Ольга Шатаева - Этническая толерантность сотрудников организации г. Москвы
Анализ концепции Парсонса, таким образом, весьма продуктивен с точки зрения экспликации функционирования толерантности к современным обществам. Эти системы возникают как имманентная форма интеграции, включающая в свою орбиту индивидов, прошедших процесс социализации. При этом, как показывает приведенная таблица, характер личных ориентации может варьироваться в широких пределах, изменяясь под воздействием таких факторов как аффективность и универсальность, что находит себе выражение в формировании различных, культурно-специфических форм социальной интеграции. Однако по своей теоретической структуре теория Парсонса нацелена на экспликацию структурно-изоморфных закономерностей функционирования всякой социальной системы, оставаясь онорациональной, всеобъемлющей системой. Допуская амбивалентность различных социальных систем в зависимости от фактической констелляции доминант социализации, а также содержательных особенностей «культурных образцов», она, тем не менее, наследует черты классической социальной теории, нацеленной на построение всеохватывающих систематических теорий.
Теория солидарности Дюркгейма, в которой общества с органической солидарностью могут рассматриваться как идеальный тип, непосредственно связана с рассматриваемой нами проблемой толерантности. По существу, солидарность для него является синоним общественного состояния как такового. В своем исследовании самоубийства[9] он связывал различные типы этого явления с различной степенью социальной сплоченности, различая эгоистическое, альтруистическое и аномическое самоубийство. Наконец, главный труд французского ученого «О разделении общественного труда» посвящено доказательству тезиса о том, что создание и поддержание социального единства – основная функция религиозных верований и действий.
Основная цель работы: доказать, что, разделение общественного труда обеспечивает социальную солидарность, или, иными словами, выполняет нравственную функцию. Но за этой формулировкой скрывается другая цель, более значимая для автора: доказать, что разделение труда – это тот фактор, который создаст и воссоздает единство обществ, в которых традиционные верования утратили былую силу и привлекательность.
Для обоснования этого положения Дюркгейм развивает теорию, которая сводится к следующему. Если в архаических («сегментарных») обществах социальная солидарность основана на полном растворении индивидуальных сознаний в «коллективном сознании» («механическая солидарность»), то в развитых («организованных») социальных системах она основана на автономии индивидов, разделении функций, функциональной взаимозависимости и взаимообмене («органическая солидарность»)[10], причем «коллективное сознание» здесь не исчезает, но становится более общим, неопределенным, его состояния становятся менее интенсивными, и оно действует в более ограниченной сфере.
Дюркгейм внимательно прослеживает становление общества органической солидарности в процессе разделения труда. С ростом городов и дифференциацией их ролей в них возрастает «моральная плотность» – число взаимодействий между людьми. Увеличение количества контактов, с одной стороны, уменьшает интенсивность каждого из них, ослабляет социальный контроль, с другой – увеличивает «проницаемость» личного, мира людей. Это позволяет органически интегрировать общество[11].
Важным результатом работы Дюркгейма стало подчеркивание им социальной роли разделения труда (помимо общеизвестной экономической). Разделение труда облегчает жизнь индивидам, поскольку они перестают конкурировать друг с другом, а наоборот – начинают интегрироваться.
Внимательное изучение характеристик «органической» солидарности и сопоставление их с рассмотренными в первой главе сущностными характеристиками толерантной установки, позволяет сделать вывод, что на уровне поведенческих установок и принципов солидарное общество в трактовке Дюркгейма является толерантным обществом, поскольку основывается на принципах признания равного достоинства между членами общества, активным и рефлексивным характером социального взаимодействия. При этом принципиально важно указать, что концепцию солидарности Дюркгейма можно рассматривать как социологическую антитезу теории Маркса, в которой, как мы указывали выше, отчуждение человека от человека рассматривается именно как продукт разделения груда в буржуазном обществе. У Дюркгейма, напротив, именно разделение труда, преобладающее в более модернизированных обществах, является основанием формирования «органических», толерантных отношений солидарности. Обмен человеческой деятельностью, ее продуктами предполагает зависимость членов общества друг от друга. Поскольку каждый из них несовершенен в отдельности, функцией обществ, разделения труда является интегрирование индивидов, обеспечение единства социального организма, формирование чувства солидарности. Дюркгейм рассматривает солидарность как высший моральный принцип, высшую универсальную ценность, что совпадет с нашей трактовкой толерантности как современной нормы социального взаимодействия.
Таким образом, несмотря на важнейший вклад Дюркгейма в концепцию толерантности как продукта прогрессирующей модернизации обществ, основанных на все более усложняющейся системе разделения труда, его теория категорирует само понятие общества таким образом, что нуждается в дополнительной экстраполяции при перенесении па сферу межэтнических отношений.
Психоаналитическую версию толерантности можно наблюдать в работах основоположника психоанализа З. Фрейда и его последователя Э. Фромма, в которых они создают образ человека, терзаемого внутренними душевными противоречиями.
По мнению К. Маркса – цель человеческого развития – свобода, свобода каждого: «свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех»[12]. Не может быть свободного государства, свободного общества, свободного класса. Может быть только свободный индивид.
Для К. Маркса история человечества – это история постоянно растущего отчуждения человека. Для Маркса отчуждение в процессе труда – отчуждение от продукта труда и от условий труда – неразрывно связано с отчуждением человека от себя самого, от других людей и от природы. В отчужденном труде человек лишается даже своего тела и окружающей природы, а также своего духовного «Я», себя самого как человеческого существа.
Человек, подчиненный своим отчужденным потребностям, уже не является человеком ни в духовном, ни в телесном смысле – это всего лишь самодеятельный и сознающий себя товар. Этот человек-товар знает только один способ отношений с внешним миром: продажу, присвоение и потребление. Чем больше степень его отчужденности, чем больше потребление и присвоение становится смыслом его жизни. «Чем ничтожнее твое бытие, чем меньше ты проявляешь свою жизнь, чем больше твое имущество, тем больше твоя отчужденная жизнь…»[13].
По мнению К. Маркса, специфической особенностью царства отчуждения является то, что сферы жизни в нем не связаны между собой: каждый вращается в кругу своей собственной отчужденности и никого не трогает отчужденность других людей. Соответственно, в обществе в целом развивается интолерантность.
Причина интолерантности, враждебного отношения между людьми, также имеет своим истоком отчуждения. Но это не отчуждение человека от природы, от продуктов своего труда и своей собственной сущности, а отчуждение человека от человека: «Непосредственным следствием того, что человек отчужден от продукта своего труда, от своей жизнедеятельности, от своей родовой сущности, является отчуждение человека от человека. Когда человек противостоит самому себе, то ему противостоит другой человек. То, что можно сказать об отношении человека к своему труду, к продукту своего труда и к самому себе, то же можно сказать и об отношении человека к другому человеку, а также к труду и к предмету труда другого человека»[14].
Следовательно, источник социальной интолерантности связан не с природной особенностью человека, не с каким-то «объективным», сверхчеловеческим порядком вещей, не с «естественным» состоянием «войны против всех», а с социально-экономическими условиями существования человека: «Чуждым существом, которому принадлежит труд и продукт труда, существом, на службе которого оказывается и для наслаждения которого создается продукт труда, таким существом может быть лишь сам человек. Если продукт труда не принадлежит рабочему, если он противостоит ему как чужая сила, то это возможно лишь в результате того, что продукт принадлежит другому человеку, не рабочему. Если деятельность рабочего для него самого является мукой, то кому-то другому она должна доставлять наслаждение и жизнерадостность. Не боги и не природа, а только сам человек может быть этой чуждой силой, властвующей над человеком»[15].
