Эмилия Александрова - Стол находок утерянных чисел
И действительно, через минуту-другую над поляной взмыли три чудо-змея, и каждый из них по очереди исполнил свой юбилейный номер. Квадрат описал четыре медленных круга, восьмиугольник — восемь более быстрых, а тридцатидвухугольник сделал тридцать два головокружительных вращения, и Главный терятель сказал, что зто было прямо как в балете: ровно 32 фуэте́!
Стоит ли говорить, как я был счастлив? Тем сильнее я удивился, посмотрев на девочку. Она выглядела такой сердитой!
— В чём дело? — спросил я. — Тебе не понравились эти чудесные многоугольники?
Но она сказала, что многоугольники ни при чём. Президент — вот кто ей не понравился. Ведь он даже не назвал моего имени! А кабы не я, весёлым математикам до такого открытия нипочём не додуматься…
— Не забывай, что я и сам из весёлых математиков! — напомнил я.
— Тем более, — упрямо возразила она. — Тем более!
К тому времени мы уже снова оказались в здании и успели усесться на свои места. И тут президент доказал, что не так плох, как о нём думают. Он не только назвал моё имя, но во всеуслышание объявил героем нынешнего воздушного представления. Затем он поблагодарил меня за то, что я, бывший питомец «Весёлых математиков», откликнулся на их юбилейное приглашение, и попросил меня подняться на кафедру, чтобы рассказать о моих числовых находках.
О юбилейном приглашении я слышал впервые. Вероятно, оно преспокойно лежало у меня дома, где я почти не бываю, потому что всё моё время принадлежит Столу находок. Что же до приглашения подняться на кафедру… Пожалуй, из всех приятных неожиданностей, обрушившихся на меня в тот день, эта была самая неприятная. С детства не люблю публичных выступлений. Нет, вообще-то я за словом в карман не полезу! Но стоит мне очутиться перед большой аудиторией, как я становлюсь другим человеком. И этот другой человек либо бормочет что-то невразумительное, либо, не рассчитав силы голоса, выпуливает слова так громко, что слушатели шарахаются.
К счастью, на сей раз ни того, ни другого не случилось. Почему? Да потому что сначала мне вообще говорить не пришлось. Только раскланиваться. А когда весёлые математики поутихли, я уже попривык. И заговорил не о совершенных числах, а о пропавшем билете, об операции «Пуся», об ассоциациях. И о том, разумеется, что пришёл сюда не один, а с друзьями.
— Друзья наших друзей — наши друзья, — сказал президент, но тут же осторожно поинтересовался: — И много их у вас?
— Вообще-то много, — сказал я, — но здесь только двое… Виноват, двое с половиной…
Все засмеялись, а президент шутливо заметил, что веселого математика за версту видно. Но я стал убеждать его, что ничуть не шучу, и в доказательство пригласил на сцену участников нашей сыскной группы.
— Двое друзей налицо, — подтвердил президент, пожав руки Главному терятелю и девочке. — Но где же обещанная половина?
Половина ждать себя не заставила. Послышалось звонкое Пусино «тяв-тяв», и рядом со мной на кафедре возникла наша дорогая, наша несравненная Главная ищейка.
Я давно заметил: Пуся очень любит неожиданные эффекты. Недаром он собирается выступать в цирке! В тот раз эффект превзошёл все его ожидания. Весёлые математики, нынешние и бывшие, повскакали со своих мест, окружили щенка и стали выражать ему свои симпатии так бурно, что президент вынужден был призвать их к порядку.
— Ваш «полдруга» стоит целого, — сострил он, обращаясь ко мне, — и всё же… Какое отношение имеет к весёлым математикам этот славный малыш?
— Самое прямое, — ответила за меня девочка. — Во-первых, он весёлый, во-вторых — математик. Сомневаетесь? — обиделась она, когда в зале недоверчиво зашептались. — Так убедитесь сами!
И все действительно убедились, потому что на девочкины вопросы Пуся отвечал безупречно. Сначала он возвёл в квадрат двойку, потом извлёк корень квадратный из шестнадцати, потом… Уж и не помню, что потом: шум стоял невообразимый. Куда там пресловутому «Тарараму»!
Вспоминая тот день, мы с Главным терятелем всегда говорим, что в роли дрессировщицы девочка впервые выступила именно на юбилее «Весёлых математиков». Тогда же мы услышали от неё песенку, которой она теперь начинает свои выступления в цирке.
Представить друга моего
Спешу, как полагается.
Он знает счёт, и оттого
С ним тоже все считаются.
Он всех учёней меж собак,
Но суть не в том, однако.
Люблю я друга просто так —
Ведь это же собака!
Собака знает не всегда
Таблицу умножения,
Но чуть с хозяином беда —
Она знаток в делении:
Разделит трудности с тобой,
Пойдёт в дозор, в атаку,
С врагом, не дрогнув, вступит в бой
Надёжный друг — собака!
Особый у собаки счёт:
В добро и правду веруя,
Она всё взвесит, всё учтёт,
Своей проверит мерою.
Не лезь к ней, ябеда и трус,
Хвастун и задавака…
Собака, я тобой горжусь!
Да здравствует собака!
За всеми этими шумными событиями мы совсем позабыли об ассоциациях, а их пока и в помине не было. Между тем программа юбилейного заседания вновь пошла своим чередом. Президент объявил, что два свойства совершенных чисел, о которых должно быть сказано в следующем сообщении, опять-таки исследованы мной, а потому не расскажу ли я о них сам?
Вот уж не было ни гроша, да вдруг алтын! То я не выступал годами, а то два раза на дню. Но говорить мне пришлось недолго. Рассказать я успел лишь о том, что все совершенные числа непременно оканчиваются либо на 6, либо на 8. И ещё: что если из совершенного числа, исключая первое — 6, вычесть единицу, оно непременно разделится на 9. Оба эти положения мне удалось доказать математически, и я уже собирался перейти к доказательствам… Но меня перебил Главный терятель.
— Остановитесь! Пожалуйста, остановитесь! — повторял он, страшно волнуясь. — У меня появились две ассоциации. Необходимо о них рассказать, и как можно быстрей… Чтобы я не успел их… ммм… позабыть.
— Но не настолько быстро, чтобы я не успела их… ммм… записать, — поддразнила девочка, доставая блокнот. — Итак?
— Итак, — начал Главный терятель, — прежде всего: первая цифра утерянного номера — число совершенное. И во-вторых, сумма всех его цифр — число опять-таки совершенное.
— Наконец-то! — воскликнул я и бросился ему на шею. — Ваш номер восстановлен!
Вероятно, это была трогательная картина. До того трогательная, что весёлые математики напрочь забыли о совершенных числах и пожелали узнать, как я восстанавливал номер. Между нами говоря, это было не очень-то справедливо. Ведь именно совершенные числа подсказали Главному терятелю самые важные ассоциации! Но такова жизнь. И мне ничего не оставалось, как покориться.
КОНЕЦ ОПЕРАЦИИ «ПУСЯ»
Для начала девочка… виноват, Главный секретарь взяла мел и стала писать на доске приметы утерянного числа.
Пока она писала, Главный терятель рассказывал историю лотерейного билета. И опять издалека. Как он полюбил числа с пелёнок. Как мечтал о книге «Развлечения корней из целых чисел». Как приобрёл билет лотереи и как потерял его… При этом он без конца извлекал что-то из карманов и тут же ронял: то платок, то очки, то шариковую ручку. К тому времени, как он дотерял… виноват, досказал всё, девочка кончила писать, и я уж собирался приступить к объяснениям…
Но в тот день мне уже ничего объяснять не пришлось. Только я открыл рот, как за стеной грянул хор, да так громко, что все возмущённо вздрогнули.
— Ну вот, — сердито сказал президент, — опять эти пташки, и опять невпопад. Но ничего, сейчас они у меня не так запоют…
Он решительно зашагал к двери, но тут она распахнулась, и «Весенние пташки», распевая вовсю, сами заявились к соседям с юбилейным музыкальным приветствием. Все как одна! И даже в слегка расширенном составе, потому что по случаю юбилея к нынешним юным пташкам примкнули некоторые пташки-ветераны и среди них — Главная проявительница. Оказывается, именно ей, как одной из старейших, поручили прочитать юбилейный адрес. И она это сделала так сердечно, что растрогала всех, особенно Главного терятеля. А уж когда она спела свой знаменитый романс, он до того расчувствовался, что поцеловал у неё руку, уверяю вас, и даже пытался что-то сказать, но никак не мог найти подходящих слов. Потом ему срочно понадобился носовой платок. Он стал шарить по карманам, но и платка не нашёл. И тогда Главная проявительница улыбнулась и подала ему свой.
Вслед затем «Весенние пташки» упорхнули — все, кроме Главной проявительницы, а я снова открыл рот, чтобы приступить к объяснениям, и тут же снова закрыл, поскольку обнаружилось, что пропал Пуся. Девочка хватилась его в то самое время, когда Главный терятель разыскивал платок. Она стала звать его — напрасный труд: щенок не отзывался. И тут уже платок понадобился не только Главному терятелю, но и Главному секретарю. Все, понятно, стали её утешать, наперебой заглядывать под столы и стулья и наконец — о радость! — обнаружили Пусю под столом президиума, где он сосредоточенно изучал какой-то листок.
