Кай Майер - Мерле и каменный лев
— Ты что делаешь? — зарычал вожак юных зеркальщиков, но вторым рывком Мерле свалила его на пол.
Когда Серафин осторожно отстранял от себя Юнипу, Мерле поймала его взгляд. На залитом кровью и зеленой краской лице ткача сверкнула улыбка, и он повернулся к своим приятелям, ждавшим его у двери.
— Исчезаем! — крикнул он, и минуту спустя подмастерьев-ткачей в мастерской как не бывало.
Мерле, даже не взглянув на Дарио, подошла к Юнипе, растерянно стоявшей у полки с бутылками.
— Все в порядке?
Юнипа кивнула.
— Да… спасибо. Все нормально.
За спиной Мерле дико бранился и выкрикивал угрозы Дарио. Она поняла, что ей несдобровать. Лучше встретить опасность лицом к лицу: резко повернувшись, она посмотрела прямо в его злобно прищуренные глаза, размахнулась и влепила ему пощечину.
Дарио рванулся к ней, но между ними вдруг оказалась Унка. Мерле почувствовала на своих плечах ее сильную руку, защитившую от Дарио. Но она не слышала ни слов Унки, ни ругательств Дарио, который никак не мог успокоиться. Задумчиво смотрела она в глубь коридора, где скрылся Серафин со своими друзьями.
История Унки
— Ну, что теперь мне с вами делать?
Голос мастера был не печальным, а скорее раздраженным. Арчимбольдо сидел за письменным столом в своей библиотеке. Стены комнаты прятались под сплошными рядами кожаных переплетов. Мерле спросила себя, в самом ли деле он смог прочитать все эти книги.
— Вред, причиненный нам учениками-ткачами своим пакостным оружием, в сравнение не идет с тем, что натворили вы двое, — продолжал Арчимбольдо, поглядывая то на Дарио, то на Мерле.
Они оба стояли перед письменным столом и смущенно глядели в пол. Их взаимная неприязнь вовсе не исчезла, но даже Дарио прекрасно понимал, что сейчас лучше помолчать и не оправдываться.
— Вы сеете рознь у нас в мастерской и поднимаете руку друг на друга. Если бы Унка не вмешалась, Юнипе, Боро и Тициану пришлось бы встать на сторону одного из вас. — Глаза старика гневно сверкнули, он вдруг сделался жестким и грозным. — Я не допущу, чтобы вы разделили тех, кто у меня живет, на два лагеря. Я требую, чтобы все работали вместе и не затевали ненужных ссор. Волшебные зеркала нуждаются в вашей слаженной работе, чтобы выполнять свое предназначение. Атмосфера враждебности набрасывает тень на стекло и делает его слепым.
Мерле вдруг подумалось, что старик лукавит. Он старается внушить им, что во всем виноваты только они. Но лучше бы ему поменьше говорить о «ненужных ссорах»: ведь они с Умберто первыми затеяли глупую склоку, с которой и пошла вся эта кутерьма.
Рано или поздно она, Мерле, все равно рассорилась бы с Дарио, это было ясно с первого дня. Ей казалось, что и Арчимбольдо предвидел ход событий. Не жалеет ли он, что взял ее из приюта? Или опять ей придется вернуться в грязь и нищету?
Несмотря на все свои опасения, Мерле не признавала за собой никакой вины. Дарио — жалкий трус, и это он доказал дважды: первый раз, когда кинулся на Серафина с ножом, а второй — когда спрятался за спину беззащитной Юнипы. Он честно заслужил оплеуху, и, по правде сказать, не мешало бы ему еще и покрепче всыпать.
Арчимбольдо, похоже, и сам так думал.
— Дарио, — сказал он. — За свое недостойное, можно сказать, отвратительное поведение ты один будешь наводить чистоту и порядок в мастерской. Чтобы завтра утром я не нашел здесь ни единого пятнышка. Понятно?
— А она что будет делать? — огрызнулся Дарио, злобно ткнув пальцем в Мерле.
— Ты меня понял или нет? — переспросил Арчимбольдо, и его густые брови сошлись на переносице, как две тучи, предвещающие грозу.
Дарио опустил голову, пробормотав «да, мастер», хотя от Мерле не укрылся его полный ненависти взгляд, искоса брошенный на нее.
— Для уборки потребуется много воды. Поэтому ты, Мерле, наберешь в колодце десять ведер и принесешь воду в мастерскую. Это будет тебе наказанием.
— Но, мастер!.. — взорвался Дарио.
Арчимбольдо его перебил:
— Своим поведением ты опозорил нас всех, Дарио. Я знаю, что ты вспыльчив и чересчур горяч, но ты — мой лучший ученик. Поэтому я пока ограничиваюсь тем, что тебе поручено. А Мерле здесь всего две недели, и она должна хорошенько усвоить наше правило: споры здесь решаются иначе, чем в приюте, — не мордобоем. Вы меня поняли?
Оба склонили головы и хором ответили:
— Да, мастер.
— Хотите мне что-нибудь еще сказать?
— Нет, мастер.
— Значит, да будет так. — Кивком он дал им понять, что они могут идти.
За дверью библиотеки Мерле и Дарио обменялись взглядами, не сулящими друг другу ничего хорошего, и пошли выполнять порученную работу. Дарио принялся уничтожать пестрые следы вражеской атаки, а Мерле спустилась во двор. У задней двери дома стояла дюжина деревянных бадеек. Она взяла первую попавшуюся под руку и подошла к колодцу. Удивительные существа были высечены на его внешней стенке: фантастические звери с кошачьими глазами, змеиными хвостами и головами медуз. Они водили вокруг колодца свой недвижный хоровод. Во главе процессии шествовал получеловек-полуакула, его локти были сомкнуты, а в руках он держал человеческую голову.
Металлическая крышка оказалась тяжеленной. Охая и вздыхая, Мерле с трудом ее отодвинула. Под крышкой был черный-пречерный люк. Где-то глубоко внизу виднелся отблеск света: отражение неба над двором.
Мерле обернулась и посмотрела наверх. То, что она увидела, мало отличалось от колодезного нутра: двор среди старых домов сам походил на колодец. Наверное, и вода внизу не так далеко, как кажется, — колодец становится как бы вдвое глубже из-за отражения в воде стен окружающих домов. Значит, не так трудно добраться до дна, как представлялось раньше, тем более что на внутренней стенке колодца имеются металлические выступы. Но все-таки зачем Унка так часто туда спускается?
Мерле привязала к бадейке длинную веревку, лежавшую рядом, и опустила в колодец. Деревянное ведро шурша заскользило вниз по каменной стенке. То гулкий, то глухой шорох летел из темной глубины к дневному свету. Во дворе, кроме Мерле, никого не было. Шуршание ведра снаружи отзывалось таинственным шепотом, словно дома перешептывались немыми ртами окон. Будто слышалось присутствие тех, кто давным-давно там не жил. Вздохи призраков.
Мерле не заметила, когда бадейка коснулась воды. Внизу было слишком темно. Она, правда, увидела, что отражение неба там, в глубине, вдруг дрогнуло и закачалось, и подумала: ведро погрузилось. Странно только, что натяжение веревки не ослабло, а шуршание опускающейся бадейки не прекратилось. А если это не ведро всколыхнуло воду? Но что же тогда?
Не успела она задать себе этот вопрос, как что-то вынырнуло из воды. Голова. Но слишком далеко внизу, чтобы ее разглядеть. И все же Мерле была уверена, что на нее смотрят чьи-то темные глаза. От испуга она выпустила из рук веревку и отпрянула назад. Веревка перехлестнула через край колодца и полетела вниз. Вместе с бадейкой. Все пропало. Но не тут-то было: неожиданно чья-то рука успела схватить конец веревки.
Рука Унки.
Мерле не заметила, как домоправительница вышла во двор. Унка, подтягивая веревку, тащила бадейку наверх.
— Спасибо, — пробормотала Мерле. — Я такая неловкая.
— Что ты там увидела? — спросила Унка из-под своей полумаски.
— Ничего.
— Не лги, пожалуйста.
Мерле колебалась. Унка еще возилась с ведром, вытаскивая его из колодца. Невольно в голове Мерле промелькнула мысль: быстро повернуться и удрать. Так она поступила бы в приюте несколько недель назад. Но здесь ей не хотелось казаться трусихой. Ведь ничего плохого она не сделала и ничего не нарушила.
— Там внизу что-то было.
— Что же?
— Лицо.
Домоправительница вытащила наконец полную бадейку и поставила ее на широкую кромку колодца. Вода плеснула через край и залила каменный барельеф.
— Значит, лицо. А ты уверена? — Вздохнув, Унка сама ответила на свой вопрос: — Да, конечно.
— Я видела.
По правде говоря, Мерле не знала, как ей себя вести. Она побаивалась домоправительницы, но настоящего страха перед ней не испытывала. Скорее, ей было не по себе, когда та смотрела на нее в упор и, казалось, угадывала каждую мысль, каждое намерение или сомнение.
— Ты ведь кое-что видела и раньше? — Унка прислонилась к стенке колодца. — Например, прошлой ночью?
Отпираться не было смысла.
— Я слышала, как отодвигалась эта крышка. И видела, как вы влезли в колодец.
— Ты кому-нибудь об этом говорила?
— Нет, — соврала она, чтобы не впутывать Юнипу. Унка пригладила волосы и глубоко вздохнула.
— Мерле, я должна тебе кое-что объяснить.
— Ладно, я слушаю.
— Ты не такая, как остальные ученики, — сказала домоправительница, но, может быть, она хотела пошутить? — Да, ты не такая, как Дарио. Ты умеешь хранить тайну.
