Вера Корсунская - Подвиг жизни шевалье де Ламарка
…«Венцом и, вероятно, последним словом подобной классификации была и до сих пор не превзойденная в своей изящной простоте система растительного царства, — писал К. А. Тимирязев, — предложенная Линнеем». Это был один из необходимейших этапов развития ботаники.
На грядках Малого Трианона
Ламарк глубоко вчитывается и вдумывается в произведения Линнея. Том его, богато переплетенный, отлично изданный, всегда с ним, — vade mecum[6] молодого ученого. Линней помогает ему овладеть знанием растений.
Но не один Линней властитель его дум. Около него в Саду Бернар Жюсье, его юный племянник Лоран Жюсье, Бюффон, Лемонье, Добантон… Знакомство с Руссо… Пытливый ум жадно впитывает впечатления, что щедро дарит ему окружение, сравнивает разные точки зрения, размышляет, наблюдает…
Бернар Жюсье приводит молодых ученых в Малый Трианон. Зачем? Это же резиденция короля Людовика XV! Что может понадобиться там ученому?
Король пожелал иметь в Малом Трианоне настоящий Ботанический сад и поручил его разбивку Бернару Жюсье. Тот в 1759 году с восторгом и огромной энергией принялся за дело: разбил сад, построил теплицы и заполнил их редкостными растениями по собственному, оригинальному плану.
Сюда он приводил начинающих ботаников, объясняя им свой план расположения растений в саду.
В этот сад попал и Ламарк. Ничего подобного он раньше не видел, ни о чем похожем даже не читал.
На грядках Ламарк увидел живую цепь из восьмисот родов растений, от простых к наиболее сложным.
Вот водоросли и грибы… разнообразные мхи… вот папоротники… Все это класс тайнобрачных.
От них переходили к грядкам с цветковыми растениями; на одних подобраны растения с одной семядолей, на других — с двумя.
Хотя и напрасным было бы искать у Жюсье ответа на вопрос, что за причина постепенного усложнения растении, — она оставалась непонятной, — все же трианонские грядки были великолепны.
Перед глазами Ламарка были живые звенья могучей цепи растительного мира. И все они жили своей жизнью, притягивали к себе. Невозможно пройти мимо, не заметив сходства между одними растениями и различия между другими..
Ламарк, как, впрочем, и каждый посетитель, мог изучить любое растение, сравнить его по всем признакам с другими растениями и воочию убедиться в большей сложности строения одного из них по сравнению с другим.
Лестница растений!
Многие ученые до Жюсье представляли себе живую природу в виде лестницы, на первых ступенях которой они помещали менее сложные организмы, а чем выше, тем более, высоко организованные.
Но лестница Бернара Жюсье была живая! На грядках Малого Трианона Ламарк увидел первую попытку создать живую естественную систему.
Да, это были живые растения, наглядно расположенные по видам, родам, семействам, классам, а не рассуждения о классификации, какие велись многими ботаниками до Бернара Жюсье. Здесь под открытым небом система растений начиналась с представителей видов, в то время как другим ученым удавалось наметить только крупные систематические группы — семейства.
Так, одновременно с линнеевской системой создавались другие. Все вместе они накапливали научные материалы для будущих исследователей.
«Эта то глухочаемая, то сознательно ожидаемая естественная система появилась, наконец, в 1759 году. Как бы в оправдание своего названия, — писал К. А. Тимирязев, — она увидела свет не в пыли библиотек на страницах латинских фолиантов, не между сухими листами какого-нибудь Hortus siccus [сухой сад, — так называли гербарий], а живая, под открытым небом, под лучами весеннего солнца, на грядках Трианонского сада».
Бернар Жюсье не дал какого-либо теоретического обоснования системы, в которой он расположил растения на грядках Трианона, а оставил только список растений и план их размещения.
Ламарк часто приходил сюда, слушая объяснения самого Бернара Жюсье, до глубокой старости сохранившего способность пылко и вдохновенно говорить о своих любимцах. Здесь же Ламарк сблизился с юным Лораном Жюсье, продолжавшим разрабатывать идею своего дяди.
Пройдет немногим больше двадцати лет, и Лоран Жюсье выпустит свою книгу о естественной системе растений. Она выйдет в свет под грохот пушек, разрушивших Бастилию. И основанием этой книги послужит каталог дяди Лорана Жюсье, составленный им для ботанического сада в Малом Трианоне.
И кто знает, может быть, здесь же под небом Трианона, а возможно во время поэтических прогулок со старым философом, Жан Жаком Руссо, Ламарк, так недавно снявший мундир офицера, задумал создание большого труда — «Флоры Франции». Такого, которым могли бы пользоваться все французы, ученые и не ученые, все, кто любит Францию, ее леса, поля и луга, все, в чьем сердце живет любовь к природе.
Такой книги не было, а общество нуждалось в ней очень остро и вот почему.
Волшебный жезл Мидаса
…Жила-была на свете бедная Золушка. Все ее обижали, все ею пренебрегали. Так росла она, мужественно перенося горе и нищету. Но вот пришел прекрасный принц, отдал Золушке свое сердце, и стала она королевой…
В течение нескольких столетий в широких общественных кругах ботанику считали служанкой медицины. Интересовались одними только лекарственными растениями.
В глазах общества понятия «ботаник», «лекарь», «аптекарь», «знахарь» были почти однозначными и к тому же пренебрежительными.
Ботанику не считали настоящей наукой и отводили ей лишь прикладную роль. Если же кто и причислял ее к науке, то на редкость скучной.
Но бедная Золушка среди других естественных наук, ботаника накапливала силы, мужала и ждала своего принца.
Он пришел, волшебным жезлом коснулся ее, и она стала любимицей общества.
Прелестные дамы вооружились лупами, чтобы разглядеть фиалку и незабудку. Маркизы и виконты, рассчитывая на успех в светском салоне, спешно изучали ботанику: изысканный разговор не мог обойтись без латинских терминов. В будуаре придворной дамы, на ее туалетном столе рядом с коробочками румян и белил, почетное место занимал том Линнея. Принадлежностями элегантной дамы стали лупа, пинцет и садовый нож. Сама королева раскладывала между листами бумаги засушенные цветки.
Знатные и богатые люди впервые увидели красоту природы, тенистых лесов и зеленых лугов, а не только подстриженных и завитых садов Версаля.
Впервые в обществе узнали о ботанике — науке. Узнали, что она располагает богатейшими фактами, впервые подумали о том, что ее следует считать необходимой для широкого распространения.
Кто же он, этот принц? Кто оказался обладателем чудного дара Мидаса, царя древней Фригии (Малая Азия), о котором сложилась легенда, что своим прикосновением он превращал в золото все предметы.
Это был Жан Жак Руссо. Благодаря ему, бедная Золушка естественных наук получила признание и стала любимицей общества.
В своих литературных произведениях Руссо непрестанно обращался к людям с горячим призывом обратиться сердцем к природе, на лоне ее искать успокоения от житейских тревог, очищать свою душу и возвышать свой ум созерцанием мирных красот полей, лесов и лугов.
Увлеченный своей страстью к растениям, Жан Жак Руссо стал восторженным поклонником Линнея. С его книгами он не расставался. Язык Линнея Руссо считал необходимым для ботаники, как математике ее язык.
Свой собственный гербарий Руссо составил по системе Линнея и довел его до степени прекрасного произведения искусства. Это — одиннадцать томов в белых папках из свиной кожи.
Каждое растение в гербарии Руссо расправлено и засушено так тщательно, что, прикрепленное тонкими полосками золотой бумаги, оно кажется нарисованным кистью художника.
Каждое растение названо и кратко описано, и на этикетке указано, по какому источнику оно определено. Чаще всего это ссылки на систему Линнея.
И вот случилось так, что одна молодая мать, дальняя родственница Жан Жака Руссо, обратилась к нему с просьбой сказать, как следует знакомить ее пятилетнюю дочку с растениями.
И Руссо написал ей в ответ «Ботанические письма». В них он наставляет мать, как преподавать ботанику ребенку. До сих пор никому и в голову не приходило обучать детей ботанике!
Руссо советует матери показать девочке поздним летом лилию и объяснить на ней строение цветка и всего растения.
Весной же, как только первые лилейные — тюльпаны, гиацинты, нарциссы — выглянут из-под земли, повторить на них признаки этого семейства, дать ей самой наблюдать и заметить их. Потом познакомить маленькую ученицу с левкоем как представителем нового семейства крестоцветных. И так постепенно идти вперед, от более легкого, к более трудному: от мотыльковых к губоцветным и норичниковым, от зонтичных к сложноцветным и всегда, непременно, брать живые местные растения.
