Татьяна Гнедина - Последний день туготронов. Острова на кристаллах воображения
Сотни мелких искорок устремились за ним. Хамиан-14 протиснулся в узкое отверстие и вышел из ангара. Дверь задвинулась, и Хамиан-14 стал стаскивать с правых щупалец пластмассовую перчатку. Она сильно обгорела, но он был лишен обоняния и не чувствовал, как омерзительно пахнет от него перегоревшей изоляцией. Затоптав тлеющую пластмассу гусеничными копытами, он пошел прочь от Ангара высокого напряжения, а вдогонку ему неслось:
— А у нас сто миллионов вольт! А у нас очень опасно!
амиан-14 повернул к главному Нафталиновому комбинату. Все детали, изготовленные на Острове, непременно пропускались через пары нафталина. От этого они становились долговечнее. Хамиан-14 сам когда-то работал автоматом около нафталиновой печи. Он включал и выключал печь. В голове у него тогда еще ничего не было, кроме глушителя мыслей. Он охотно открывал крышку головы и показывал всем желающим запертую черную коробку.
Слух о глушителе в голове новенького туготрона скоро разнесся по всему Нафталиновому комбинату. Самого глушителя никто никогда не видел, но лучи, вырывавшиеся из глаз Хамиана-14, видели все. Вскоре туготроны выбросили из своих голов для безопасности все новые мысли, и Нафталиновый комбинат навсегда остановился на тех нескольких мелких мыслишках, которые остались еще в старых программах туготронов.
Каково же было удивление Хамиана-14, когда он, войдя в комбинат, увидел, что туготрон, работающий на его бывшем месте, выполняет множество таких действий, которых он раньше никогда не делал! Хамиан-14 решил задержаться и поболтать с автоматом для газированной смазки. Этот автомат после нажатия кнопки долго и старательно обрызгивал холодной газированной жидкостью накалившиеся части туготронов, при этом он непрестанно говорил, сообщая всевозможные новости.
— А на вашем месте у нас работает часовой механизм! — сказал автомат, обрызгивая Хамиана-14.
— Это как же?
— А очень просто. Сначала он был обыкновенным туготроном, а потом стал себя усовершенствовать…
— Усовершенствовать? — Хамиан-14 подставил автомату спину. — Рассказывай, рассказывай!
— Он удлинил свое туловище и поместил ноги в начале конвейера, а голову — в конце.
— И чего он этим добился?
Плевки автомата шипели на спине Хамиана-14, как масло на раскаленной сковородке.
— Во-первых, он сам стал конвейером, и по нему можно пропускать детали. Во-вторых, он ногами отбивает сигналы точного времени…
— А вам что, время понадобилось? — взревел Хамиан-14 и перешел с речевой сигнализации на тревожные гудки.
В бешенстве он залился такой страшной сиреной, что все автоматы прекратили регулировку и начали громко тикать. Автомат для газированной смазки не растерялся и со смаком плюнул Хамиану-14 в ухо. Именно там и находился выключатель гудков. Хамиан-14 выключился. Наступила тишина.
«Надо притвориться, что я случайно загудел», — решил Хамиан-14, вспомнив о своем плане тайного и хитрого выведывания новых мыслей.
— Что-то застопорило у меня, — произнес он громким и спокойным голосом. — Выключатель пошаливает. Нет ли у кого-нибудь новенького выключателя? — обратился он к тикающим туготронам, которые остановили прессы, контрольные пульты и ленты конвейеров.
Не дожидаясь ответа, Хамиан-14 прошел мимо автоматов и направился к изобретателю, отбивавшему ногами точное время. Этого туготрона звали Шатун-младший. Он был выпущен в той же серии, что Дуракон-45, но оказался гораздо способнее.
— А ты, братец, не придумал ли чего нового? — обратился к нему Хамиан-14.
Железный умелец вынул свои новые программы.
— Есть кое-что, — сказал он доверчиво и, открыв крышку своей головы, вставил в нее карту с программой нового усовершенствования.
— Послушаем, послушаем, что ты там сообразил, — сказал Хамиан-14, поблескивая медной контактной челюстью. — Остальным выключить память! — заорал он неожиданно.
Столпившиеся автоматы суетливо захлопали переключателями памяти и оставили включенными только уши.
— Предлагаю перенести глаза в руки, а память оставить в голове, — произнес изобретатель приглушенным голосом.
Тьфу ты, пакость какая, — сказал Хамиан-14 с нарочитой небрежностью. — А зачем это тебе, братец, понадобилось?
Беспамятные автоматы молчали и беспорядочно рыскали лучами.
— Это расширит наш кругозор, — ответил Шатунмладший. — До сих пор туготрон мог видеть только то, что находится впереди него. А если глаз поместить в руку, то можно будет бросить взгляд куда угодно.
Изобретатель повертел железной рукой во все стороны, показывая, как именно расширится кругозор туготронов.
— Ну ладно, ладно, — сказал Хамиан-14, включив свой проигрыватель смеха. — Ха-ха-ха! — раздалась пулеметная очередь смеха. — Отдай-ка мне эту программу! — приказал он изобретателю.
Шатун-младший отбил ногами двенадцать часов и вынул из головы карту с программой своего изобретения. Хамиан-14 схватил ее щупальцем с отогнутым железным мизинцем и спрятал карту под болтающейся крышкой живота.
— Больше такими глупостями не занимайся! И следи за нафталином, — строго сказал он автомату.
В воздухе застыл звон от часов, управляемых ногами Шатуна-младшего.
— Память включить! — скомандовал Хамиан туготронам. — Смотри, как бы я не включил глушитель мыслей! — шутливо пригрозил он на прощание изобретателю и пошел из ангара. У выхода он остановился. — Почему вентиляция не работает? — заорал он.
— Обмотка мотора перегорела, — ответил автоматгазировщик.
— И давно он у вас не работает?
— Восемьдесят девять часов сорок одна минута и двадцать две секунды, — отрапортовал Шатун-младший от лица службы точного времени.
— А ты что? Починить не можешь? — насмешливо спросил его Хамиан-14.
— У меня руки заняты сортировкой гаек, а ногами я отбиваю точное время, — напомнил изобретатель.
— Лучше бы не отбивал точное время, — сказал Хамиан-14 и вышел из ангара Нафталинового комбината. Потом он приоткрыл крышку своей головы и запихнул туда карту с идеей перенесения глаз из головы в руки. — Буду одним глазом подглядывать, а другим пугать. Сила! — весело воскликнул он и звякнул коленями. — Утро прошло неплохо. Мыслишек в общем нет. Жить можно!
Хамиан-14 отправился на аэродром, чтобы полетать в небольшой ракете вокруг Острова, населенного туготронами.
Регулируй, наблюдай,
Экономь микросекунду,
Зря сигнал не посылай,
Не запоминай ерýнду, —
запел Хамиан-14 и затопал по земле, исхоженной многими поколениями автоматов.
Все прошло опять легко и гладко, как в ванне, наполненной машинным маслом.
ережа сидел в тени дерева неподалеку от домика Парабуца. Температура воздуха 25 градусов давала себя знать. Серёжа привязал свою куртку к велосипеду и остался в майке. На голове у него была крыша от старого сарая Парабуца.
«Жарко и хочется есть, — думал Серёжа. — За целый день только зеленые яблоки и витаминный обед у Парабуца».
Нелида приготовила праздничный обед из цветов витаминов Э, А и У. Миг и Сластик наелись до отвала. Но Серёжа почувствовал, что после витаминов у него под ложечкой заныло еще сильней.
— Пойду погуляю после обеда, — сказал он гостеприимным хозяевам и пошел искать зеленые яблоки.
Над его головой часто пролетали вертолеты, делали несколько кругов и улетали. Один из них столкнулся с воробьем. Воробей резко чирикнул и спикировал на ближайший куст.
«Трудно минитакам среди обыкновенной природы», — подумал Серёжа, сорвал зеленое яблоко и откусил кусок. Зубы заныли.
Минитаки яблок не ели. «Это слишком тяжелая пища, — объяснил Серёже Парабуц. — Наш народ с незапамятных времен питается только цветами, грибами и кузнечиками».
После ухода Серёжи на прогулку Парабуц отправился в редакцию газеты «Если присмотреться к крапиве». Миги Сластик пошли в зоопарк смотреть кошку, недавно привезенную из пустыни, а Нелида в большой тревоге занялась хозяйством.
«Что же будет дальше, если гигант останется в нашем доме? — думала она, перебирая букетики витаминных цветов. — Мы погибнем с голоду! Сегодня за обедом он съел пятнадцать порций котлет из витамина У. К тому же Парабуц так деликатен. Уходя из дому, он сказал: „Нелидочка, постарайся получше накормить гиганта. Может быть, он наш предок“.
Нелида грустно прошлась по палисаднику. Он был сильно опустошен. Витамина У почти не осталось. Витамин Э еще только зеленел. На грибном огороде поднялось несколько шампиньонов. Их нельзя трогать. Это любимая пища дедушки.
«Будь что будет», — решила Нелида и пошла в кладовую за сушеными кузнечиками.
Тем временем Миг и Сластик протискивались через толпу любопытных, обступивших клетку с кошкой. Наконец они оказались у самой сетки, окружавшей вольер с редким животным. Кошка была рыжая с темным пятном на правом глазу. Она уныло смотрела на цветы, сложенные штабелями в углу клетки. Кошка была голодна и тосковала по воробьям.
