Фрида Нильсон - Меня удочерила горилла
– Вот, значит, как ты живёшь. Замечательно, – сказал он, хотя голос его выражал обратное.
Горилла подошла к нему и крепко взяла за локоть.
– До чего ж ты мне надоел! – взревела она, потащив его к двери. – Убирайся и больше не приходи!
Но Турд вырвался.
– Пусти! – прошипел он. – Я скажу тебе кое-что интересное.
Он посмотрел в мою сторону.
– Я побывал в приюте «Лютик».
Я вздрогнула. Горилла немного присмирела.
– Да что ты говоришь, – сухо сказала она.
Турд кивнул.
– Именно. В качестве председателя управы я иногда провожу инспекцию детских домов нашего округа. Вот я и оказался в «Лютике». Похоже, и ты там побывала.
Горилла нервно сглотнула.
– Я всё оформила по правилам, – сказала она. – Все документы подписаны заведующей.
Турд улыбнулся.
– Ну, знаешь ли, усыновление – дело тонкое. Приют не может избавиться от ребёнка за пятнадцать минут и отдать его кому угодно. Увидев у тебя девочку, я призадумался. – Турд стал ходить по комнате взад-вперёд. – Но после того как я побывал в «Лютике», всё встало на свои места. При упоминании ваших имён заведующая так разволновалась, что сразу выложила мне всю правду. Дело в том, что приют был переполнен, а за это можно получить выговор. Ты побывала там в тот день, когда им пришло письмо о предстоящей проверке. И заведующая обрадовалась возможности избавиться от одного ребёнка, хотя и понимала, что совершает ошибку.
Он покачал головой.
– Такие, как ты, не в состоянии позаботиться о ребёнке надлежащим образом.
Горилла перепугалась не на шутку.
– Вы-вы-вы ничего не сможете сделать, – сказала она. – У меня есть документ с по-по-подписью заведующей.
– Подпись можно аннулировать, – пообещал Турд.
У меня в груди всё сжалось от ужаса.
– Нет! – крикнула я, подбежала к Горилле и обняла её за ногу.
Она погладила меня по голове. К ней вернулось самообладание.
– Ну-ну-ну, всё в порядке, – повторяла она.
Турд вытянул губы трубочкой.
– Завтра в три часа дня вас посетит проверочный комитет, – сказал он. – Комитет произведёт осмотр помещения и примет решение о том, возвращать девочку в приют или оставить здесь.
Горилла вперилась в него взглядом.
– Из кого же состоит этот комитет, позвольте спросить?
Турд пожал плечами.
– Ты никого не знаешь. Разумеется, кроме меня.
Горилла кивнула.
– Ты серьёзно?
– Ага, – ответил Турд.
Он посмотрел на неё долгим взглядом.
– Ну что, подумаешь?
– О чём мне думать? – спросила Горилла, ощерившись так, что во рту блеснули клыки.
– Не строй из себя дурочку, нет у меня времени ничего объяснять, – ответил Турд.
Горилла выпятила грудь, положив руку мне на плечо.
– На меня угрозы не действуют, – сказала она уверенно и громко. – Приезжай со своим комитетом. Посмотрим, как вы тут разыщете повод, чтобы лишить меня родительских прав.
Турд устало вздохнул.
– Есть у меня подозрение, что искать особо не придётся.
Он подошёл к табуретке и взял свою мокрую шляпу. Затем в последний раз огляделся и, надменно улыбнувшись, надел шляпу на голову. Наконец он двинулся к выходу. Я побежала следом и с грохотом захлопнула за ним дверь.
Глаза у Гориллы стали маленькие и испуганные.
– Всё… всё будет хорошо, – прохрипела она. – Бывало у нас и похуже.
Она окинула комнату взглядом.
– Хрм, впрочем, можно немного убраться.
Визит проверочного комитета
На следующий день Горилла вытащила во двор большой ковёр с восточными узорами, и мы драили пол с мылом. Горилла бегала по комнате вся в мыльной пене, похожая на снежного человека. В руках у неё была щётка, которой она тёрла всё вокруг. Ноги разъезжались в разные стороны на мокром полу, а лицо блестело от пота.
Затем мы убрали в шкафы всё, что валялось на полу. Каждый шкафчик был забит под завязку. Один из них мне пришлось закрывать, придерживая рукой его содержимое, которое так и выпирало наружу. Выдернув в последний момент руку, я быстро захлопнула дверцу и заклеила её широким куском клейкой ленты. На всякий случай я налепила на шкафчик записку: «Не открывать!».
Мы вымыли окна смоченными в уксусе газетами, отчистили ржавчину с кранов, перемыли горы грязной посуды, выстроили красивую пирамиду из книг, которые не помещались на полках, и застелили огромную кровать Гориллы чистыми простынями, которые нашли в буфете. Горилла даже не подозревала о том, что они там есть. Правда, на паутину, висевшую под потолком, нас уже не хватило. Мы решили, что от неё в доме становится только уютнее, и члены комитета просто не смогут с нами не согласиться.
– Ооох, – вздохнула Горилла, опустившись в кресло. – Мы убрались на годы вперёд.
Я обвела взглядом комнату – красота, да и только! Даже запах стал каким-то особенным и солидным. Это была совсем другая чистота, не как в приюте. Наша собственная чистота, не та, которой добивалась криками и руганью Герда. У нас с Гориллой было в меру чисто – ровно настолько, чтобы можно было жить спокойно и не бояться что-то испачкать.
Глаза у Гориллы блестели.
– Ну вот, – уверенно сказала она. – Теперь нам и жулики из комитета не страшны.
В три часа в дверь постучали. Внутрь просунулась голова какой-то тётеньки.
– Добрый день, – сказала она. Голос у неё был такой, будто на завтрак она съела ведро песка. От такого голоса цветы в горшках вянут. На носу у тётеньки были очки в ядовито-зелёной оправе, тонкие губы сверкали ярко-красной помадой.
Горилла поспешила навстречу.
– Я как раз собиралась открыть, – сказала она.
Тётенька, Турд и какой-то мужчина проследовали мимо Гориллы в дом. Турд вёл себя так, будто видел нас с Гориллой впервые.
– Вы будете вести протокол, – сказал он мужчине.
Тот кивнул и достал из портфеля блокнот и ручку. У него были светлые волнистые волосы, острый нос и красный пиджак. На ногах – блестящие кожаные туфли белого цвета.
– Итак, – сказал Турд Горилле, – наш комитет проведёт инспекцию на предмет того, являетесь ли вы подходящей матерью для девочки из приюта «Лютик», которую удочерили в сентябре этого года. Вы меня поняли?
Горилла нервно сглотнула.
– Прежде чем вы приступите к делу, мне хотелось бы сказать, что мы с Юнной прекрасно ладим. Если это имеет какое-то значение.
Светловолосый кивнул и сделал запись в блокноте.
– Гм! Может, сначала осмотрим дом, а потом будем делать пометки? – строго сказал Турд. Светловолосый покраснел и зачеркнул написанное.
Комитет пошёл дальше, не позаботившись о том, чтобы снять грязную обувь. Мы с Гориллой в растерянности смотрели на следы туфель и башмаков, испачканных глиной.
– Ну что ж, для начала покажите нам комнату девочки, – попросил Турд.
Горилла проковыляла к маленькому выцветшему гамаку.
– Юнна у нас разместилась здесь, – гордо сказала она. – Проходите, пожалуйста.
Турд и компания осмотрелись. Они были похожи на посетителей музея. Тётенька трогала всё, до чего могла дотянуться, а Турд дёргал верёвки, на которых был подвешен гамак.
– Опасно для жизни, – пробормотал он. – Верёвки прогнили.
Светловолосый записал, произнося по слогам:
– О-пас-но для жиз-ни.
Тётенька когтистой рукой ощупала тумбочку, выдвинула ящик и достала мою зубную щётку. Щётка была в паутине. Тётенька озадаченно посмотрела на меня, а потом на Гориллу. Я улыбнулась своей самой милой улыбкой, не раскрывая рта, а Горилла беспечно расхохоталась.
– Это нюансы, создающие тепло и уют! – сказала она.
Все промолчали. Турд многозначительно поднял бровь, и светловолосый сделал запись в блокноте.
– Идём дальше? – спросил Турд.
– Да-да, конечно, – ответила Горилла и провела их на кухню. – Прошу вас, проходите, пожалуйста. Здесь у нас шкафчики, холодильник и всё, что нужно. Посуда чистая, как обычно.
Тётенька тотчас схватилась за ручку переполненного шкафчика.
– Не надо! – крикнула я. – Он… сломан.
Турд заинтересовался.
– «Не открывать», – прочитал он на шкафчике. – Вот как? Что за секреты вы там скрываете?
– Не надо! – сказала я, но было поздно. Турд уже отрывал клейкую ленту.
«Бумс!» – это мячик от пинг-понга выпрыгнул из-за открывшейся дверцы и ударил Турда по лбу. Затем остальное содержимое с диким грохотом вывалилось наружу: рулоны туалетной бумаги, банки для хранения круп, швейная машинка, формочки для рождественского печенья, миксер, люстра, дверная ручка, пять оловянных подсвечников, краски и кисти, отвёртки, молоток, пылесос. Последним вывалился мешок цемента. И всё это высыпалось прямо на Турда, который стоял теперь, застывший от удивления и по пояс зарытый в хлам.
Наступила тишина. Тётенька сорвалась с места навстречу Турду.
