Вольфганг Колльберг - Хранители жемчужного жезла
Видение
Как и договаривались, Смерть высадила их на дамбе Дикена Энно в Нефритовом заливе.
— Ну что, понравилось? — спросила она напоследок.
— Круто! — выдохнул Олли восхищенно. — Это ни с чем не сравнить! Нам ни один человек не поверит…
— Нам вообще никто не поверит, и наши соплеменники в том числе, верно, Васкелинданья? — обратился Клининг к верховной жрице.
Та наклонилась, сорвала с дамбы цветок маргаритки и положила его на ладонь Смерти.
— Друг мой, прими это в знак моей любви и высочайшего уважения. Я многому научилась и знаю теперь, что важно не только чтить твою сестру, как Великую Мать и сотворительницу всего сущего, но и помнить о тебе, о конце нашего земного пути и предстоящем единении с Космосом. Если позволишь, я и мой народ установим культ почитания тебя, как и твоей сестры.
Смерть улыбнулась:
— Благодарю тебя, прекрасная жрица, но, думаю, души и так меня любят, безо всякого культа.
— Я хотел бы тебе кое-что подарить на память от меня. — Олли полез в карман, достал свою красную стекляшку и положил ее на ладонь хранительницы душ. — Вот. Это мой талисман. Из всего, что у меня есть, это самая любимая вещь. Сквозь него можно смотреть и, имея немного фантазии, видеть там всякие чудесные вещи.
Смерть взяла красный камень и взглянула сквозь него. Она увидела прошлое — души, которые она привела в мир Вечности. Затем ей открылось настоящее, и Смерть увидела, как кто-то отбирает жизнь у другого. На Земле это было в порядке вещей, Смерть со временем привыкла бывать на этой планете чаще, чем где-либо. Потом красный камень показал ей будущее. Она почти беззвучно спросила:
— Мальчик, откуда у тебя этот хрусталь?
— Хрусталь? Я думал, это дешевое стекло. — Олли озадаченно пожал плечами. — Не знаю. Этот камень у меня сколько я себя помню.
— Что ты там увидела? — голос верховной жрицы дрожал от предчувствия беды.
Смерть передала ей красный камень, сказав только:
— Взгляни сама, если у тебя хватит мужества.
Васкелинданья из Готима поднесла камень к глазам, взглянула в него и… упала в обморок. Стекляшка откатилась к ногам Олли. Он поднял ее и хотел вернуть Смерти, чтобы позаботиться о несчастной жрице.
— Не стоит так пугаться. Это ведь только фантазии… Или все-таки нет? — В душе Олли медленно нарастало чувство неуверенности.
— Оливер, поднеси камень к моему лицу. Немедленно! — Тон Клининга не терпел возражений.
Камень отбрасывал красноватый отблеск на маленькое личико крохотного мага. На его лице отразился ужас.
Свершилось!
Кирмас Лингардский, выпрямившись, стоял перед троном властителя Объединенного Королевства фей и духов. Его указательный палец, как стилет, был направлен на Оберона. В мертвой тишине Зала фей звучал резкий голос ксараксара:
— Я, благородный ксараксар Кирмас, полномочный посол великой Лингардии при здешнем дворе, обвиняю Оберона, короля фей, в том, — голос Кирмаса, словно острый нож, безжалостно вспарывал тишину огромного зала, — что он, вопреки всем действующим соглашениям и священным законам, за спиной своих вассалов тайно вступил в союз с никому не известным народом крохотных гномов, чтобы оккупировать нашу миролюбивую страну, свергнуть с трона и убить нашего уважаемого и всеми любимого правителя Ксиксинксиригу, великого вогнора Лингардии, аттаматерна Ремургиона, летельда Гасарата, кифора Кеметера, роллгана Мирионигета и Сикенда!
Перед лицом столь дерзких обвинений не шевельнулся ни один из пяти тысяч присутствующих в Зале. Представители всех народов Объединенного Королевства, затаив дыхание, взирали на могущественного властителя, восседавшего на своем троне и в ярости неспособного сказать ни слова. Его лицо было бледным как мел, а десница судорожно сжимала Священный жезл Урании.
Канцлер фей, стоявший по правую руку от короля, язвительно спросил:
— Что же побудило вас, Кирмас Лингардский, сделать сие вопиюще непочтительное заявление?
— Да будет вам известно, что десант чужаков уже высадился в Урмоке и атаковал нас. Лишь ценой значительных жертв наши отважные воины смогли отбиться и спасти жизнь великого вогнора.
— Когда же это случилось? — спросил Овангар.
— Накануне того дня, как наша маленькая принцесса Ксиксина, любимая внучка великого вогнора, праздновала свой день рождения.
По залу пронесся возмущенный ропот многотысячной толпы. Как можно так бессердечно портить ребенку день рождения!
— Подвела вас ваша тайная служба, да, канцлер? — с усмешкой спросил Кирмас. В зале вновь зароптали. Как? За ними шпионят? Ксараксар наслаждался смятением самодовольного мага. — Неужели ваши шпионы озелес не сообщили вам о великой битве у стен крепости Урмок?
— Вздор! Мы не знаем ни о какой битве!
— А также о том, что, проиграв битву за Урмок, это мелкое отродье проникло в наши медные рудники и хорошенько похозяйничало в рубиновых шахтах короля гномов? И что карлики Вашего Величества бессовестно ограбили Его Величество Лаурина, а затем, воспользовавшись маленьким волшебным Ларцом, сделались невидимыми и исчезли?
— У тебя есть свидетели, ксараксар? Ты знаешь, что грозит тебе, если твои утверждения окажутся ложью?
— Тысячелетнее превращение! Ну и что? Лучше тысячу лет провести превращенным в противоположное, чем жить под неправедным и деспотичным правлением такого владыки, как король фей!
Последние слова Кирмас произнес с таким драматизмом, что на глазах у присутствующих выступили слезы возмущения.
Оберон дрожал всем телом от ярости. Титания, успокаивая, гладила его руку. Похоже, ей пора вмешаться.
— Значит, у вас имеются свидетели? — королева говорила совершенно спокойно.
— Разумеется, Ваше Величество. Можете допросить их немедленно.
Овангар и Титания изумленно переглянулись. Что задумал этот хитрый черт?
— Надеюсь, достоверность выступления этого свидетеля сделает ненужными дальнейшие свидетельства. — Кирмас обернулся и поднял руку, при этом двери широко распахнулись.
Послышался тихий перезвон, всем хорошо знакомый, и в Зал фей на своем изящном вороном въехал король Лаурин собственной персоной. К седлу Бьядли крепилась длинная нить, к которой были привязаны четыре маленьких морковки.
В Зале фей началось столпотворение. Все вскакивали, вытягивая шеи, чтобы наблюдать эту диковинную процессию. Крохотные гномы, которых каждый мог признать, устало спотыкаясь, плелись следом за лошадкой короля гномов.
— Этого не может быть! — Овангар узнал Ринхен, Вугура, Вальмина и Вильдо. — Немедленно освободи их, Лаурин!
— Нет, канцлер, это подлые воры, похитители рубинов и алмазов!
— Я в это не верю.
— О, я понимаю, канцлер, что вы не хотите в это верить. — Тон, каким говорил Кирмас, не оставлял сомнений: он считал Овангара соучастником воровства. — Спросите же их, были ли они в Урмоке. Спросите!
Титания обратилась к Ринхен:
— Это правда?
— Он лжет! Мы только хотели… — Ринхен пыталась подавить свою ярость.
— Отвечай, «да» или «нет»! Заключенным ничего другого не позволяется! — оборвал ее Кирмас.
— У него не все дома! — Досада вернула Ринхен силы. — Я не позволю, чтобы мне затыкал рот этот интриган и врун! Я…
— Дитя, по закону ты можешь отвечать лишь «да» или «нет», — мягко сказала королева фей. — Так вы высадились в Урмоке?
— Да.
— Вы сбежали в наши медные рудники Грандиски? — раздался резкий голос Кирмаса.
— Да, но мы же только…
— Да, заключенная! Вы таскали рубины в Рубиновой шахте?
— Да, Гульфу же надо было…
— Нас не интересует, что надо было так называемому Гульфу! — холодно оборвал ее лингардец. — Итак, «да»… Вы были пойманы королем Лаурином за кражей алмазов? Да или нет?
— Да, но…
— Да! Этого довольно, заключенная! — Лингардец торжествующе оглядел зал. Каждый присутствующий знал, как падки гномы на золото и драгоценности. Почему же эти крохотные морковки должны быть другими? Вся разница лишь в том, что, украв, они могли унести меньше, чем обычные гномы.
Ринхен кипела от гнева и стыда.
— Спокойно, Ринхен, это же нечестная игра, — прошептал Вальмин.
Титания подошла и внимательно оглядела четверых крохотных заключенных на привязи у Лаурина. Ясное дело, гномы тащили драгоценности и золото отовсюду, откуда только могли. Хотя друзей Клининга она не могла представить за этим занятием, но они ведь тоже гномы. Вот чего Ее Величество при всем желании не могла себе представить — чтобы они захотели завоевать лингардскую крепость Урмок или дочиста ограбить самого Лаурина. Что-то тут нечисто. Скверно, что тайная служба Овангара на этот раз, кажется, дала осечку. В, туше Титании росло чувство неизбежной опасности, очень близкой опасности.
