Джулия Бертанья - Водный Мир
— Сколько времени?
— Неужели ты не чувствуешь запах гари? — восклицает мать. — Я же просила тебя последить за хлебом, пока я кормлю животных. Ведь это напрасная трата муки, а мы не можем позволить себе бессмысленные траты.
— Ты и за Кори последить просила, — Мара сладко зевает. — Не могу же я делать все одновременно.
— Ты вообще ничего не делаешь! Только играешь ночи напролет на своем кибервизе, а потом спишь весь день.
— Я не играю, я… — Мара умолкает. Никому, даже маме, не рассказывает она о том, что делает в киберпространстве. Она вздрагивает от радости, вспомнив об открытии, сделанном этой ночью среди развалин Сети; это наверняка поможет им всем спастись.
Но сейчас мама явно не настроена на философские беседы о жизни и смерти. Сгоревший хлеб заботит ее куда больше.
— Давай, иди пеки другую буханку. — Розмари забирает у дочери шар и палочку, протягивает ей обгоревший хлеб. — А это можешь покрошить курам. Снаружи.
Мара понимает, что сейчас с матерью лучше не спорить. Характер у Розмари покладистый, но чрезвычайно упрямый — совсем как у Мары. Проще послушаться; а досаду можно будет сорвать, пнув исподтишка подушку.
На лестнице Розмари мягко останавливает дочь.
— Ты что, не поняла, что я сказала, соня? — В ее глазах вспыхивают лукавые огоньки.
— Ты сказала… — сердито бурчит Мара. И тут до нее доходит. — Снаружи?! Я могу выйти наружу? Правда?
— Только на пять минут. Это лишь короткое затишье.
Какая разница! Мара рада каждой минутке! Она слетает вниз по ступенькам и, распахнув дверь, выбегает прямо в красно-желтое облако. Мара моргает, потом смеется, — бабочки щекочут ей лицо, касаются волос… Девочка смотрит, как они, трепеща крылышками, устремляются к ветряным мельницам.
Ветер, оказывается, теплый, а дождевые капли — крупные и почти горячие. Толстые каменные стены совсем не пропускают в дом летнее тепло. Но небо низкое и по-вечернему темное, хотя на дворе полдень; оно почти ложится на море, полное радужных всплесков и белопенных барашков. Северные острова тонут в горячем мареве. Мара вспоминает слова Тэйна, и ей становится страшно при мысли о том, что это потепление творит с полюсами Земли.
Когда Тэйн был маленьким, льды на полюсах тоже таяли. От этого северные моря стали холодными, и на Винге круглый год задували ледяные ветра, тогда как во всём остальном мире становилось всё теплее и теплее. Со временем полярные льды, которые когда-то отражали солнечные лучи обратно в космос, почти совсем растаяли, и теперь весь солнечный жар беспрепятственно падает на Землю. Вот почему Винг каждое лето страдает от изнуряющего зноя.
Мара прищуривается, пытаясь понять, насколько поднялся за это время океан. Вроде бы не очень сильно, прикидывает она. А вот ветряные мельницы и солнечные батареи за сезон штормов превратились в груду развалин: склоны холмов устилают покореженные, оторванные крылья и обломки. Но красная телефонная будка — память об иных, давних, временах — всё также торчит у горбатого дорожного мостика. А вот погнутый столб с автобусной остановки исчез. Если море доберется до телефонной будки, значит, дела совсем плохи, решает Мара. Конечно, эго невозможно. Но она слишком ясно представляет себе, как последние ледяные глыбы, в течение миллиардов лет намерзавшие на полюсах, трещат и сползают в воду; как разбухает и поднимается океан; как волны захлестывают телефонную будку.
Мара поворачивается лицом к острову и видит целую флотилию лодок, лежащих в безопасности меж складок холма, как раз над мельницами. Несмотря на жару, ее внезапно пробирает дрожь.
Мимо проходит отец с двумя ведрами парного, еще дымящегося молока.
— Опять хлеб сожгла! — ворчит он, со звяканьем ставя ведра на каменные ступени дома. — Можешь не объяснять; снова, небось, всю ночь просидела, уткнувшись в свой кибервиз…
— Извини, — Мара виновато улыбается. Отцу хорошо известны ее способности к выпеканию хлеба. — Послушай, пап, — начинает она, но тут же снова замолкает. Как лучше рассказать отцу о своем открытии? И вообще, станет ли он ее слушать?
Но Колл сам приходит ей на помощь.
— Что это за сказки о Новом Мире, которыми ты напичкала Кори? — спрашивает он, поворачиваясь, чтобы идти в хлев. — Гигантские города над океаном… он нам все уши прожужжал, ни о чём другом думать не может…
Мара прикусывает губу. Кори забрался к ней в кровать сегодня под утро, как раз когда она, всю ночь проблуждав среди развалин Сети, только-только отключилась от кибервиза. Взволнованная своим открытием, она никак не могла заснуть и в конце концов рассказала обо всём брату.
— Эго не сказка, пап.
Колл, качая головой, идет в хлев. Мара торопится следом.
— Я знаю все эти легенды, Мара, но это всего лишь легенды. Не надо будоражить малыша сильнее, чем он уже взбудоражен.
— Его будоражит шторм, а не я, — горячо возражает Мара. — И Новый Мир вовсе не легенда! Тэйн считает, что он существует на самом деле. Он видел эти города в молодости по телевизору — огромные города! Он видел, как их строили.
— Не сомневаюсь, что видел. Но они не выдержали всего этого. — Отец с трудом закрывает дверь под внезапным порывом ветра, и Марл помогает ему. Затем, выпрямившись, он утирает пот со лба и оглядывает темный хлев с таким видом, словно его только что разбудили. — Если и дальше так пойдет, я готов буду поверить во всё что угодно…
— Папа, — осторожно начинает Мара. Она прекрасно понимает, как будет сложно заставить своего практичного, приземленного отца поверить ей. — Я должна поговорить с тобой об этом… об этом Новом Мире.
Как ни странно, Колл, кажется, готов выслушать ее, и Мара продолжает.
— Я тоже думала, что это просто сказка, но всё равно искала разную информацию в кибервизе. Уже давно искала, много недель, и мне кажется, то есть, точно, я обнаружила кое-что, и теперь я уверена, что Новый Мир действительно существует. Это поразительно! Правда, пап, я могу показать тебе. Его построили, и он все выдержал!
Ее голос дрожит от волнения. В черных глазах — мольба. Колл вздыхает.
— Да ладно тебе, — говорит он мягко. В голосе его звучит недоверие, но во взгляде… он смотрит так, как будто очень хочет поверить.
— Папа, пожалуйста! Ты только погляди, что я обнаружила!
Колл смотрит на дочь долго и внимательно. Затем невольно улыбается ее отчаянной решимости.
— Ну, хорошо, давай посмотрим. Сегодня вечером, — говорит он. — А сейчас мне нужно закончить дойку. А потом попытаться починить крышу и хлев. И еще успеть много чего другого. Смотри, не уходи далеко. Как только начнется буря — сразу же в дом!
Мара удивленно кивает. До сих пор, не имея никаких доказательств, она даже не пыталась рассказать родителям о Новом Мире, потому что была уверена, что те просто не станут ее слушать. Во всяком случае, отец ни за что бы не стал. Наверное, положение совсем отчаянное…
Мара крошит курам горелый хлеб, одновременно оглядываясь по сторонам. Солнечная батарея практически оторвана от крыши, в некоторых местах от стен хлева отлетели деревянные панели, которые, казалось, были прибиты насмерть. И так всегда! Чтобы строить планы на будущее, нужно свободное время, а откуда его взять, если надо срочно печь хлеб, чинить крышу и делать ещё тысячу других дел?!
Но этот сезон штормов был самым долгим, самым яростным из всех, которые она помнила.
Мара снова бросает взгляд на лодки, сложенные чуть выше поля ветряных мельниц. Там хранятся все лодки острова; их корпуса напоминают Маре тела огромных птиц, в любую минуту готовых подняться в воздух.
То ли лето наступает, убито думает Мара, то ли мы просто попали в мёртвую зону посреди бушующего урагана.
Потерянный мир
Розмари ставит перед Марой миску с мутной и зеленоватой жидкостью, и девочка издает страдальческий стон. Она постоянно голодна, но с трудом глотает еду, которую готовит мать.
— Видеть этот капустный суп больше не могу! Не есть бы его никогда в жизни…
— Вонючий суп, — соглашается Кори, жадно уплетая за обе щеки.
Последний месяц они питаются только яйцами, капустным супом и картофельным хлебом. Иногда случается немного молока или творога, но вообще овцы и козы доятся из рук вон плохо, — они тоже устали стоять в темном хлеву и жевать прелую солому и сено вместо того, чтобы пастись на зеленой травке. Зерна почти не осталось, а законсервированные мамой фрукты и овощи давным-давно съедены. Если шторм не закончится в самом скором времени, им придется забивать бесценных домашних животных; но и это спасет от голода лишь ненадолго, поскольку животных очень мало.
Каждый вечер перед сном Мара рассказывает братику сказку. Кори всегда просит про трех поросят или про Джека — победителя великанов. Вот и сегодня, внимательно выслушав сказку, он трогает рукой стену, у которой стоит его кроватка.
