Игорь Акимушкин - С вечера до утра
Место действия — Мадагаскар. А «длинные тени», в восьмиметровых скачках одолевающие пространства между деревьями, — черные лемуры.
Здесь, на этом «острове лемуров», еще 20 видов других полуобезьян (65 % всех известных науке). Лесоразработки, уничтожившие уже девять десятых мадагаскарских лесов, грозят гибелью многим лемурам. Карликовый мохноногий лемур уже, кажется, как обитатель Мадагаскара числится лишь на бумаге: вымер. Такая же судьба ждет, по-видимому, в скором времени и лемура вари.
У него пышные баки и густой воротник на шее. И шерсть удивительно густая для жителя тропиков, помогает в ливни: так плотна, что дождевые потоки не пробивают ее. Окрашен очень красиво: у одних рас черно-белый мех, у других — рыже-черный. Живет в высокоствольных лесах на севере острова.
Вари мурлычет, мяукает, когда душевный покой его не нарушен. Но, возбужденный или испуганный, исторгает из своей небольшой груди такие жуткие и оглушительные вопли, что просто мороз по коже пробирает даже дальнего слушателя. «Зловещий хохот умалишенного…» — когда в этом роде вздумают вдруг упражняться вари в зоопарках, с нервными посетителями случаются неприятности. В диких горных лесах, усиленные многократно эхом, звучат хоровые вопли вари особенно страшно. Так зловеще, что человек невольно задрожит, особенно если услышит в первый раз.
За душепотрясающие крики и за манеру греться на утреннем солнце с раскинутыми руками и мордой, обращенной к великому светилу (в молитвенной позе), считали прежде мальгаши эту полуобезьяну священным солнцепоклонником. Боялись и не обижали вари. И те людей привыкли не пугаться. Ныне цивилизация и образование освободили многих от старых суеверий (вооружив новейшими ружьями), и вари лишились вековой «охранной грамоты», преподнесенной им суеверием. Так странно и по-разному зависит благополучие или гибель животных от древней веры человека в сверхъестественное. Недавно большое исследование лемуров провели на Мадагаскаре. Жизнь большинства полуобезьян протекает тайно во тьме ночи, так что много и увидеть вроде бы нельзя. Но ученые вооружились телеобъективами, оборудованными приборами так называемого ночного видения, в инфракрасном свете рассмотрели и сфотографировали настоящие цирковые номера. Вот какой, оказывается, акробатикой занимаются некоторые лемуры: скачут по деревьям стоя, солдатиками! Вытянутся на суку во весь рост, балансируя раскинутыми в стороны руками и хвостом, оттолкнутся задними ногами и летят над черной бездной внизу до другого дерева. На его сук «приземляются», тоже стоя на ногах, затем — новый прыжок в вертикальной позиции…
Человек, обезьяны и лемуры по научной классификации — представители высокоинтеллектуального отряда приматов. Самый крохотный наш собрат по этому отряду — мышиный лемур.
Он с крупную мышь. Серый сверху, беленький снизу, на мордочке, вдоль по переносице, белая полоса. Ночной зверек и кормится насекомыми, немного фруктами. Днем спит в дуплах, натаскав туда листьев. Строит в развилках из прутиков и гнезда, похожие на птичьи, и, чтоб мягче было, выстилает их шерстью.
Но самое замечательное у него, вроде как у белки-летяги (но не такая широкая), — собранная в складку кожа по бокам тела, натянутая от локтя до колена. И растяжимые воздушные мешки под кожей головы и спины. Все это — для лучшего планирования в прыжках с ветки на ветку.
В жаркий сухой сезон года (с июля по сентябрь) мышиный лемур, заранее запася жир, главным образом в хвосте и на ляжках, спит, не пробуждаясь не только днем, но и ночью.
Новорожденные мышиные лемурчики такие крохотные! Если бы папаши интересовались их весом, то убедились бы: он в тысячу раз меньше, чем у приматов из приматов — человеческих младенцев. Мать носит малышей, ухватив зубами за шкурку на боку, и они никогда не виснут на ней ни снизу, ни на спине, как у других обезьян и полуобезьян.
Еще один ночной деятель из дальней нашей родни живет в бамбуковых джунглях Мадагаскара. По-русски называют его «ай-ай», а еще «руконожкой», хотя «рукоделец» подошло бы больше, ибо удивительным рукоделием занимается ай-ай по ночам.
Вот он проснулся на закате, вылез из дупла и первым делом, как заведено у лемуров, причесывается. Чистит старательно, чтобы нигде не осталось спутанного после сна волосика, свою черную шерстку, и ушки, и глаза, и нос. У него пальцы длинные на удивление, а третий особенно — тонок, точно усох, кажется, одни лишь длинные-длинные косточки в нем остались. Третьим пальцем, подогнув остальные, руконожка и наводит чистоту.
Покончив с этим делом, прыжками с ветки на ветку поскакал по деревьям. Нашел дерево старое, изъеденное личинками жуков. И тут начинается главное его рукоделие. Сухоньким пальчиком постукивает ай-ай по коре, словно дятел клювом. Стучит и, близко приложив большие чуткие ушки к стволу, слушает: не обнаружится ли где по звуку пустота под корой — тут, значит, ход короеда! Не выдаст ли жирная личинка себя трусливой возней, испугавшись его стуков.
Как такое случится, сейчас же ай-ай вводит в действие свои удивительные зубы, которые столько раздумий и сомнений доставили зоологам. Ведь зубы-то у него, как у белки: клыков нет, а резцов сверху и снизу лишь по два. И резцы — ну прямо как у грызуна: без корней, растут всю жизнь, спереди с эмалью, сзади — без, поэтому самозатачиваются. Из-за этих зубов считали прежде, что ай-ай родом ближе к грызунам, чем к приматам. Учредили для него одного даже особый отряд. Но знаменитый английский биолог Ричард Оуэн, изучив молочные зубы руконожки, доказал, что по всем признакам это зубы примата. У взрослых они, правда, так изменяются, что первородный их вид и не узнать. А изменяются потому, что руконожка хоть и не грызун, но зубы нужны ему, чтобы грызть.
Так вот, установив в дереве точную дислокацию разветвленных ходов короедов, ай-ай тут же грызет кору. Прокусив в ней дырочку, сует в отверстие длинный третий палец и, личинку им подцепив, извлекает на свет божий (впрочем, ведь ночь, света, кроме лунного, может и не быть).
Ест ай-ай и сахарный тростник, грызет прочную скорлупу кокосовых орехов, плоды мангров.
А дайте ему яйцо, так он аккуратненькую дырочку в нем прогрызет, затем все тем же своим незаменимым пальцем через дырочку, не поломав скорлупу, все желто-белое содержимое яйца по частям извлечет и съест.
А знаете, как пьет ай-ай? Пальцем, именно пальцем! Быстро-быстро «лакает» им воду: обмакнет и обсосет, обмакнет и обсосет.
Искусные строит ай-ай гнезда — похожие на беличьи круглые шары, полметра в диаметре, с одним входом. Плетет их из листьев весьма известной пальмы «дерево путешественников» и сухими ветками укрепляет. В гнезде самка-руконожка кормит своего детеныша из сосков, которые у нее на брюхе, а не на груди, как положено примату.
Ай-ай молчалив. Редко слышат его голос — словно звук трущихся друг о друга кусков металла. Но в страхе он кричит «рронгзит», а не «ай-ай», как думали вначале и по ошибке так его и назвали.
Однако людей ай-ай не очень-то боится и нередко, вместо того чтобы бежать, вступает в бой: царапается и кусается. Веками охраняли его людские суеверия: убить руконожку, утверждало старое поверье, значит, подписать себе смертный приговор, который войдет в силу не позже, чем через полгода. Если случится — уснет человек в лесу, а руконожка его увидит, то соорудит будто бы ему подушку из веток. Если, проснувшись, найдет человек подушку у себя под головой — быть ему богачом. Если под ногами — скоро погибнет, несчастный, жертвой колдовства.
Калонг, тагуан, кагуан
Первый — летучая собака. Второй — летающая белка. Третий — шерстокрыл. Все трое — летающие звери. И летающие по ночам! У всех трех родина — Юго-Восточная Азия: как раз те места, с которыми мы, чтобы посетить Мадагаскар, недавно расстались.
Летучие собаки (или летучие лисицы), по-русски называемые также крыланами, — родичи летучих мышей (из того же отряда рукокрылых). Но головы у них остренькие (прямо собачьи!), ушки торчком, глаза большие. Крыланы крупнее летучих мышей. Калонг — самый большой крылан: когда распахнет крылья, метра полтора будет от конца одного крыла до конца другого.
Леса и плантации тропиков с дикими и культурными бананами, апельсинами, манго, гуавами, папайями, панданами, финиками, момбинами, авокадо, плодами баобабов и мангров — обильно накрытый для крыланов стол в любое время года. Повиснув на одной лапе вниз головой, другой подносят сорванный фрукт ко рту и едят. Едят и цветы, а некоторые и насекомых.
Кормятся по ночам и в сумерках, днем спят на больших деревьях, в густых непролазных кустах, некоторые в пещерах. Тысячами висят крыланы, как перезрелые плоды, на гигантских деревьях, сплошь увешав собой их кроны. И так много их порой здесь собирается, что суки, не выдержав чрезмерной тяжести, с треском ломаются, крыланы с криками летят вниз. Шум и гам такой, что даже гул уличного транспорта из-за него не слышен в тех городах, где летучие собаки поселяются на деревьях парков.
