Татьяна Семенова - Монсегюр. В огне инквизиции
Сказать, что эта дама разбила сердце Флегетану, значит не сказать ничего. Последнее, что он сделал для неё и на что потратил всё своё оставшееся состояние, это организация необычного турнира. В своё время, побывав при дворе ландграфа Германа Тюрингского, известного любителя рыцарских турниров, Флегетан стал свидетелем феерического действа. Чтобы удивить гостей, Герман Тюрингский рядом с полем, где сражались рыцари, разбил прекрасный сад. В центре его он поставил дерево, листья которого были из золота и серебра. Рыцарь, сумевший отбить копьё нападавшего и удержаться в седле, получал серебряный лист. Тот же, кто сам выбивал соперника из седла, получал золотой лист. Именно такой турнир сделал Флегетан и посвятил его своей прекрасной Даме.
Но и это не смогло растопить её сердце. Тогда Флегетан заперся в своём замке вместе со звездочётом, и больше никто не видел его. Занятием рыцаря стали звёзды. И ещё он выращивал розы в своей оранжерее. Говорили, что самая прекрасная роза, выведенная им, носила имя его вечной возлюбленной — Элеонора. Флегетан жил отшельником вот уже почти двадцать лет. Никого к себе не приглашал и сам ни к кому не ездил. Стать гостем в его замке было так же сложно, как в своё время привезти звездочёта Каирского султана. Однако Анри удалось сделать это! Флегетан подарил ему розу из своей оранжереи, потому что до сих пор остался романтиком и считал, что совершить невозможное для своей Дамы есть истинное проявление рыцарства.
Аня взяла в руки подаренную розу. Все страхи, мучившие её, растворились в чудесном благоухании цветка. Она посмотрела в глаза рыцарю. Понятие «чужого мира» перестало существовать. Две параллельные линии, вопреки математическому закону, соединились, потому что всё, ради чего живёт человек, происходило здесь и сейчас…
Они шли по каменным дорожкам сада и разговаривали. Да, разговаривали! Разговаривали на разных языках, но прекрасно понимали друг друга.
Глава 22
Похищение
Декабрь 1243 года. Лангедок. Замок Юссон
Почти целый день Анри и Аня провели вместе.
Провансальский язык,[124] на котором говорил Анри, был очень певучий. Его по праву называли языком поэтов и трубадуров. Баллады и поэмы старались писать именно на нём, поскольку он был наиболее литературно развитым языком. Называли его по-разному: proensal, lemosí, lenga d'oc — что отражало его полидиалектное происхождение. В частности, в этом языке присутствовали многочисленные фонетические варианты одного слова. Поэзия трубадуров служила образцом для поэтических школ Испании и Италии. На провансальском были созданы и первые романские грамматики.
У Ани была врождённая склонность к языкам, они давались ей легко, поэтому, проведя целый день с Анри, она уже начала потихоньку разговаривать с ним. Конечно, это были только первые шаги, но огромное желание понимать человека, который любит тебя и к которому ты сама небезразлична, открывали поистине фантастические возможности.
…Когда небо померкло, и одна только пурпурная полоска горела на закатной стороне, бросая огненные отблески на горы, они расстались. Но лишь до утра. Завтра они снова встретятся.
Солнце бесцеремонно заглянуло в окно, осветив лицо спящей девушки. Она открыла глаза. В утренних лучах клубилось множество маленьких пылинок. Аня долго наблюдала, как свет играет с ними. Вспомнила вчерашний день, улыбнулась. «Жизнь прекрасна», — подумала она. Но вдруг одёрнула себя. «Я тут веселюсь, а Саша и Ваня подвергают свою жизнь опасности. Что сейчас они делают?» Если бы она знала, что этой ночью пришлось пережить Саше, она бы, наверно, ужаснулась.
Но в средневековье не было мобильных телефонов. Поэтому Аня, отогнав плохие мысли, быстро встала с кровати, оделась и позвонила служанке.
Когда она завтракала, прямо под окнами раздалось ржание лошадей. Она выглянула наружу. Там стоял Анри, держа под уздцы двух осёдланных коней. Увидев её, он заулыбался и помахал рукой.
Вчера они договорились ехать на конную прогулку за пределы замка: Аня пожелала осмотреть окрестности. Анри попытался отговорить её, сославшись на неспокойную обстановку в округе, но девушка и слышать ничего не хотела. Желание Дамы — закон для рыцаря.
Выйдя на улицу, она вдохнула морозный воздух, ощутила холод лёгкого ветерка и тепло солнечных лучей. Жизнь была прекрасна. Эта мысль посетила её уже второй раз за это утро.
Аня и Анри выехали за территорию замка и оказались перед огромным полем. Где-то впереди виднелись скалы и густой пихтовый лес. Сначала ехали шагом, осматривая окрестности. Но потом, в какой-то момент, Ане захотелось помчаться по необъятному полю, наслаждаясь свободой. Она крикнула Анри:
— Вперёд!
И подняла коня в галоп. Аккуратно убранные волосы красиво взметнулись — ветер игриво разметал их по плечам. Всё вокруг будто закружилось. Захватывающее чувство восторга и свободного полёта полностью поглотило девушку. Холодный воздух резал щёки, но это было даже приятно. Слышалось только дыхание лошади, стук копыт… И движение…
Анри, не отставая, нёсся рядом. Через некоторое время кони устали. Пришлось замедлить темп.
— Поедем туда, — Анри указал на небольшие скалы замысловатой формы, видневшиеся впереди. — Я покажу, где живёт Эхо.
— Кто живёт? Что это — écho?[125] — не поняла Аня. Этого слова она ещё не выучила.
— Увидишь. Тебе понравится, — улыбнулся Анри.
Теперь они ехали медленно, любуясь окружающим ландшафтом. Вокруг было необыкновенно красиво. Скалы, большие и маленькие, возвышались среди густых зарослей тамариска и рододендрона, среди буковых и сосновых рощиц. Эти маленькие горы с замысловатыми разломами были разбросаны на местности хаотично. Казалось, будто какой-то великан ради скуки сильной рукой раскидал их в разные стороны, а потом вдавил в землю так, что у подножий образовались холмы и овраги причудливой формы.
— Пиренеи — красивое место, — сказала Аня, оглядываясь по сторонам.
— Да, чудесный край. Он назван в честь красавицы Пирены, дочери царя бебриков.[126]
И Анри принялся увлечённо рассказывать Ане эту историю, а она слушала, стараясь понять как можно больше.
Когда Геракл похитил с острова Эрифеи стадо Гериона, он был принят в доме Бебрика, царя бебриков. Геракл соблазнил его дочь Пирену, но не взял с собой. Та, боясь гнева отца и тоскуя о Геракле, покинула родной дом. Она убежала в горы. Дикие звери, обитающие в горах, набросились на беззащитную девушку. Она кричала и громко звала Геракла. Но тот подоспел слишком поздно. Пирена была уже мертва. Геракл заплакал. В отчаянии он громко выкрикивал имя Пирены. От его плача содрогнулись горы, и по всем утёсам и пещерам пронеслось эхом имя девушки. Оплакав несчастную, Геракл похоронил её. Но имя Пирены не забыто, потому что её именем названы величественные горы.
В центре пещеры Ломбрив есть озеро, посредине которого возвышаются три известковых сталагмита[127] — «Трон царя бебриков», «Гробница Бебрика» и «гробница Пирены». На «Гробницу Пирены» непрестанно струится вода, будто гора оплакивает несчастную царскую дочь. Со стен и потолков причудливыми формами свисают «окаменевшие одежды», которые Пирена любила носить при жизни. В глубине пещеры открывается глубокая пропасть, на краю которой вырос сталагмит в форме палицы. Его называют «Надгробием Геракла»…
Кое-что Ане удалось понять из рассказа Анри. О чём-то она просто догадалась, потому что Анри подкреплял свои слова жестами и даже рисунками на снегу. Это было даже забавно.
Наконец всадники подъехали к одной из скал и спешились. Привязав коней к дереву, Анри подвёл девушку ко входу в пещеру. Свет проникал туда через трещину в своде, поэтому внутри всё было хорошо видно.
Войдя, Аня стала оглядываться. Пещера оказалась достаточно большой. На одной из стен были нацарапаны какие-то знаки, сделанные, вероятно, древними людьми. Аня принялась с любопытством разглядывать их, а когда обернулась, Анри нигде не было. Что за шутки? Или не шутки? Сразу накатил страх. Может быть, он привёл её сюда, чтобы бросить здесь одну? Или убить? Она стала опасливо оглядываться вокруг. Никого. И вдруг она услышала, как кто-то крикнул её имя:
— Анетта!
Именно так она представилась Анри. В ту же минуту эхо, подхватив её имя, многократно повторило его, разнося по всей пещере.
Анри крикнул ещё раз. Эхо послушно вторило ему, разливаясь многоголосьем по всем уголкам своего каменного дома. Аня рассмеялась. Она заметила Анри: тот стоял совсем рядом, прячась в укромной нише.
— Так вот кто здесь живёт, — сказала она. — Эхо — echo. Оно невидимое, но оно… partout.[128]
Анри отрицательно покачал головой.
