Игорь Акимушкин - С вечера до утра
Деревья выбирают большие, прочные, возвышающиеся над округой, чтобы удобнее было к ним подлетать. Когда крыланы спят, повиснув на ветвях вниз головой, то ничто их почти не защищает ни от ветра, ни от ливней, ни от полуденного тропического зноя. Если прохладно, крыланы плотно со всех сторон укрывают себя, как одеялом, крыльями. Совсем холодно (ниже десяти градусов) — морду спрячут под крыло и дышат там воздухом, согретым собственным телом, еще и ногу одну туда же упрячут, а на другой висят. Когда тепло, крылья сжимают неплотно, чтобы ветерок обдувал. Если солнце печет жарко, совсем их распустят и крутят ими, изображая вентилятор. А если жара под сорок и более градусов, то — кто их этому научил? — лижут и грудь свою, и живот, и крылья: влага, испаряясь, охлаждает зверьков.
Один интересный крылан ни на кого из всей собакоголовой своей родни не похож, ибо голова у него — «дикая карикатура лошадиной морды, изображенной в профиль»! Ноздрястая, губастая, массивная — молотоголовым называют этого крылана. Родина его — Экваториальная Африка.
Про него пишут так: «Ни в каком другом звере не подчинено все так полностью голосовым органам». И еще: «Взрослые самцы обладают парой воздушных мешков, которые открываются по бокам носоглотки и могут быть по желанию надуты, и огромной, увеличенной гортанью. Она почти равна по длине половине позвоночного столба, заполняет большую часть грудной полости и оттесняет сердце и легкие назад и вбок. Крик, из всего этого возникающий, продолжительное кряканье или кваканье, поистине замечателен и, по-видимому, привлекает самок».
Молотоголовые самцы, в груди которых сердце уступило место духовому инструменту, часами ночи напролет через короткие интервалы квакают на деревьях, словно там, вверху, «пруд, полный горластых лягушек».
…Полумрак тропического леса. И все же, чтобы встретиться с тагуаном, самым крупным летуном в отряде грызунов, надо ждать полной ночной темноты. Днем тагуан спит в гнездах метровой ширины. А пока вот его словесный портрет: довольно лупоглаз, уши короткие и широкие. Со спины смотреть — черный с серым, а голова, бока шеи, ноги и летательная перепонка между ними — цвета каштана. Перепонка снизу — серо-желтая с пепельной каймой. Длина (с хвостом) 1,2 метра, размах «крыльев» — 60 сантиметров, вес — 1,4 килограмма.
Во тьме среди диких криков тропической ночи непросто услышать негромкое цоканье, похожее на звуки, издаваемые нашим неумелым в таких упражнениях языком, когда мы подражаем топоту копыт. Это проснулся тагуан! Он робок, но в ночи, укрытый мраком от нескромных взглядов, планирует с дерева на дерево. Жует листья, орехи и фрукты — это, кажется, и весь его корм. Он может почти в пикирующем полете опуститься до земли и, не коснувшись ее, плавно взмыть вверх. Он может выписывать в небе виражи и «мертвые петли», умело, как и парящая птица или планер, используя восходящие токи теплого воздуха, и тогда пролетает над лесными долинами почти полверсты!
Это тагуан. А кагуан? Он тоже ас среди тех, кого природа настоящими крыльями не наделила, а только летательной перепонкой, пригодной лишь для парения (как у нашей белки-летяги и у тагуана).
Одни знатоки считают, что кагуан, или шерстокрыл (ростом он с кошку), — насекомоядный зверь, нечто вроде летающей землеройки. Другие доказывают, что он лемур (летающий, конечно). Третьи же полагают — кагуан не то и не другое, а особое, в единственном лице представляющее целый отряд существо. Головой и мордой кагуан, или колуго, и правда похож на лемура, но зубы у него насекомоядного типа.
Его летательная перепонка более обширная, чем у любого летающего планирующим полетом зверя. Кожистая, поросшая шерстью (не голая, как у летучих мышей) и натянута почти от самого подбородка к концам пальцев на всех четырех лапах (когти на которых, странное дело, втяжные, как у кошек) и дальше — к концу короткого хвоста. Полностью растянув свой парашют, кагуан парит сверху вниз, как бумажный змей — в очертаниях почти идеальный прямоугольник, без каких-либо нарушающих чистую геометрию выступов и впадин. Пролетает в одном прыжке с дерева по воздуху метров семьдесят.
Бывает, что с дерева слезает кагуан на землю, но долго на ней не задерживается, спешит, неуклюже галопируя, взобраться поскорее по стволу вверх и снова парить и парить в пленительной невесомости над роскошью зелени, прикованной корнями к земле!
Днем кагуан спит в дуплах или повиснув на суку, прикрывшись своим парашютом. Шкура у него серо-охристая с мраморными разводами, очень похожа по цвету на лишайники, которыми обросли деревья в тропиках. Дополнительный камуфляж обеспечивают особые «пудреницы» на его коже; с них в изобилии сыплется зеленовато-желтый порошок, и потому шкура кагуана всегда припудрена в тон коре и листве. Если притронуться к нему, то пальцы пожелтеют.
С заходом солнца, очнувшись от дремоты, кагуан, побуждаемый к тому всемогущим аппетитом, рвет листья и плоды, но позы не меняет: висит так же, как провел часы, заполненные сновидениями, — вниз спиной. Ест долго, потому что пища его малокалорийна.
Представляя кагуана, нельзя не упомянуть о его универсальных зубах. Резцы у кагуана сильно выдвинуты вперед и зазубрены. Он не только скоблит ими мякоть плодов, но и… причесывается, как гребешком.
Когда к вечеру кагуан оживает, первым делом приводит в порядок свою смятую во сне напудренную шерсть. Причесывается, чистится. За сумерки и за ночь кагуан прихорашивается так часто, что его «гребень» быстро забивают обрывки волос. Однако конструкция его настолько совершенна, что в ней предусмотрены на этот случай специальные щеточки для чистки самого гребня. На конце языка кагуана — многочисленные бугорки. Быстро-быстро проводя языком по зубам, он очищает их от волос.
Природа сберегла два вида кагуанов: филиппинского и малайского, который живет в горных лесах Индокитая и на островах Ява, Суматра, Калимантан. Именно там, где обитают и другие странные летуны, которые фактом своего существования опровергают известную идею о том, что «рожденный ползать летать не может».
И рожденный ползать летать может!
Один из таких необыкновенных летунов — маленькая зеленая лягушка. «Зеленая», впрочем, не всегда: цвет ее кожи изменчив. Края ног и пальцы сверху оранжевые. А между пальцами — очень широкие перепонки. От внешнего пальца до локтя тоже тонкая перепоночка натянута. Растопырит лягушка все перепонки — получается надежный парашют. Чем с большей высоты прыгнет лягушка, тем дальше летит (по параболе!).
Если измерить расстояние полета по земле (от места приземления до дерева, с которого лягушка стартовала), то оно примерно будет равно двум пятым высоты, с которой полет начинался.
Эти лягушки, их называют «летающие калимантанские», живут в лесах, кустарниках и даже в высокой траве на Калимантане, Суматре и некоторых Филиппинских островах. Ночами множество их собирается на кустах и ветвях деревьев, растущих у воды. Самцы играют на «барабанах»: их кваканье похоже на звучание надутого воздушного шарика, по которому пальцем постукивают. А у самок (они крупнее самцов — сантиметров 6–7) дела поважнее. Выбрав нужные ветки (они над водой должны нависать), лепят на них свои… гнезда. Пенистые вначале и бурой корочкой твердеющие позднее. На листе, суку, корне или камне над водой самка-лягушка добросовестно, как хорошая хозяйка крем, взбивает задними ногами извлеченную из себя жидкость. Растет пенная шапка на листе: в нее прячет заботливая лягушка свои икринки. Снаружи пенистая колыбелька скоро прочной корочкой покроется, а внутри влага сохраняется долго. Головастики из икринок выйдут и нетерпеливой своей возней стенки домика порвут (либо ливни его смоют с листа). Упадут вниз, в воду, в ней будут жить до превращения в лягушат.
Летающие лягушки — из семейства веслоногих. У всех в этом семействе (а в нем больше ста видов) на концах пальцев — небольшие вздутия, шарики вроде бы. Когда прижимает лапки веслоногая лягушка к листу или коре, шарики сплющиваются в диски — получается присоска. Присоски прочно удерживают лягушачьи лапки на гладкой и отвесной поверхности листвы и древесных стволов, где веслоногие и живут.
Африка, Мадагаскар, Юго-Восточная Азия — их родина. Но лягушки-пилоты на этом обширном пространстве обитают лишь в странах азиатских: калимантанская летающая лягушка, о которой уже рассказано, еще яванская (изумрудно-зеленая, желтобрюхая с голубыми пятнами на перепонках лап) и еще одна, обитающая в лесах Калимантана, Суматры, Малайи и Лаоса. Эта парит, пожалуй, даже лучше всех других амфибий-пилотов: прыгнув с пятиметрового дерева, удаляется в полете на семь метров от него!
Некоторые и южноамериканские древесные лягушки умеют немного планировать, но сейчас мы знакомиться с ними не станем, у нас «рандеву» с другими пилотами из породы «рожденных ползать» (еще в более строгом предписании природы, чем для лягушек!).
