Дмитрий Емец - Глоток огня
Наконец откуда-то вынырнул Ул и, часто оглядываясь, чтобы убедиться, что они его видят, пристроился впереди. Замахал рукой, показывая, что довольно, больше подниматься не нужно. Сашка пролетел еще немного, а потом летящего впереди Ула подхватило и, как невесомую бумажку, отшвырнуло сразу метров на пятьдесят. Сашка увидел, как, едва усидев в седле, Ул с усилием разворачивает Азу. Потом точно так же, но уже чуть мягче, потому что он был уже готов, подхватило и отбросило Родиона.
Пока Сашка соображал, что случилось, то же самое произошло и с ним. Налетевший откуда-то ветер ударил Аскольда под правое крыло. Пега развернуло, поставив почти перпендикулярно земле. И сразу же отбросило, как прежде Ула и Родиона. Правая нога Сашки выскользнула из стремени. Он попытался удержаться, но ощутил, что заваливается все сильнее и сильнее. Еще немного – и он повиснет, как тот берсерк, если вовсе не вылетит из седла. Сашка отчаянно замахал руками и в последний момент сумел вцепиться в одну из сумок. Это помогло ему удержаться. Он вернулся в седло. К тому времени Аскольд уже самостоятельно развернулся крыльями по ветру. Вокруг что-то выло, гудело. Попутное воздушное течение! Вот что они искали и наконец обнаружили!
Аскольд несся в воздушном потоке, следуя за Улом и Родионом, которые были уже далеко впереди. Скорость потока была так высока, что Аскольд почти не двигал крыльями. Разбросал их и планировал, изредка делая несколько точных и коротких взмахов, чтобы подправить полет.
Холод был жуткий. Виски сковало точно обручем. Торчащие из-под шапки волосы звенели. Влага на куртке превратилась в лед. Окажись тут Рина с ее образным воображением, она назвала бы Сашку «ледяным человечком». Перья пега снаружи тоже покрылись льдом, но он был тонок, не держался и соскальзывал крошечными брызгами. Видно, сама форма пера как-то препятствовала обледенению. Какое же все-таки продуманное и совершенное существо – пег!
Летели они очень долго. Так долго, что солнце начало выцветать и выцвело в вечер. Ревущий ветер покачивал Сашку как куклу. Убаюкивал. Выдувал все мысли. Он уже не знал, ни куда летит, ни зачем летит, ни летит ли вообще. В нем все вымерзло. Все размылось.
Изредка Сашка закрывал глаза и позволял себе на одну-две секунды уснуть. Потом толчком просыпался. Поначалу ему еще смутно хотелось, чтобы полет скорее прекратился, но потом и это желание исчезло. Он скорее удивился и даже воспротивился, когда, прорезая вечер, точно загустевший кисель, впереди него возник Ул, замедливший полет Азы, и как мельница замахал руками.
Несколько секунд Сашка непонимающе таращился на Ула, а потом, очнувшись, направил Аскольда в сторону и вниз. Тяжелый пег неохотно вышел из ревущего потока и стал снижаться.
Внизу редкими островками, похожими на плохо выбритую щетину, толпились деревца, а между ними – снег, снег, снег. В снег они и сели. Потом долго брели пешком, ведя пегов за собой. Было сыро и противно. Пеги фыркали, упрямились. Аскольд то и дело останавливался и стоял как ослик, сильно откинувшись назад и расставив передние ноги. Не сложенные до конца крылья со встопорщенными перьями висели по сторонам какими-то непонятными одеялами, прикрывавшими сумки с закладками. Аза тоже капризничала.
Родион искал место для ночлега. Наконец они зашли в лесок. На оттаявшем склоне развели костер. Нарубили елок, мигом соорудив навес. Теплый воздух от костра попадал под него, бродил и, отыскивая щели, просачивался наружу. Быстро стало тепло, даже почти жарко. Пеги, стреноженные и с подвязанными крыльями, ходили у ручья, в низине.
Внезапно Родион уставился на Сашку и задиристо ткнул его кулаком в плечо. Не понимая, что он сделал не так, Сашка отодвинулся спиной к жару костра. Заблудившаяся искра пчелой укусила его за шею. Родион опять ткнул его и засмеялся. Смех его был страшным, лающим. Казалось, он кашляет и одновременно веселится.
– Нет, ты видел этого вот! – крикнул он Улу. – Ты посмотри… посмотри! Я из тучи выхожу… гляжу, он головой вертит, меня не замечает… Я к нему. А тут он вдруг решился и вниз куда-то валится… Я думаю: что такое? В нырок, что ли, пошел? Да нет, не похоже! Увязался за ним. А там два ведьмаря на гиелах. Он пометался-пометался, да прямо между ними и свалился. Они скорее в стороны. Одного аж из седла выбросило! Еще бы – пикирующий пег! Такое в страшном сне не привидится!
– Я их за вас принял, – буркнул Сашка.
– Да это ясно, что не за себя, чудо былиин! – согласился Ул. – А знаешь, почему их разметало? У тебя ж две закладки на седле были! Дикая силища!.. А вообще с боевым крещением тебя! Хотя это не крещение еще… Крещение – это когда в первый раз в передрягу попадешь и потом в строй вернешься.
Родион перестал кашлять смехом и повернул к Улу лицо. В строгих его глазах плясали два одинаковых костра.
– Это да, – сказал он. – В строй. Вроде, смотришь, смелый шныр, ныряет, достает что-то. А один раз собьют его, расшибется, пега потеряет – узнает страх. Тут у некоторых такая тряска начинается – в седло не могут сесть. Или сядут, на метр поднимутся – и назад. Перемыкает человека. Перед нырками вообще неконтролируемый ужас начинается. Многие после таких случаев летать бросали. Взять того же Вадюшу… Да не только его!
Сашка кивнул. Он помнил Вадюшу и то, с каким ужасом тот просто прикасался к пегам. Хотя когда-то, говорят, неплохо держался в седле и результативно нырял.
Потом они забрались под навес и попытались уснуть. Сашка долго ворочался. Одному его боку, ближе к костру, было жарко. Другому – холодно. Частичное поджаривание наряду с частичным замерзанием заставляло Сашку все время вертеться. Родион и Ул, кашляя от дыма, который регулярно задувало в шалаш, ругали Сашку и толкали его локтями.
– Еще раз повернешься ко мне – я тебя пристрелю! – предупредил Родион.
– А ко мне повернешься – я тебя зарублю саперкой! Ты меня только что ботинком пнул! – пообещал Ул.
Сашка задумался, в какую сторону ему поворачиваться и что лучше: быть пристреленным или зарубленным, но так и не додумал эту мысль до конца. Усталость прошедшего дня мягко тюкнула его по затылку и погрузила в сон.
Ул с Родионом тоже уснули. Улу снилось что-то сугубо реалистическое. Кажется, он чистил во сне Азу или спорил с Кузепычем, который чего-то ему не давал. Сашке снились пельмени, которые прыгали и водили хороводы. Наверное, он просто был голодный.
В самый приятный момент сна, когда Сашка почти подкрался к какому-то зазевавшемуся пельменю, его разбудил крик Ула. Ул вопил, что отвязался Митридат и надо его ловить. Митридата поймали, но заснуть уже никому не удалось. Было слишком холодно. Родион вылез из шалаша и стал угрюмо раздувать угли. Ул и Сашка уже возились с котелком, наполняя его снегом, чтобы растопить его и вскипятить чай.
– Мы далеко от Екатеринбурга? – спросил Сашка.
Ул пальцем прочертил на снегу нечто вроде карты:
– На полпути. Ничего. Сейчас дело шустрее пойдет. На двух электричках доберемся!
Сашка знал, что «электричками» Ул называет попутные воздушные течения. На другой день, сменив две «электрички», они добрались до Екатеринбурга.
По дороге Ул с Родионом тайком от Сашки посовещались и пришли к выводу, что пеги вымотались. Брать их в город и подставлять под свежих гиел лучшей четверки Гая не имеет смысла. Да и Сашку тоже не стоит подвергать опасности.
Километрах в тридцати от Екатеринбурга они отыскали стоящий на отшибе дом. То, что он заброшен, было очевидно по провалившейся крыше пристройки и глубокому, без единой ведущей к нему дорожки снегу. В доме этом разместили Сашку, а в сарае возле него всех трех пегов. Тут же был и колодец, а овес предусмотрительный Ул взял с собой. Причем хорошо взял, с запасом.
Часа два они сидели у пропускавшей дым печки, грелись и ели ножами консервы из банок. Отогревшись, Ул и Родион стали деловито собираться.
– И долго мне вас ждать? – хмуро спросил Сашка.
– Кто ж его знает, чудо былиин! Как дело пойдет! Если меня убьют, я тебе позвоню! – сказал Ул.
– Аналогично, – отозвался Родион, с восхитительной небрежностью перекидывая через плечо сумку-холодильник с ледовиками. – Ты, главное, Митридата подальше от Аскольда держи! Он его уже второй день за крыло тяпнуть пытается… Мощный конь, но подловатый. Я давно к нему присматриваюсь!
Таща с собой тяжеленные закладки, оба шныра по глубокой заснеженной низине спустились к шоссе, поймали попутку и уехали в город.
Глава пятая
Родя он!
В жизни никогда не бывает так хорошо, как ожидаешь, и так страшно, как боишься.
Йозеф ЭметсСпустя сутки после расставания с Сашкой Ул и Родион сидели в одной из самых дешевых гостиниц города Екатеринбурга. Оба старших шныра были заняты делом. Родион варил яйцо в столовой ложке, держа ее над зажигалкой. Ул стирал носки в графине, напустив в него шампуня.
