Эрик Ниланд - Слуги света, воины тьмы
Но стоило ли откровенничать с Джулией? Она бы ему не поверила. Он сам-то с трудом в это верил.
Возможно, некоторым людям просто суждено оставаться в одиночестве из-за того, что они знают такую правду, в которую, как они думают, никто не поверит, хотя на самом деле у всех людей есть похожие тайны.
А может быть, Джулию сильно напугали сотни ворон, рассевшихся рядом с «Розовым кроликом», следящих за ними и каркающих на Элиота. Он тогда подумал, что вороны требуют от него еще музыки.
Откуда взялись эти птицы? Они его не слишком сильно испугали, но все же Элиоту не очень понравилось, что его рассматривали несколько сотен черных глаз. Правда, стоило ему шикнуть на ворон — и они сразу поднялись в воздух. Образовался настоящий смерч из карканья и хлопающих крыльев.
Элиот остановился. Джулия сделала несколько шагов вперед, тоже остановилась и обернулась.
— Что такое? — спросила она.
— Если я в кафе что-то сделал не так… я просто хотел извиниться.
Джулия открыла рот… и тут же закрыла. Вид у нее был такой, словно она вот-вот снова расплачется. Она наморщила лоб.
— Не стоит извиняться, — пробормотала девушка и пошла дальше, но почти сразу снова остановилась, повернула обратно и подошла к Элиоту. — Беда в том, что ты слишком хороший, — проговорила она и прижалась лбом к его лбу. Ее глаза наполнились ненавистью и превратились в узкие щелочки. — Тебе кто-нибудь об этом говорил?
— Я просто пытался помочь, — прошептал Элиот. — Если я тебя обидел, прости. Я только…
Выражение голубых глаз Джулии изменилось, в них появилось что-то совсем иное. Что-то простое, искреннее.
Она прижалась губами к его губам. Ее кожа была горячей.
Руки Элиота непроизвольно обняли ее за талию. Он притянул Джулию к себе. Это произошло так же инстинктивно, так же естественно, как дыхание и сердцебиение.
Его смущение растаяло. Они словно растворились друг в друге и остались одни во всей Вселенной.
И хотя Элиот не понимал, почему это происходит, и не был уверен в том, что поймет девушек хотя бы через миллион лет, он понял другое: сейчас лучше не задавать глупых вопросов.
Джулия отстранилась, улыбнулась и прикусила нижнюю губу.
Элиот был готов на все, лишь бы продлить этот поцелуй, но сдержался. Он боялся, что оттолкнет Джулию, если будет слишком настойчив.
— Я же говорила, — проворковала Джулия. — Слишком уж ты хороший.
Она снова потянулась к Элиоту, но растерялась, резко повернула голову и прислушалась.
Элиот тоже что-то услышал: по Мидуэй-авеню прокатился глухой рокот.
Джулия отстранилась и отошла от него.
Из-за угла на большой скорости выехал мотоцикл. Вспышка черного металла, облако выхлопных газов — и мотоцикл остановился рядом с Элиотом и Джулией.
Ездоков было двое. Сидевший сзади слез с мотоцикла, снял шлем и оказался Фионой. Она тряхнула волосами. Вид у нее был диковатый. Под глазами — темные круги. Но это была Фиона. Сумка сестры разбухла, потому что в ней лежала коробка конфет, на запястье девочки красовался глупый браслетик из резинки.
— Прошу прощения. — Фиона раздраженно глянула на Джулию, но тут же смущенно проговорила: — Я не знала, что уже так поздно.
— Все отлично, милая. — Джулия покраснела, но не отвела взгляда. — Посетителей было немного. Мы с Линдой справились.
Фиона посмотрела на Элиота. Ей было очень любопытно, почему Джулия провожает ее брата, но она не спросила об этом, а также о том, почему у них обоих такой виноватый вид.
— Меня зовут Роберт, — представился Джулии спутник Фионы и снял шлем.
— Джулия Маркс. — Джулия сделала маленький кокетливый реверанс.
Между Джулией и Робертом возникло нечто — какое-то напряжение, от которого воздух наэлектризовался. А может быть, Элиоту почудилось.
И все же ему показалось странным то, что они задержали взгляд друг на друге чуть дольше, чем требовалось. То ли они были знакомы, то ли подумали, что должны быть знакомы.
— Нам пора домой, — сказал Элиот, — но, может быть, вы хотите зайти к нам.
Роберт резко выпрямился.
— Нет-нет, — поспешно отказался он. — То есть… спасибо, но… Я нужен мистеру Миме.
Конечно, Элиот (невероятно, но факт) напрочь забыл о бабушке и о том, какое впечатление она производит на гостей.
Джулия так яростно тряхнула головой, что наполовину спутанные кудряшки упали на лицо. Она сдула их со лба.
— Мне нужно домой. Меня тоже ждут. Может быть, в следующий раз? — Она улыбнулась, и Элиот увидел в ее улыбке больше света и обещания, чем может подарить солнце. Джулия с улыбкой кивнула ему и Фионе и холодно — Роберту. — Ну, до свидания.
С этими словами она порывисто зашагала прочь по Мидуэй-авеню.
— До встречи.
Роберт шагнул к Фионе, но, бросив взгляд на Элиота, просто улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ и помахала ему рукой. Роберт сел на мотоцикл, завел мотор и умчался по Мидуэй-авеню в противоположную сторону.
Элиот и Фиона остались одни на тротуаре. Они шли домой, словно провели очередной скучный день на работе.
— Ну, — спросил Элиот, — хорошо прокатились?
— Вроде неплохо, — пожала плечами Фиона. — А ты очень устал на работе?
Вопрос был нормальный, но тон — ядовитый.
— Что ты имеешь против Джулии? — спросил Элиот. — Она к тебе хорошо относится.
Фиона пошла быстрее.
— С тобой она тоже очень мила. Но тебе не кажется, что она появилась как-то странно — неожиданно, как дядя Генри и все прочие?
— Так ты думаешь, что она… кто? Что-то вроде кузины?
— Да нет, — покачала головой Фиона. — Просто когда я на нее смотрю, у меня возникает какое-то странное чувство.
На самом деле, конечно, сестра просто завидовала. Как тогда, когда Луи подарил ему скрипку. Это ей тоже не понравилось.
А ведь Элиот не сказал ни слова про ее дурацкие конфеты. Вот и теперь она сунула руку в сумку, достала конфету и тайком сунула в рот. Думала, он не заметит.
— Не стоит ли тебе покатать эту дрянь по земле, scarabeus sacer?
Это было научное название скарабея — навозного жука, который катал свои драгоценные какашки по земле до гнезда.
Фиона покраснела, но сразу ответить брату не смогла, поскольку пережевывала липкую конфету.
Элиот понял, что этот термин сестре знаком, так что очков за словарную дразнилку он не заработал. Но он видел, что Фиона смутилась, а то, что она не смогла ответить на оскорбление, можно было приравнять к победе.
Персиковые деревья в кадках, стоявшие вдоль Мидуэй-авеню, качались под ветром. Лепестки падали на асфальт, и казалось, что жарким калифорнийским вечером идет снег.
Но позвольте!
Эти персиковые деревья отцвели несколько месяцев назад, и их маленькие гнилые плоды еще утром валялись по всей улице, ставшей похожей на абстрактную картину.
Фиона наконец проглотила конфету.
— Как я посмотрю, ты близко знаком с источником питания scarabeus, поскольку сам ты — ampulla varices.[73]
Элиот понял, что она имеет в виду, но ему расхотелось продолжать игру. На Мидуэй-авеню происходило нечто очень странное.
— Слушай, — проговорил он, — я не пойму: новые деревья… их, что ли, посадили, а старые увезли?
Фиона глянула вперед, но не на персиковые деревья. Ее внимание привлек старенький «фольксваген»-жук, припаркованный перед Дубовым домом.
Это была чужая машина. Элиот знал наперечет все старые автомобили, парковавшиеся на Мидуэй-стрит. К тому же машина выглядела крайне необычно, поскольку была разноцветной, и пятна на ней лежали, как на ткани, которую красили узелковым методом. На капоте был намалеван пацифистский знак, а на бампере красовалась большая наклейка с надписью «ЛЮБИ МАТЬ СВОЮ» и изображение планеты Земля.
— Дядя Генри? — прошептала Фиона.
Они переглянулись и бегом бросились к черному входу в дом. Возможно, настал черед второго испытания. А может быть, бабушка поговорила с членами Сената и ей удалось убедить их отменить следующие испытания?
Как бы то ни было, Элиот решил первым взбежать вверх по лестнице.
Он обогнал Фиону. Нет, он бежал не быстрее ее, но ремешок ее сумки зацепился за перила. Оказавшись первым, Элиот твердо решил не пропускать сестру — он расставил в стороны локти.
Ему не стоило так поступать. Это было нечестно. И все-таки, когда он пробежал по лестничной клетке и первым остановился у двери квартиры, настроение у него резко улучшилось.
Фиона остановилась у двери пару секунд спустя.
Они быстро привели себя в порядок. Фиона сняла и сунула в карман резиновый браслетик.
Элиот протянул руку к двери, но замер. В квартире кто-то смеялся.
Они не привыкли слышать в доме смех. Смеялась женщина, но не бабушка и не Си (вообще-то Элиот ни разу не слышал, чтобы бабушка хотя бы хихикнула). Смех был полон жизни.
