Астрид Линдгрен - Мадикен (сборник)
Мадикен крепко вцепилась в руку Аббе. Ей страшно, и он это почувствовал. Аббе гасит фонарик, берётся за огромный ключ, чтобы отомкнуть тугой замок, и оборачивается к Мадикен.
– Ну, решай, как ты хочешь, – говорит Аббе шёпотом. – Я подумал, что ты хотела посмотреть на привидение, но если нет, то можешь и отказаться.
В этот миг за дверью заверещал будильник, так громко, словно хотел перебудить все привидения, которые прячутся в ночной тьме, предупреждая их, что к ним пришла Мадикен. Страшно, просто жуть!
– Если хочешь, давай улепётывай! – говорит Аббе. – Пока старичок очухается ото сна, ты успеешь унести ноги.
Мадикен конечно же боится, она трясётся как осиновый лист, но ведь иначе она никогда не узнает, может ли она видеть привидения! Нельзя упускать такой случай!
– Я хочу на него посмотреть, – лепечет Мадикен. – Я только взгляну одним глазочком.
– Ну раз так, давай! – говорит Аббе. – Только чур, на меня не обижаться, если ты бухнешься в обморок!
Аббе поворачивает ключ и осторожно отворяет дверь. Она открывается со страшным скрипом. Если граф Крок не расслышал будильника, то теперь-то уж он наверняка проснётся.
Мадикен напряжённо вглядывается в чёрную темь, схватившись рукой за куртку своего провожатого. Она чувствует, что без Аббе она пропала, и жалобно просит его:
– Зажги фонарик, чтобы было виднее.
Но Аббе света не зажигает.
– Сразу видно, что ты говоришь с непривычки, привидения больше всего злятся, если на них посветить фонариком, бывает, они даже рычат от злости! Слыхала когда-нибудь, как рычит привидение?
Нет, такого Мадикен, к счастью, ещё не доводилось слышать.
– Тебе повезло! – говорит Аббе. – Один человек услышал, так он до сих пор трясётся.
Тут Мадикен поняла, какая это была безумная затея – посветить фонариком на графа Крока: не хватало ещё, чтобы он зарычал! Уж Аббе знает, что можно и чего нельзя. И Мадикен беспрекословно вступает с ним в непроглядную тьму. Аббе закрывает дверь изнутри. Кругом темно, как в дымоходе. Где-то в этой тьме затаился граф Крок, и, хотя он пока не рычит, рядом с ним всё равно очень страшно. Мадикен пугливо жмётся к Аббе. Остановившись у порога, они молча ждут, что будет дальше.
Вдруг Мадикен почувствовала, как Аббе вздрогнул, и услышала его шёпот:
– Вот он! Появился! Вон там, где стоит плита.
Мадикен взвизгивает и вцепляется в Аббе изо всей мочи. Она крепко прижалась к нему и зажмурилась.
– Видишь его? – спрашивает Аббе шёпотом.
Мадикен через силу заставляет себя открыть глаза и посмотреть в ту сторону, где стоит плита с вмурованным в неё чаном. Кругом непроглядная тьма и ничего не видно. Должно быть, Аббе прав, и ясновидения у неё не больше, чем у поросёнка, но сейчас она этому даже рада.
– Неужели ты его не видишь? – шепчет Аббе. – Вон же он – страшучий, весь в белом и ещё светится.
– Не-ет, – правдиво отвечает Мадикен.
– Странно, – говорит Аббе. – Я-то его ясно вижу.
И Аббе даже вступает с привидением в разговор:
– Высокородный граф! Позвольте спросить вас, ваша светлость, где вы спрятали кубышку?! Ответьте мне, если будет угодно вашей милости.
Молчание, и никакого ответа. Как видно, его светлости отвечать неугодно.
– Вот он всегда так! – шепчет Аббе Мадикен. – Упрям как бык.
Затем он снова говорит громко:
– Я тоже граф, и мне бы очень пригодилась эта кубышка… Уж ты удружи мне, дедушка… Мы же с тобой родня.
И опять шёпотом Мадикен:
– Вид у него довольно-таки страхолюдный! Неужели ты его совсем не видишь?
– Нет, – твёрдо отвечает Мадикен. – У меня, наверное, нет ясновидения.
– А ты не зарекайся, – советует Аббе. – Бывает, что сперва требуется время для раскачки, а потом вдруг – раз! – и, куда ни повернись, всюду покажутся привидения.
Но Мадикен уже уверилась в том, что она не духовидица. Она испытала себя, а теперь бы ей только поскорее убраться отсюда подальше.
И опять Аббе вздрагивает и шёпотом объясняет:
– Гляди, он мне машет рукой… Он хочет, чтобы я приблизился. – Затем, словно откликаясь на зов, кричит: – Сейчас, дедушка! Сейчас я подойду!
Но Мадикен вцепилась в него изо всех силёнок и не отпускает.
– Нет, не ходи! – испуганно просит она.
– Надо! – шепчет в ответ Аббе. – Он хочет показать мне, где зарыт клад. А ты стой на месте и не двигайся.
Неожиданно Мадикен очутилась одна в темноте. Она слышит, как Аббе удаляется от неё в потёмках, и тут уж окончательно теряет голову. Пойти следом – страшно, стоять – тоже страшно.
– Аббе! – зовёт Мадикен. – Аббе!
Но Аббе не отвечает, он исчез во мраке. Секунды идут. Аббе не возвращается. Для Мадикен эти секунды тянутся очень долго.
– Аббе! – зовёт она снова. – Аббе! Я хочу домой!
И в этот миг она увидела! О, страх и ужас! Она увидела привидение… Совершенно ясно она видит перед собой белое страшилище, озарённое призрачным светом. Оно стоит в глубине сарая, возле вделанного чана. Нет сомнений, это он – граф Крок!
И тут Мадикен как закричит не своим голосом! С криком она тычется в потёмках, чтобы найти дверь. Свет, исходивший от графа Крока, давно погас. Его больше не видно, но Мадикен всё кричит и кричит. Из темноты раздаётся голос Аббе:
– Тише, Мадикен! Ну что ты орёшь, как будто тебя режут! Ты же напугаешь графа Крока. Перестань, слышишь!
Но Мадикен так зашлась, что больше ничего не слышит. Ей лишь бы вон отсюда, и поскорее!
У Альвы в этот день был выходной. Сейчас она только что вернулась и не успела вставить ключ в кухонную дверь, как на неё, откуда ни возьмись, налетела Мадикен. Не говоря ни слова, она обеими руками схватилась за Альву и уткнулась ей головой в живот. Она так сильно её боднула, что чуть не сбила с ног.
– Да что же это ты тут делаешь в такое время? – говорит Альва.
Вместо ответа Альва слышит стон, она чувствует, что Мадикен дрожит, как в ознобе. Не пускаясь в расспросы, Альва скорее ведёт её на кухню. Там она зажигает лампу. Это не так-то просто, потому что Мадикен не отпускает её ни на секунду и цепляется, как утопающая.
– Да что же это с тобой приключилось, что за напасть? – спрашивает Альва.
Она усаживается в обнимку с Мадикен на диван, берёт её на колени и начинает тихонько покачивать.
– Альва, я видела привидение, – говорит шёпотом Мадикен. – Ой, Альва! Я – духовидица.
Потребовалось некоторое время, прежде чем Альва добилась от Мадикен кое-каких подробностей. У Мадикен заплетается язык, она с трудом выговаривает слова. Вдобавок Аббе сказал ей, чтобы она никому не проговорилась. Но ей всё-таки надо хоть с кем-то поделиться. И в конце концов перед Альвой раскрывается вся история графа Крока, который живёт в пивоварне. Альва приходит в неописуемое возмущение:
– Вот пойду сейчас и выдеру за вихры этого Аббе! Я ему покажу – привидение!
Но Мадикен его защищает:
– Он же не виноват, что он духовидец.
– Не виноват он! – негодует Альва. – Вот погоди, уж я с ним разберусь! Он у меня и думать забудет о духах, слово тебе даю! Высокородный граф Аббе! Скажите на милость, что выдумал!
Мама и папа, к счастью, уже спят, и Альва даёт Мадикен обещание, что ничего им не скажет.
– Да уж лучше им не знать! Если мама узнает, тебя к ним больше и на порог не пустят. Но с Аббе я всё-таки потолкую по-свойски – век будет помнить!
На другой день, возвращаясь из школы, Мадикен ещё издалека увидела Аббе. Он околачивается у забора, как будто поджидает кого-то. Вихры у него на месте, Альва их не выдрала. Однако она ему высказала всё, что о нём думала, и сейчас у него довольно пристыженный вид.
Увидев Мадикен, он ей свистнул, и она послушно подбежала по первому зову.
– Я же не думал, что у тебя такое сильное ясновидение, – говорит Аббе. – Если бы знал, никогда не повёл бы тебя в пивоварню.
– Я никогда больше туда не пойду.
– Ну почему же! – говорит Аббе. – Прапрадедушку-то больше бояться нечего. Он теперь никогда не придёт.
– Откуда ты знаешь? – спрашивает Мадикен с удивлением.
– Кончились его хождения, не сомневайся. Потому что я откопал клад.
– Да ну! – восклицает Мадикен.
– Вот тебе и ну! Но только это – секрет! Так что смотри не вздумай об этом докладывать Альве!
Смущённо пообещав, что не будет, Мадикен во все глаза уставилась на Аббе:
– Теперь ты богатый? Да, Аббе?
Аббе рассеянно сплёвывает себе под ноги.
– Понимаешь, на мой взгляд, прапрадедушка зря хлопотал. Стоило ли шум поднимать из-за каких-то двух с полтиной!
Он суёт руку в карман брюк и вынимает три монетки – две кроны и пятьдесят эре.
– И больше ничего не было? – удивляется Мадикен.
– Больше ничего. Но ты учти, что прапрадедушка жил сто лет назад, в его время два с полтиной были приличные деньги. Так что, пожалуй, и неудивительно, что он вставал из могилы и волновался за своё сокровище.
