Астрид Линдгрен - Мадикен (сборник)
– Ты больше не свисти, – говорит Мадикен. – Так и напугать можно.
Кругом тихо-тихо, нигде не слышно ни звука, да и стемнело уже…
Мадикен смотрит на картину, которая висит над её кроватью. На ней нарисованы два ребёнка с кудрявыми головками, одетые в белые ночные рубашечки. Прильнув к маминым коленям, они читают вечернюю молитву. Мадикен смотрела-смотрела и вдруг почувствовала, как она соскучилась по маме. О, какие же счастливые эти дети на картине! И по папе она тоже соскучилась, и по Альве, и Сассо, и Госе, и по Юнибаккену. Ей стало грустно и захотелось плакать. И Мадикен подумала, что вот-вот она зарыдает. Но сперва надо дождаться, когда уснёт Лисабет. Ведь Мадикен – старшая сестра, а если она ни с того ни с сего заревёт, Лисабет совсем перепугается.
Но, кажется, эта девчонка сегодня вообще не собирается спать! Она лежит в своей постели и только иногда вздыхает. Ну что же она никак не засыпает! Из-за неё даже поплакать нельзя. Мадикен чувствует, что долго она не вытерпит.
И вдруг Лисабет говорит:
– А знаешь что, Мадикен? Надо нам вернуться домой!
От неожиданности Мадикен даже забыла, что ей хочется плакать:
– Ты что, сумасшедшая? Почему это нам надо возвращаться домой?
– Надо. Потому что в шкафу прячется привидение, – говорит Лисабет.
– Да ну тебя! Нету там никого, – убеждает её Мадикен.
Она догадалась, что Лисабет выдумала привидение, потому что она затосковала по дому, но не хочет об этом говорить.
Но раз Лисабет выдумала привидение, значит, оно там действительно есть и в любую минуту может открыть дверь и выглянуть из шкафа. Не дожидаясь этой минуты, Лисабет что есть мочи завопила:
– Хочу домой!
– Тише, Лисабет. А то Майя тебя услышит, – успокаивает её Мадикен.
Но куда там! Лисабет заорала ещё громче, так что Майя сломя голову прибежала к девочкам.
– Я хочу домой! – кричит Лисабет. – Потому что в шкафу сидит при-ви-и-и-дение!
Тётя и дядя Карлсоны и Туре тоже пришли узнать, что случилось.
– Да что вы, детки! Нет у нас в Аппелькюллене никаких привидений, – говорит тётя Карлсон.
– Да-а-а, как же! Их тут полный гардероб! – хнычет Лисабет. – Домой хочу-у-у!
Мадикен не знает, куда деваться от стыда, и ей жалко бедных Карлсонов.
– Сейчас я пойду и позвоню Альве, – говорит Майя.
– Позвони! И скажи ей, что я хочу домой, – говорит сквозь всхлипывания Лисабет.
Дядя Карлсон её пожалел:
– Ну не плачь, пожалуйста, деточка! Сейчас ты поедешь домой. Только не плачь!
И после того, как Майя поговорила с Альвой, Карлсоны исполнили желание Лисабет. Туре идёт запрягать Конке. Бедный Туре и бедный Конке! Оба целый день проработали, и вот приходится на ночь глядя снова отправляться в дорогу, чтобы отвезти домой двух глупеньких девочек. Повезло им, что в Аппелькюллене живут такие добрые люди!
Мадикен стыдно, но в то же время она всё-таки рада, что её посадили в повозку и повозка выехала за ворота Аппелькюллена. А Лисабет даже не оборачивается, чтобы помахать на прощание.
– Спасибо за раковину! – крикнула Мадикен, когда повозка заворачивала за угол скотного двора. И только тут Лисабет обернулась, помахала рукой и крикнула:
– Спасибо за петушка!
Потом она так сильно дунула в свистульку, что Конке испугался и чуть не понёс. Туре еле его удержал.
Как хорошо, что есть на свете такое чудное место, как Юнибаккен. Здесь можно купаться, качаться на качелях, играть в крокет, поливать огород и поить молоком ёжика – вот сколько тут всего интересного! А ещё тут есть Альва. И Альва понимает, что не могли они дольше оставаться в Аппелькюллене.
– Вот только не знаю, что на это скажет ваш папа, – ворчит Альва, укладывая девочек спать.
– А я ему скажу, что у них там полный гардероб привидений, – говорит Лисабет, обнимая подушку – свою привычную подушку, самую удобную на свете!
– Ну какой же ты ещё ребёнок! – говорит Мадикен. – Знаешь ли, Альва, уж больно много опасностей в Аппелькюллене! Спроси, если хочешь, у мамы. Нам очень повезло, что мы остались живы.
Утром девочки проснулись радостные. Сейчас они встанут и пойдут помогать Альве собирать землянику. У обеих девочек есть для ягод свои маленькие корзиночки с умными надписями. У Лисабет на корзинке выжжены слова: «Терпение и труд – всё перетрут». У Мадикен написано: «Будь прилежной, не ленись!» И Мадикен бежит к земляничным грядкам, чтобы прилежно поработать. Там, в дальнем конце сада, очень хорошо, солнечно, и земляника быстро созревает. Альва уже насобирала несколько литров. Теперь ей пришла подмога. Полная решимости потрудиться на славу, Мадикен босиком бежит по нагретой солнцем траве. Следом торопится Лисабет. Внезапно она на всём бегу останавливается и в ужасе кричит:
– Змея! Змея!
И в ту же секунду Мадикен почувствовала, как ей что-то впилось в ступню, и она увидела ужасную гадюку, которая уползала от неё к каменной стене, ограждающей сад. Рядом застыла в ужасе Альва. Но, быстро опомнившись, она схватила со стены камень и швырнула прямо в голову змеи. Она даже не целилась, но бросок оказался метким. Эта змея больше уже никого и никогда не укусит.
Мадикен оцепенела от испуга. Она понимает, что с ней случилось. Её укусила змея. Она уже почувствовала противную ноющую боль в ступне.
– Альва, я умираю! – кричит Мадикен. – Она меня укусила, я теперь умру!
Альва осмотрела её ногу. После змеиного укуса на коже остались две маленькие дырочки от ядовитых зубов, и ступня начала пухнуть.
– Нет, ты не умрёшь, – говорит Альва. – Но тебе нужно срочно в больницу.
Время не терпит. Поэтому Альва решила взять велосипед и посадить Мадикен на багажник. Ничего другого сейчас не придумаешь. Но что делать с Лисабет?
– Будь умницей! – говорит ей Альва. – Беги к Нильсонам и попроси, чтобы они позволили тебе посидеть у них до моего возвращения.
Лисабет громко плачет, но делает, как велено; она и сама понимает, что надо слушаться, она тоже хочет, чтобы Мадикен осталась жива, если только это возможно, она хочет, чтобы у неё всегда, всегда, всегда была старшая сестра.
– Я буду умницей, – обещает Лисабет дрожащим голосом.
И вот Альва и Мадикен пустились на велосипеде в путь. Альва крепко перевязала укушенную ногу своим красным шейным платком, чтобы яд не пошёл дальше, поэтому последнее, что увидела Лисабет, был трепещущий по ветру кончик красного платка. Велосипед исчез за поворотом улицы, и Лисабет осталась одна.
Тут она заплакала и, рыдая, полезла через забор в Люгнет. И надо же было случиться такому невезению – бедная Лисабет никого не застала дома! Она звала, стучала в дверь, но никто так и не вышел. Теперь она действительно очутилась одна в целом свете. От испуга Лисабет даже перестала плакать.
Она перелезла обратно через забор и стала звать Сассо. Милый, ласковый Сассо, он теперь её единственное утешение! Ну и конечно же Гося! Лисабет садится на кухонное крыльцо с Госей на коленях, у её ног Сассо. Здесь она и будет сидеть и ждать, когда вернётся Альва и, может быть, Мадикен… если она останется жива!
– Только вряд ли она выживет, – говорит Лисабет пуделю, потому что, кроме него, ей не с кем поделиться. Слёзы опять полились у неё из глаз, когда она подумала, что Мадикен, может быть, уже умерла, и представила себе, как грустно станет без неё в Юнибаккене.
– Правда, тогда мне достанется её школьный ранец, – говорит Лисабет.
Потом она ещё поплакала. Сассо тоже плачет вместе с ней и кладёт ей лапки на колено, чтобы показать, что он её жалеет и горюет вместе с ней.
Как плохо человеку одному, когда приходится ждать так долго. Под конец Лисабет точно оцепенела и даже перестала плакать, она сидит белая как мел и только ждёт и ждёт.
Но вот… Какое счастье! Наконец-то показалась Альва на велосипеде. Лисабет облегчённо вздохнула и спустила с колен Госю.
– Ах, Альва! – воскликнула Лисабет. Она бросилась к Альве со всех ног и споткнулась о Госю, которая не успела увернуться. Раздался ужасный крик. И вот перед Альвой лежит на земле Лисабет с разбитым лбом, она раскроила его о железный скребок для обуви. Лисабет орёт благим матом, кровь заливает ей глаза, она с головы до ног закапана кровью и Альву тоже измазала. Это какая-то кровавая баня!
– Альва, я умру… умру… умру! – выкрикивает Лисабет.
– Нет, не умрёшь! – говорит Альва. – Но нам придётся ехать в больницу и зашивать твою рану.
– Не-е-е-т! – орёт Лисабет. – Не дамся, чтобы меня зашивали.
Но Альва перевязывает ей лоб кухонным полотенцем и на руках тащит к велосипеду, хотя Лисабет брыкается и не хочет ехать. В отчаянии Лисабет кричит:
– Ну разве ты сама не можешь меня зашить!
Много чего умеет Альва, но только не зашивать раны. Тут не обойтись без доктора Берглунда.
