Леонид Саксон - Аксель, Кри и Белая Маска
— Что ты хочешь этим сказать? — хрипло спросил Аксель. Его тошнило от страха за Кри и Дженни, от отвращения ко всему остальному — особенно к окружающей его сейчас обстановке, — но, стараясь забыть о пауках, он не упускал из рассказа Кья ни слова.
— То, что я сказал! — ответил рак, впервые выказывая признаки раздражения. — Вы вмешались в игру, которая велась для кого угодно, кроме вас! Излюбленное занятие моего господина, как и подобает звёздному духу — а также и моё, как подобает его помощнику, — заранее просчитывать ходы и уловки своих врагов, чтоб вовремя ответить контрударом. Нередко господин даже говорит мне: «Как жаль, Кья, что на сей раз я победил так просто! Не заметив десятка блестящих, сложных ловушек, продуманных мной с такой любовью к делу…дух-болван Такой-то угодил в самую простую. Моя симфония захлебнулась на аллегро, я чувствую себя обокраденным!»
— Бедняга Штрой! — с трудом сказал Аксель: его губы запеклись от жажды и какой-то липкой гадости, которой он был вымазан.
— Легко тебе издеваться над чужим трудом! — злобно заметил рак, шевеля усами. — Что ж, поглядим, кто будет смеяться последним — ты или Хоакин…Ну всё, с меня хватит!
Его «хватит» относилось не к Акселю, на которого стрелой мчался самый крупный паук. В последний момент гибкий рачий ус захлестнул заднюю лапу Хоакина, как лассо, и, раскрутив ослушника в воздухе, шмякнул о стену. Аксель поборол приступ тошноты. Тарантулы утащили вожака в тёмный угол и заметно притихли.
— Продолжим, — вздохнул Кья. — Это не обычные порученцы, — объяснил он Акселю, словно извиняясь. — Обычный курьер не смеет и пикнуть без приказа, но у меня, видишь ли, своя команда. Потомки моего доброго знакомого очень давних времён…Между прочим, ты пережил немало приятных минут благодаря Хоакину: если б я не послал его обнюхать тебя там, в патио, ты бы так и не выдавил из себя ни словечка, и мы бы не подружились.
Итак. Партия с Белой Маской была не из самых сложных, но и не так уж проста. Мой господин полагал, что его враги обязательно захотят отнять у него новую защиту — возможно, даже не столько из практических целей, сколько из зависти: блестящая идея пришла в голову не им, как это вынести? «Что же в ней блестящего? — спросишь ты. — Маг-телохранитель — вовсе не новость». А вот здесь-то и проявилась мудрость Многоликого — он выставил напоказ то, чего другие стыдятся: своё человеческое происхождение! И он знал, знал заранее — облив его за это презрением, они кончат тем, что позавидуют ему…Ну скажи, разве он не гений?
— Тебе так важно, что я скажу?
— А как же! Ты ведь не считаешь, надеюсь, будто наши поступки имеют какой-то смысл сами по себе? Главное — что мы о них думаем. Хоть ты и проиграл, но ты волшебник и внук выдающегося духа…Но, может, я и тут переоценил тебя?
— Хорошо, — усмехнулся Аксель. — Во всяких там хитростях и ловких штуках вы со Штроем — целых два гения. А когда не надо больше обманывать — два полных идиота! Знаешь, что один поэт сказал про таких, как вы? «Людей дурача, всех они глупей».[10] Доволен?
— С поправкой на твою психологию — да, — медленно кивнул Кья. — Благодарю, идём дальше. Сделав так, чтоб лишь земной волшебник — или волшебница — могли снять проклятие с Белой Маски, мой господин вынудил будущего противника обратиться к людям. К сожалению, он тогда понятия не имел, что это будете вы… Оставив маргиналии в нужных Индексах, Великий Звёздный позаботился сообщить о них всем, кому не доверял, и тем облегчил работу вражеских шпионов. Лица, способные снять проклятие, по условиям колдовства, должны быть весьма отзывчивы — как и сам проклятый. По нашему плану, их всех следовало захватить и перевербовать (как именно, заранее не скажешь, это очень творческая работа, но, в любом случае, куда легче, чем вербовать духа). Если же перевербовка не получится — просто превратить их в курьеров-шпионов Белой Маски, лишённых собственной воли…не потому даже, что он в них так нуждается, а в посрамление врагам. Чтобы весь волшебный мир запомнил, каково посягать на слуг моего господина! И на него самого…
— Ну, допустим, — устало кивнул Аксель. — Это всё меня не удивляет. Но мы-то с Кри и Дже…то есть, я хотел сказать, мы двое — чем «захлебнули» Штрою это самое…аллегро? Играл бы себе дальше на дудочке!
— Я не верю, что ты так глуп! Лучше не хитри со мной, это плохой способ избежать знакомства с Хоакином… — Рак демонстративно покосился в угол, но наученные горьким опытом пауки сидели смирно. — Тебя не надо захватывать или вербовать. Тебя надо убить, понимаешь? И твою Кри тоже. Да поскорей — ведь вы нанесли ущерб престижу моего господина! Но и убить вас — почти неразрешимая проблема…Вот и выходит, что вы нам всё испортили!
— Может, я и попросил бы прощения…но у меня два вопроса, — начал Аксель, и закашлялся. Из воздуха перед ним тут же возник стакан с какой-то жидкостью — судя по цвету и пузырькам, минеральной водой. Глотнув, мальчик почувтвовал, что его тошнота утихла, горло прочистилось, а в голове прояснилось. Затем стакан наполнился вновь и выплеснулся ему в лицо. Липкая мерзость на губах и щеках Акселя почти без остатка растворилась. Он мог теперь говорить нормально.
— Уже лучше, — констатировал рак. — Мы задаём вопросы…и вполне разумные! А там, глядишь, и до разумных ответов недалеко.
Аксель вовсе не собирался осуществлять надежды Кья, но спорить не стал — не до того!
— Я вот что хотел спросить, — сказал он. — Ну, будь на нашем месте какие-то чужие волшебники…разве противник Штроя — Меданарф или кто другой — не дал бы им защиты? И ещё. Ты, кажется, уже решил проблему, как нас убить…так что же в ней неразрешимого? — Последний вопрос был задан с тайной надеждой, впрочем, не укрывшейся от Кья. Но дух не стал насмешничать, и даже, кажется, ещё больше помрачнел.
— Как можно сравнивать их возможную защиту с вашей? — досадливо фыркнул он. — Уважай своего дедушку! Их защиту мы взломали бы за сутки. А вы…Повторяю, я долго ничего не мог сделать. Спасибо ещё, подчинённые не путались у меня под ногами: мой господин, доверяя только мне, никого больше не послал на остров. (При этих словах Аксель с изумлением понял, что всеведущий Кья, кажется, и понятия не имеет о Смерти со Смертёнком: Штрой, видно, ничего ему о них не сказал, а сам он не мог их увидеть). Но зато на Сан Антонио вокруг вас увивались агенты Меданарфа, мешая вам отдыхать, а мне — работать. Это я понял сразу, ковырнув твоё такси сосной. Жаль…если б мне тогда хотя бы расплющить авто и убить шофёра, ваше настроение было бы сразу же испорчено, и вы могли уехать, вместо того, чтобы вступить на путь, ведущий к Белой Маске. Путь, который мы сами, на свою голову, для вас расчистили! А так мне предстоял долгий, кропотливый труд…Впрочем, за творческое отношение к нему меня и ценят.
Я не мог помешать вашим сношениям с Меданарфом, ограничиваясь мелкими пакостями. Например, не дал тебе взять с собой Шворка, заколдовав нужных чиновников и их инструкции, и придумав на сей счёт неслыханные строгости. К моему изумлению, это помогло; вы, немцы, так законопослушны! Но для серьёзной атаки я не видел иной возможности, кроме Пепы. Тут, правда, могла бы помешать твоя Дженни, да ещё, как назло, с защитой… (Аксель похолодел). К счастью, она вела себя смирно…Тебе ламбада понравилась? — спросил Кья без тени издёвки. — Тётушка Аделита накинулась на эту мою идею — приманить туристов, — как старая ворона на падаль. На самом деле я хотел приманить лишь одного туриста — тебя. Устроил, чтоб всё было под твоим окном, и чтобы музыка была слышна в твоей комнате…Трудней всего было не перегнуть палку: я ведь мог выдать для тебя танцы мирового уровня, которые самой бабушке Соледад не приснились бы! Можешь не багроветь, наживка стара, как мир…Иногда я всё-таки увлекался, заставляя Жоана окончательно путаться в собственных конечностях — ведь и он подливал масла в твой огонь, правда? А иногда, просто от скуки, я обходился даже и без копирующих заклятий: поднимал спавшую волшебным сном Пепу и заставлял танцевать, чтоб изучить её стиль. Не то тётушка начала бы изумляться, откуда у деревенской девчонки такое мастерство…
Аксель представил себе эту сцену — спящая Пепа танцует перед отвратительным раком в горной пещере! — и его вновь замутило. А Кья, не торопясь, продолжал:
— Одного только я не понимаю, если уж говорить о танцах. Куда ты исчез тогда, в мой день рождения, когда я отплясывал с Жоаном? Я не допускал мысли, что ты можешь покинуть меня в такой момент, и даже, признаюсь, немного обиделся…Чуть гостей не разогнал! Правда, Хоакин и его дозорные несли вахту вокруг пансиона, и один из них видел, как ты нёсся сломя голову на пляж, словно за тобой гнался невесть кто! Кстати, тут мой ёжик почувствовал такой ужас, что и сам сбежал без оглядки, вернув себе для скорости истинный вид…Я больно наказал его, конечно, но это не проясняет дела.
