом. Там поднялась церковь Святой Марии.
Не думай, Клемент, будто одни лишь монахи да духовенство переселялись в Стокгольм. Вовсе нет! Было там немало и других людей и прежде всего немецких купцов и ремесленников. Тогда они были куда более умелые, чем сами шведы, и потому их охотно принимали. Поселившись за городскими стенами, они снесли маленькие жалкие домишки, которые стояли там прежде, и построили высокие, великолепные дома из камня. Но места не хватало, и пришлось немцам ставить дома впритык один к другому, фасадами в сторону узеньких улиц.
Вот и суди сам, как Стокгольм притягивал к себе людей.
Тут на дорожке показался какой-то человек, который быстро шел прямо к ним. Но господин, беседовавший с Клементом, помахал рукой, и тот остановился на почтительном расстоянии. Пожилой господин снова сел на скамейку рядом с музыкантом и сказал:
— Ты должен оказать мне услугу, Клемент. Мне не представится более случая побеседовать с тобой, но я велю послать тебе книгу о Стокгольме, а ты прочти ее от начала до конца. Я, можно сказать, открыл для тебя Стокгольм! А теперь изучай его сам, по книге. Прочти о том, как жила и менялась столица Швеции, и о том, как маленький, тесный, обнесенный стенами город на островках раскинулся в наши дни великим морем домов, которые мы видим внизу под нами. Прочти о том, как на месте мрачной сторожевой башни замка Чернан был возведен прекрасный, светлый дворец, который также стоит прямо под нами; и как церковь монастыря Серых братьев стала усыпальницей шведских королей. Прочти о том, как застраивался один островок за другим, и как огороды на южном и северном концах города превратились в прекрасные парки либо в застроенные домами кварталы, как выравнивали горные кряжи, а проливы наполняли водой. И о том, как запертый со всех сторон охотничий заповедник — Юргорден превратился в любимейшее место гуляний народа. Ты должен освоиться в Стокгольме, Клемент! Ведь этот город принадлежит не только стокгольмцам. Он принадлежит и тебе, и всей Швеции!
