Волшебный театр Гримгора - Охотников Сергей Сергеевич

Получив заказ, Фиорентина поблагодарила повара и уже собралась уходить, когда вспомнила про Ника и сказала:

— Вот этот молодой человек Нибелунг. У него к тебе какое-то дело. Милый мальчик, но совершенно без балетного дара.

Затем дама удалилась, оставив Николаса наедине с Деревянным Роббином.

21

Деревянный повар

— Ну… — недобро проговорил Роббин.

Голос у него был скрипучий, деревянный. Николас не знал, что и придумать, а потому сказал просто:

— Меня мой мастер отпустил. Говорит, нету для меня работы. Вот я и подумал…

Роббин с жутким скрипом размял суставы. Нику показалось, что деревянный великан сейчас разорвет его на части, но хозяин кухни сказал:

— Не знаю, кому ты насолил, малыш. Меня это не касается. Если работать будешь, то можешь оставаться. Только впредь без вранья!

— Обещаю, господин повар, — ответил Николас.

— И зови меня Бобби, мне так больше нравится!

— Хорошо.

— Тебя Нибелунгом звать?

Николас неуверенно кивнул.

— Ладно, буду называть тебя Вернон.

«Э-э-э, а почему Вернон?» — хотел сказать Ник, но промолчал.

Впрочем, Роббин сам все пояснил:

— Так моего бывшего поваренка звали. Я тебе про него как-нибудь расскажу.

— Хорошо, Бобби! — ответил Николас.

Повар отвернулся и снова принялся лупить красную шерсть на разделочном столе. Ник остался стоять возле входа, пока Роббин снова не повернулся к нему:

— Ну, чего стоишь, Вернон? Иди работай!

После короткой паузы повар снова ответил на еще не заданный вопрос:

— Совсем забыл, что ты новый Вернон… Видишь, там в углу большая труба. — Ник кивнул. — Через нее нам бросают лоскуты ткани. Ты, Вернон, должен перебирать их, отделяя разные цвета и материалы.

— Хорошо, Бобби! — Николас кивнул и поплелся в дальний конец кухни.

Жерло трубы выходило под углом из стены. Обрывки ткани скатывались по ней вниз и падали на пол. Там уже образовалась приличная куча, почти до самого стола. Ник сел на пол и принялся сортировать ткань, раскладывая ее по небольшим холщовым пронумерованным мешочкам. Так продолжалось до вечера. Работа несложная и в чем-то даже интересная. Иногда Ник находил какой-нибудь особенно красивый лоскут и долго разглядывал экзотический цветок или узор. Роббин не обращал на своего нового поваренка никакого внимания. Он рвал на части и отбивал молотком ткань. Иногда брал деревянную пилу и пилил непослушные куски. Отчего кухня наполнялась противным визгом и аппетитным запахом паленых тряпок. Каждые пять-десять минут прибегал кто-нибудь с заказом. Или же из пневмопочты вылетала капсула с меню важной особы. Роббин принимал все заказы и продолжал неутомимо работать. Иногда он восклицал:

— Салат с вышитыми листьями?! — или. — Чего-нибудь сладкого с клубникой?

После этого Роббин перерывал всю кухню в поисках редкого ингредиента. Заглядывал в расставленные возле Ника коробочки, скрипел суставами, бродил кругами. Но в конце концов находил подходящий продукт или что-нибудь на замену. Наблюдать за поваром было бы крайне приятно, если бы не одно «но». Роббин в процессе своих важных поисков постоянно скидывал что-нибудь на пол, а Нику приходилось подбирать разлетевшиеся по углам лоскуты и раскладывать по местам.

В один из таких моментов на полу оказалось несколько клочков клетчатой ткани. Ник подобрал их и узнал остатки своей рубашки — по невероятному совпадению в его руках оказался лоскут с блеклым чернильным пятном. Когда-то он лично посадил его, за что и был бит отчимом. Ник оглянулся на Роббина и быстрым движением убрал клочки ткани в карман. Почему-то обрывки этой старой жизни показались ему невероятно важными. Повар был слишком занят нарезкой ситцевого салата и ничего не заметил. Так прошел весь день. А после того как был приготовлен грубый ужин для вахты ночных медведей, Роббин объявил конец работе, завалился на кучу ваты и заснул.

22

Секреты местной кухни

Ник проснулся от того, что повар принялся громко отбивать мясную шерсть для завтрака. Проникающий сверху свет еще был по-ночному тусклым, и Николас понял, что на кухне ему придется вставать засветло.

— Доброе утро, Бобби, — сказал Ник.

— Посмотри в вещах Вернона. Кажется, у него было какая-то штука, которая здорово помогала ему в работе, — ответил Роббин и указал на небольшой картонный ящик, задвинутый под дальний стол.

Николас пересек кухню и заглянул в ящик. Там обнаружились черный шерстяной шарф, измятое бумажное меню и крохотная пуговица. Прозрачная, с едва заметными перламутровыми разводами. Ник сразу же ухватил ее.

— Только шарф не ешь… — проскрипел повар. — Черная ткань горькая и даже может быть ядовитой.

— Хорошо.

Ник ощупывал и разглядывал пуговицу, пытаясь понять, как ей пользовался предшественник. И неожиданно для себя спросил:

— А что случилось с Верноном? С тем, что был до меня?

— Его солдатики забрали, — зло проскрежетал Роббин. — А все потому, что взял себе глупую привычку ярлыки читать.

— Какие ярлыки?

— Обычные. Те, что к одежде пришивают. Он их собирал и читал втихаря. Вбил себе в голову какую-то глупость. Что эти ярлыки не просто так сюда попадают, а так с ним театр говорит. Надо же было выдумать!

— И что театр говорил?

— Да нес околесицу. Что мир сотворен с помощью волшебной иглы и ножниц, а потом ножницы обратились ко злу, но скоро придут игла с наперстком и принесут конец всему.

От этих слов у Ника нитки встали на спине дыбом. Роббин добавил:

— Кто-то донес эти глупости генералу, и Вернона забрали.

После слов Роббина Николас еще долго не мог успокоиться. Сидел у себя в углу, нервно перебирал ткань и думал о том, что на кухню может зайти кто угодно. Тот же генерал вдруг решит отругать повара за испорченный обед или, наоборот, похвалить за вкусный. Но время шло, на кухне появлялись одни только мальчики-посыльные. Вскоре Ник успокоился и снова взялся за исследование пуговицы. Он вертел ее в руках, пробовал на зуб, смотрел на просвет. Именно таким образом и обнаружились ее чудесные свойства. Оказалось, что, глядя сквозь пуговицу, Николас видел все четче и лучше. А еще отлично различал материалы — ведь они светились разными цветами. Ник никогда не знал, чем отличается сатиновая ткань от крепдешина или кашемира и что вообще это за слова такие. Ассортимент его суконной фабрики был совсем небольшим. Но, глядя сквозь пуговицу, он видел узоры из светящихся искорок, точно определяющие, что это за ткань и с чем ее едят. В этих исследованиях прошел еще один день.

23

Запрещенные разговоры

А потом еще один и еще. Жизнь на кухне действительно была сытой, а работа не слишком тяжелой. Любой медведь позавидовал бы. Однажды Нику удалось разговорить повара.

— Как ты попал сюда, Бобби? — спросил он между делом.

— Долгая история… — уклончиво проскрипел Роббин.

— Вечер еще не скоро, и работы не так много…

— Я был еще мальчишкой, как ты, когда меня призвали на флот. Ходил по всей Балтике на разных судах сначала юнгой, потом матросом. Когда началась война, уже был боцманом на канонерке «Герцог Карл».

Николас слушал не перебивая, но Роббин все равно прервал свой рассказ, чтобы заявить:

— Предупреждал же, история долгая, — и сразу продолжил: — Мы водили грузовые конвои в Гамбург, минировали проливы возле Зеландии. Однажды английский крейсер всадил снаряд в наш оружейный трюм, и «Герцог Карл» разлетелся на мелкие кусочки. Меня выловили из моря без обеих ног. Кое-как залатали, выдали протезы-деревяшки и выбросили на улицу. Хорошо, добрые люди научили на гармошке играть, а песни матросские я и так знал. В общем, как-то выживал. Но разве это жизнь? И вот однажды в город приехал кукольный театр. А кто станет слушать калеку на улице, если тут такое? Через пару дней я остался совершенно без заработка и пришел предъявлять претензии хозяину театра. Мол, нехорошо отбивать последний хлеб у ветерана. Тогда он спросил, не желаю ли я получить свои ноги обратно. Я, конечно же, желал, и мастер Гримгор дал мне печенье.