Майте Карранса - Избранница
— Я знаю, что мне не следовало так поступать, но я не смогла удержаться.
— Почему не следовало?
— Я обещала родителям.
Это стало уже физически невыносимо. Нашлась родственная душа.
— Тебя прислали сюда в виде наказания, чтобы ты не подключалась к Интернету?
Луси вскрикнула от радости и захлопала в ладоши:
— И тебя тоже?!
Цицерон не стал проявлять чувств, наоборот, он был задет тем, что его жалкое бытие напоминает жизнь этой весьма странной девицы.
— Мне не дают денег.
— Мне тоже, — призналась Луси.
— Где же ты находишь деньги для интернет-кафе?
— Я продала Антавиане свои браслеты.
Цицерон все понял.
— А откуда взялся ноутбук?
— Я обещала ей сделать «homework»[5] за весь курс, — призналась Луси, подмигнув. — Мы так договорились.
Затем она глубоко вздохнула и коснулась руки Цицерона.
— Мне необходимо подключиться к Интернету, — сказала девушка с той же естественностью, с какой курильщик признается, что ему нужна сигарета, а алкоголик, что ему нужно пропустить рюмочку.
Цицерону не стало легче от того, что у других тоже были свои трудности. Он должен был чувствовать свою близость к Луси. Она переживала те же тревоги, разделяла те же надежды, лелеяла те же мечты. Тем не менее она казалась ему далекой, как кальмар. В этот вечер у него не было ни малейшего желания идти с ней в интернет-кафе, и, как ни странно, пятнадцать новеньких евро в кармане нисколько не соблазняли его.
Вопреки своей воле, вопреки унижениям, которых он натерпелся от бывшей блондинки, ее грубого обращения, прямолинейного и немного тиранического, Цицерону очень хотелось отправиться в лес вместе с Анхелой. Он украдкой взглянул на нее и заметил, что она тайком поглядывает на него.
«Идем, Цицерон, — как бы говорила она. — Прояви инициативу, если ты настоящий компьютерный фанатик».
Как раз в этот миг Луси наклонилась к его уху и тихо прошептала:
— А как Туата? Это была удачная идея или нет?
Цицерон с трудом сглотнул. Этого не может быть! Луси только что раскрыла карты. Она участвовала в игре прошлым вечером. Участвовала в набеге.
Луси приехала в Ирландию на каникулы. У Луси возникли трудности с подключением. Луси предложила напасть на замок Туата Де Дананн.
Цицерон это знал. Он это обнаружил. Естественную антипатию к земным или виртуальным существам нельзя было скрыть.
Луси была опасна.
Луси затаилась под ликом Мириора.
Марина
Луси неотступно следила за компьютерным гением. Единолично завладев Цицероном едва появившись, она села рядом и прилипла к нему, словно банный лист. У Марины не было возможности развести их, потому что Луси, как ревнивый осьминог, обхватила его всеми своими щупальцами.
Марина не могла составить Луси конкуренцию ни размерами, ни способностью сопереживать. Возможно, Луси рассказывала ему об английской педагогике. Марину же жгла обида из-за того, что Цицерон отказался от ночной прогулки. Возможно, она не была достаточно соблазнительна и напрасно не воспользовалась женскими уловками, которые так хорошо сработали на Патрике.
Так в каком там месте у нее расположены бедра? Как ей пришло в голову столь неизящно предложить ему пойти с ней в лес? Она взялась за дело как человек, желающий провернуть сделку по продаже колес грузовика. «Так ты пойдешь в лес сегодня вечером взглянуть на паранормальные явления? Да или нет?» — никто в здравом уме не принял бы столь дурно сделанного предложения!
Нет. Анхела так бы не поступила. Анхела напустила бы таинственности, воспользовалась бы чувствами и, прежде всего, невнятно намекнула бы на нечто соблазнительное и интересное для нее самой.
Анхела любила себя, Марина любила себя, только когда была Анхелой. Поэтому, чувствуя себя всегда Мариной, она не потрудилась выбрать приманку, на которую жертву следовало поймать. Кокетство было ее слабым местом. Марина никогда не прибегала к нему.
Бедра, подмигивание, поцелуи. Она вздохнула, вспомнив Патрика. Однако Цицерон был не из тех, кто сходит с ума из-за девушек, а из-за нее и подавно. Ему больше нравились крайности или деньги.
Пока Марина тщетно старалась приблизиться к месту, где сидели Цицерон и Луси, Антавиана схватила ее за руку и с присущей ей настойчивостью вынудила сесть рядом с собой. Затем со всем простодушием, на какое она была способна, эта неисправимая лгунья, спросила:
— Значит, тебе понравилась Башня?
— Какая башня?
Марина, мысли которой были заняты Цицероном, едва помнила то, что случилось предыдущим днем.
— Башня Мартелло, какая же еще, — с садистским удовольствием уточнила Антавиана.
Марина не могла поверить своим ушам. Антавиана была не только обманщицей, но и циником.
— Откуда ты знаешь, что я туда поехала?
— Оттуда, что в двенадцать часов ночи тебя не было дома. Бедная миссис Хиггинс уже собиралась вызывать полицию.
Марина не помнила об этом.
— Вот как?
— Что с тобой случилась? Ты заблудилась на обратном пути?
— Вот именно, я заблудилась в лесу, — ответила Марина с усмешкой, разжигая любопытство Антавианы.
— Где ты взяла этот ужасный наряд? — поинтересовалась коротышка, указывая на толстовку Цицерона.
Бесстыдство этой девицы вывело Марину из себя, и она сделала ошибку, какую никогда не совершают благоразумные девочки: она похвасталась перед соперницей.
— Я передумала, отправилась к Башне Замка, встретила Патрика и гуляла с ним весь день и весь вечер.
Антавиана ухмыльнулась:
— Не рассказывай сказки. Это я была с Патриком.
Однако Марина так загордилась своей ловкой проделкой, что раскрыла все карты, не оставив ни одной про запас.
— Послушай, красотка, я заплатила Цицерону, чтобы он убрал тебя подальше. Как только вы удалились, я осталась с Патриком.
Марина положила ее на обе лопатки. Антавиана одновременно стала пурпурной, фиолетовой и желтой. Ее лицо отражало смесь изумления, ненависти и отчаяния. Марина опасалась, как бы после такого обмана сердце этой впечатлительной особы не отказало. Однако Антавиана вовсе не была впечатлительной, ее сердце было тверже скорлупы кокосового ореха.
— Докажи. Приведи хотя бы один факт, подтверждающий, что ты была с ним.
Марина показала на свои опухшие губы и покрасневший подбородок:
— Это у меня от его страстных поцелуев.
— Но ведь ты могла целоваться и с компьютерным фанатиком. Это же его толстовка!
Марина рассердилась. Только девушка с дурным вкусом могла допустить, будто она развлекалась с Цицероном.
— Ты спятила?
— Нет, я не спятила. Я видела, как вы вместе вышли из дома.
Марина какое-то время молчала. У карлицы были доносчики.
— Я искала его.
— И он дал тебе толстовку?
— Откуда ты знаешь, что это его толстовка?
— Оттуда, что здесь написано.
Конечно, Марина чуть не умерла от стыда, когда обнаружила инициалы «Ц. Ц.», вышитые мамой Цицерона на переднем кармане. Такую улику ей было не опровергнуть.
— Цицерон дал мне ее потому, что мы заключили сделку.
— Ха! Ты была с Цицероном, а меня хочешь убедить, что провела время с Патриком!
Как Марина позволила этой карлице усомниться в том, что она может встречаться с Патриком?
— Если Цицерон был с тобой, то он не мог быть со мной!
Антавиана не желала признавать своего поражения.
— Ты встретилась с ним потом!
— Ты не веришь, что я была с Патриком?
— Конечно, нет! Совсем не верю.
Марина сказала певучим голосом:
— Мы сели в автобус и поехали в лес.
— Ха! И всю ночь провели в лесу! И я должна этому поверить!
Вдруг Марина вспомнила, что при ней мобильный телефон Патрика. И ей хватило глупости предъявить его коротышке.
— Смотри, это его мобильный телефон.
Конечно, все сомнения отпали. Это было совсем другое дело, на экране красовалась фотография Патрика, а в списке адресов значились ирландские мужские и женские имена.
Антавиана, однако, отличалась чисто научным подходом к обстоятельствам и не доверяла никому, не сделав эмпирических сопоставлений. Несомненно, она могла бы стать превосходным специальным агентом ЦРУ.
Она достала свой мобильный телефон и набрала номер, который Патрик оставил ей предыдущим днем. Несколько секунд спустя аппарат зазвонил.
Антавиана поднесла руку к губам и сделала вид, будто возмущена.
— Ты украла у него телефон?
Марина слишком поздно спохватилась, что зашла слишком далеко и что ей будет нелегко исправить положение. Что и говорить, совсем непросто объяснить, как у нее оказался телефон Патрика. Никто не оставит другому свой мобильный, если только он сам не отошел в иной мир.
