Рик Риордан - Метка Афины
По алтарю в дальнем конце комнаты шел детально проработанный фриз, на котором человек в шапке — рожке от мороженого приставлял нож к шее быка. На самом алтаре стояла каменная скульптура: коленопреклоненный человек на камне, сжимающий в поднятых руках кинжал и факел. И снова Аннабет не смогла определить значения этих образов.
Она шагнула к алтарю, и под ногой что-то хрустнуло. Девушка посмотрела вниз, и до нее дошло, что она только что наступила на грудную клетку человеческого скелета.
Аннабет подавила уже готовый вырваться вопль. А это здесь откуда взялось? Всего мгновение назад никаких костей на полу не было, а теперь они усеивали весь пол. Ребра, на которые она наступила, очевидно, пролежали здесь очень долго. Когда она подняла ногу, они просто рассыпались в прах. Тут же валялся проржавевший бронзовый кинжал, очень похожий на ее собственный. Он либо принадлежал мертвецу, либо его им убили.
Девушка вытащила свой клинок и подняла перед собой. Чуть подальше на мозаичном полу растянулся почти целый скелет в истлевшем красном дублете, какие носили в эпоху Ренессанса, его украшенный оборками воротник и череп сильно обгорели, как будто покойный вздумал сунуть голову под паяльную горелку.
«Чудно», — подумала Аннабет. Она подняла голову и посмотрела на статую с кинжалом и факелом.
Это какое-то испытание, а эти двое его провалили. Уточнение: не только эти двое. Весь путь к алтарю усеивали кости и обрывки одежды. Трудно сказать, сколько здесь скелетов, но можно побиться об заклад, что все это — полубоги из прошлого, дети Афины, следовавшие за ее Меткой.
— Я не стану еще одним скелетом на вашем полу, — сказала она, обращаясь к статуе, отчаянно надеясь, что ее голос звучит уверенно.
«Девчонка, — прошелестел некий голос, эхом разбившись о стены комнаты. — Девицам вход воспрещен».
«Полубогиня, — поддержал второй голос. — Непростительно».
Раздался грохот. С испещренного трещинами потолка посыпалась пыль. Аннабет метнулась было к дыре, через которую пролезла сюда, но отверстие исчезло. Нить, которую она держала в руке, оборвалась. Девушка вскочила на скамью и принялась стучать по стене, в которой только что зияла дыра, надеясь, что это лишь иллюзия, однако стена на ощупь оказалась твердой.
Она попалась в ловушку.
Над скамьями, мерцая, появилось с дюжину призраков — пылающих пурпуром людей в римских тогах, похожих на ларов из Лагеря Юпитера. Они гневно взирали на нее, как будто она помешала их собранию.
Аннабет сделала то единственное, что ей оставалось: сошла со скамьи и прислонилась спиной к заложенной кирпичами стене. Она старалась напустить на себя уверенный вид, хотя от одного вида рассерженных призраков и скелетов на полу хотелось натянуть на голову свою футболку и завизжать.
— Я — дитя Афины, — сказала она так храбро, как только смогла.
— Она из Греции, — с отвращением произнес один из призраков. — Это еще хуже.
В другом конце комнаты с трудом поднялся на ноги призрак старика (разве дэхи страдают артритом?) и встал перед алтарем, глядя на Аннабет черными глазами. У нее мелькнула мысль, что он похож на папу римского: сверкающие одежды, остроконечный головной убор и епископский посох.
— Это пещера Митраса, — заявил старый призрак. — Ты помешала нам проводить наши священные ритуалы. Увидев наши таинства, ты не можешь жить.
— Я не хочу смотреть на ваши таинства, — заверила его Аннабет. — Я следую за Меткой Афины. Покажите мне выход, и я пойду дальше.
Девушка удивилась спокойствию своего голоса. Она не имела понятия, как отсюда выбраться, но знала, что должна преуспеть в том, что не удалось ее братьям и сестрам. Путь ее пролегает дальше, в глубь подземелий Рима.
«Неудачи твоих предшественников тебе помогут, — сказал Тиберин. — А потом… я не знаю».
Призраки начали тихо переговариваться на латыни. Аннабет уловила несколько нелестных слов про полубогинь и Афину.
Наконец призрак в папской тиаре стукнул по полу посохом, и остальные лары умолкли.
— Твоя греческая богиня здесь бессильна, — сказал папа. — Митрас — бог римских воинов! Он — бог легиона, бог империи!
— Это же даже не римский бог, — возразила Аннабет. — Он вроде из Персии или откуда-то еще?
— Святотатство! — завопил старик, стуча посохом по полу. — Митрас нас защищает! Я — pater этого братства…
— То есть отец, — перевела Аннабет.
— Не перебивай! Как pater, я должен защищать наши тайны.
— Какие тайны? — не выдержала девушка. — Десяток мертвецов в тогах, сидящих в пещере?
Призраки обиженно забормотали, но pater быстро призвал их к порядку, пронзительно свиснув, точно подзывая такси. Легкие у старика были отменные.
— Ты явно неверующая, а значит, должна умереть, как и все остальные.
Остальные. Аннабет заставила себя не смотреть на скелеты.
Ее мозг лихорадочно работал, выискивая все, что она знала о Митрасе. Его тайный культ был распространен среди воинов. В легионе его почитали. Одно из божеств, заменившее Афину в качестве бога войны. Во время чаепития в Чарльстоне Афродита упоминала его имя. Помимо этого, Аннабет ничего не помнила. О Митрасе никогда не говорили в Лагере полукровок. Навряд ли призраки станут вежливо ждать, пока она включит Дедалов ноутбук и выполнит поиск.
Она окинула взглядом напольную мозаику — семь изображений в ряд. Потом оглядела призраков и заметила, что у каждого на тоге есть нечто вроде значка — ворон, факел, бык.
— У вас есть обряды инициации, — выпалила она. — Семь уровней членства, а самый высший уровень — pater.
Призраки дружно ахнули, а потом разом заголосили.
— Как она об этом узнала? — вопрошал один.
— Девчонка вызнала наши секреты! — вопил другой.
— Тихо! — приказал pater.
— Но что, если ей известно об испытаниях?! — воскликнул другой.
— А, испытания! — подхватила Аннабет. — Я о них знаю!
Последовала новая волна пораженных охов и ахов.
— Что за нелепость! — заорал pater. — Девчонка лжет! Дочь Афины, решай, как ты умрешь, а если не выберешь, выбор за тебя сделает бог!
— Огонь или кинжал, — предположила Аннабет.
Теперь и pater изумленно воззрился на нее. Он явно не помнил, что на полу лежат те, на кого уже пала кара.
— Как… Откуда ты?.. — пробулькал он. — Кто ты такая?
— Дитя Афины, — повторила Аннабет. — Но не обычное дитя. В нашей сестринской общине я… mater. Даже magma mater. Мне явно все тайное, Митрас ничего не скроет от моего взора.
— Это magma mater! — в отчаянии взвыл какой-то призрак. — Великая мать!
— Убить ее! — один из призраков набросился на девушку, но прошел сквозь нее.
— Вы мертвы, — напомнила ему Аннабет. — Присядьте.
Призрак смущенно глянул на нее и снова занял свое место.
— Нам не придется самим убивать тебя, — прорычал pater. — Митрас сделает это за нас!
Статуя на алтаре начала светиться.
Аннабет прижала ладони к кирпичной кладке за своей спиной. Наверняка это и есть выход. Раствор крошился под ее пальцами, но ей все равно не хватит сил, чтобы проломить эту стену.
Девушка в отчаянии оглядела комнату — трещины на потолке, роспись на стенах, резьба на алтаре — и начала говорить, импровизируя на ходу:
— Это бесполезно, я все знаю. Вы испытываете новичков огнем, потому что символ Митраса — факел. А другой символ — кинжал, поэтому можно испытывать еще и клинком. Вы хотите убить меня, в точности как… м-м-м… как Митрас убил священного быка.
Это было всего лишь предположение, но, поскольку изображение Митраса, убивающего быка, украшало алтарь, Аннабет решила, что это важное событие. Призраки взвыли и заткнули уши, а некоторые шлепали себя по лицу, будто пытаясь очнуться от кошмара.
— Великой матери все известно! — запричитал один. — Это невозможно!
«Возможно, если осмотреть эту комнату», — подумала Аннабет, чувствуя себя гораздо увереннее.
Она гневно посмотрела на говорившего духа и заметила на его тоге изображение ворона — такое же, как знак у нее под ногами.
— Ты всего лишь ворон, — презрительно заявила она. — Это самый нижний ранг. Молчи и не мешай мне говорить с твоим pater.
Призрак съежился.
— Смилуйтесь! Смилуйтесь!
В другом конце комнаты pater задрожал, хотя Аннабет не поняла, то ли от гнева, то ли от страха. Его папская тиара клонилась на сторону, как стрелка на приборном щитке автомобиля, указывающая, что бензин на исходе.
— Воистину, тебе многое известно, великая мать. Твоя мудрость велика, но из-за этого тебе тем более следует умереть. Ткачиха предупреждала нас, что ты придешь.
— Ткачиха… — У Аннабет упало сердце: она поняла, о ком говорит pater. О том существе во тьме, которое приснилось Перси, о хранителе усыпальницы. Впервые в жизни девушка пожалела, что знает ответ на вопрос, но постаралась успокоиться. — Ткачиха меня боится. Она не хочет, чтобы я следовала за Меткой Афины. Но вы меня пропустите.
