Козьма Прутков - Обнять необъятное. Избранные произведения
Козьма Прутков - Обнять необъятное. Избранные произведения краткое содержание
Козьма Прутков
Обнять необъятное: Избранные произведения
Текст печатается по изданию:
Козьма Прутков.
Полн. собр. соч. М.; Л.: Сов. писатель, 1965.
Вступительная статья и примечания Д. А. ЖУКОВА
Кто такой козьма прутков?
В 1884 году было издано «Полное собрание сочинений Козьмы Пруткова», которое вобрало в себя большую часть того, что было написано от имени чиновника – директора Пробирной Палатки, занимавшегося на досуге литературой и публиковавшего свои произведения в самых влиятельных журналах своего времени. Первые его произведения увидели свет в начале пятидесятых годов XIX столетия, но подписи Козьмы Пруткова под ними еще не было, потому что не было придумано даже само это имя.
8 января 1851 года в петербургском Александрийском театре состоялось первое и последнее представление комедии «Фантазия», авторы которой предпочли не называть своих имен. Нарочитая несуразица комедии, абсурдные реплики с самого начала вызвали недоумение публики, а потом разразился грандиозный скандал. На премьере присутствовал сам император Николай I, который, не досмотрев комедии, встал и покинул ложу. Уезжая, он сказал: «Много я видел на своем веку глупостей, но такой еще никогда не видел». Комедия была тотчас запрещена.
Едва ли не все русские газеты и журналы писали о постановке с возмущением, а булгаринская реакционная газета «Северная пчела» даже поставила под сомнение благонамеренность людей, причастных к спектаклю. И лишь известный критик Аполлон Григорьев в статье, опубликованной в журнале «Москвитянин», высказал догадку, совершенно правильно определившую цель и смысл комедии «Фантазия».
«Со своей стороны, – писал он, – мы видим в фантазии гг. Y и Z злую и меткую, хотя грубую пародию на произведения современной драматургии, которые все основаны на такого же рода нелепостях. Ирония тут явная – в эпитетах, придаваемых действующим лицам, в баснословной нелепости положений. Здесь только доведено до нелепости и представлено в общей картине то, что по частям найдется в каждом из имеющих успех водевилей. Пародия гг. Y и Z не могла иметь успеха потому, что не пришел еще час пародируемых ими произведений».
За последними литерами латинского алфавита, которыми была подписана комедия, скрывались Алексей Константинович Толстой и Алексей Михайлович Жемчужников, тогда еще молодые люди, которым предстояло занять свое место в когорте выдающихся русских поэтов. Алексей Толстой еще только начинал писать свои лирические стихи, которые почти все и по многу раз будут потом положены на музыку, и едва ли не половина – Римским-Корсаковым и Чайковским. Он еще не написал своих сатир, которые в списках будут ходить по всей России. Он еще только начал работать над историческим романом «Князь Серебряный». Еще не созрел у него замысел замечательных трагедий «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис».
Толстой в полной мере обладал тем качеством русского человека, которое Пушкин называл «веселым лукавством ума», что отличало и его двоюродных братьев Жемчужниковых – Алексея, Александра, Владимира и Льва, принимавших деятельное участие в том, чему предстояло выкристаллизоваться в Козьму Пруткова.
Мать Жемчужниковых (родная сестра матери Толстого) рано умерла, они воспитывались в различных закрытых учебных заведениях. Известны их веселый нрав и похождения в более зрелые лета, мемуарная литература полна легенд об этом. Но нигде еще не приводились воспоминания Н. А. Крылова, отца замечательного кораблестроителя А. Н. Крылова.
В Первом кадетском корпусе, где он учился вместе с Жемчужниковыми, воспитанников секли. Но юные Жемчужниковы не теряли чувства юмора.
Друг друга кадеты звали только по фамилии. Однофамильцы получали порядковые номера, братья различались по цвету волос. «Так и братьев Жемчужниковых звали одного – «рыженький», а другого – «серенький», – писал Н. А. Крылов. – И вот этот «серенький» в 12—14 лет от роду так дурачил и околпачивал все корпусное начальство, что невольно остался у меня в памяти. Впоследствии он, кажется, составлял сборный псевдоним: «Кузьма Прутков», который состоял из А. К. Толстого и братьев Жемчужниковых.
Первая шалость «серенького» была еще в 1-м приготовительном классе, в котором сидело 40 человек мелюзги от 10 до 12 лет. Ждали нового учителя естественной истории. Входит «серенький» и громогласно объявляет, что он сейчас видел нового учителя: гусар, высокий, стройный, красавец, усищи до плеч, шпоры золотые и сабля отточена. Под этим впечатлением все приосанились, чтобы встретить бравого гусара, и вдруг инспектор вводит штафирку с впалой грудью, маленького, тщедушного и на кривых ногах. Неудержимый хохот всего класса озадачил инспектора Кушакевича и нового учителя. Кадеты долго не могли успокоиться, часто раздавались фырканья, которые заражали весь класс…»
Именно эта мистификация юных Жемчужниковых лучше всего передает прутковский дух, комический эффект столкновения прекрасного мифа с жалкой действительностью, врожденное чувство смешного у создателей веселого образа.
Когда Жемчужниковы подросли, они чаще стали встречаться со своим старшим двоюродным братом А. К. Толстым, который читал им свои, тогда еще не опубликованные стихи. Все они посвящали вообще много времени поэзии, увлекались чтением Пушкина, Гомера в переводах Гне-дича. Декламировали стихи Бенедиктова, Щербины… Дурачась, молодые люди сочиняли шутливые подражания известным поэтам. По образцу печатавшихся в газетах изречений великих людей придумывали свои, произнося банальности с напыщенным видом. Афоризмы обычно содержат претензии их авторов на открытие непреложных истин. Молодые люди удачно подметили относительность таких «истин», поскольку нередко находился афоризм, утверждавший нечто совершенно другое.
Вот так в конце сороковых годов собрался кружок, который позже в истории литературы станет именоваться «прутковским». Но тогда этого названия еще и в помине не было. А было просто молодое озорство или, как тогда говорили, «практическиешутовства».
Академик Н. Котляревский приводил не один пример «проделок невинного, но все-таки вызывающего свойства» : «Рассказывают, как один из членов кружка ночью, в мундире флигель-адъютанта, объездил всех главных архитекторов города С.-Петербурга с приказанием явиться утром во дворец ввиду того, что Исаакиевский собор провалился, и как был рассержен император Николай Павлович, когда услыхал столь дерзкое предположение».
Ныне с полной уверенностью можно сказать, что начало шутливому творчеству было положено летом 1849 года, когда молодые Жемчужниковы проводили лето в своем орловском имении Павловке. Александр Жемчужников сочинил басню «Незабудки и запятки». Эта форма «стихотворной шалости» пришлась по вкусу братьям. При содействии Алексея Жемчужникова были «составлены басни »: « Цапля и беговые дрожки », « Кондуктор и тарантул ». Дальше – больше. В Петербурге к молодым сочинителям присоединился Алексей Константинович Толстой.
После скандальной премьеры «Фантазии» решено было передать сочиненные басни сотруднику Некрасова и совладельцу журнала «Современник» И. И. Панаеву. Сделал это Владимир Жемчужников, который и в дальнейшем будет осуществлять связь нарождавшегося поэта с печатью. Панаев помещал в журнале фельетоны и заметки за анонимной подписью «Новый поэт». И уже в ноябре 1851 года он писал: «Вообще нынешний месяц я завален стихотворениями, которые слетаются ко мне со всех концов России на мое снисходительное рассмотрение. При самом заключении этих заметок, я получил три басни, с которыми мне непременно хочется познакомить читателей» . Он поместил в журнале упомянутые нами три басни без подписи и добавил: «Эти басни заставили меня очень смеяться, чего желаю от всей души и вам, мой читатель».
И уже в январе следующего года знаменитый писатель А. В. Дружинин в своем «Письме иногороднего подписчика о русской журналистике» посвятил неведомому сочинителю несколько страниц, начав так: «Басен этих нет возможности прочитать, не выронив книги из рук, не предавшись самой необузданной веселости и не сделавши несколько энергических возгласов…»
Ободренные тем, что шутка их замечена и подхвачена, Жемчужниковы и Толстой продолжали развлекаться в том же роде, и у них уже скопилось так много забавных сочинений, что они стали подумывать об их отдельном издании. Подыскался и автор – Кузьма Прутков, превратившийся впоследствии в Козьму и даже Косьму Пруткова.
Художники Лев Михайлович Жемчужников, Александр Егорович Бейдеман и Лев Феликсович Лагорио нарисовали портрет Пруткова, известный теперь всем и каждому, но «тогдашняя цензура почему-то не разрешила выпуска этого портрета; вследствие этого не состоялось все издание» . Тогда большая часть стихотворений и прочих произведений была передана в «Современник». Весь 1854 год печатались творения Козьмы Пруткова в особом отделе, названном «Литературным Ералашем», которому Некрасов предпослал стихотворное предисловие, начинавшееся так:
