Андрей Салов - Нафаня
Объявился Нафаня только на третий день и немедленно приступил к занятиям, не забывая время от времени злорадно колоть Гошу спицей в бок.
К счастью для попугая, он уже неплохо разговаривал, что его и спасало. Он покорил Нафаню рассказами о далекой родине. Он мог рассказывать о ней сутки напролет, а Нафаня — слушать. Дальше — больше. Мой серый приятель домовой всерьез увлекся Африкой, и мне приходилось частенько доставлять Нафане заказанные им справочники, художественные книги, карты и рекламные буклеты об этом удивительном материке.
Вернувшись с очередной книжкой, я не застал Нафаню дома. Он исчез. Исчезла и клетка с попугаем.
Я долго ломал голову над тем, куда он мог запропаститься. Уж не смылся ли он вместе с попугаем в сказку? Ответа не было. А когда я совсем отчаялся, целый день дремавшее радио вдруг ожило и нежным девичьим голосом пропело: «…уеду в Африку…»
Пропело и смолкло. Я остановился; а что, если…?
Поездку в город пришлось отложить, необходимо было отыскать Нафаню, пока с ним не случилось беды.
Обшарив в доме и дворовых постройках каждый закуток, заглянув в каждую щель, я не обнаружил никаких следов пребывания здесь Нафани минувшим днем. Нужно искать в другом месте. И я отправился в путь по известной мне тропке- дорожке, что вела в сказку, где я и рассчитывал найти Нафаню.
Едва заметная глазу дорожка, петляя меж разлапистых деревьев, привела меня к месту, где кончается реальность и начинается сказка. Лес изменился, уступив место непроходимым дубравам. Я в сказке, скоро можно будет отдохнуть и подкрепиться у нафаниной бабки, а заодно узнать, не знает ли чего старая о том, где сейчас ее внук.
Лес расступился, и я оказался на знакомой поляне у ведьминой избушки, хозяйка которой мирно дремала на крылечке, разморенная летним солнышком. При моем приближении ноздри ее огромного крючковатого носа беспокойно зашевелились, и она проворно вскочила на ноги. Вот это да! Такая древняя старуха и такая прыть!
Окончательно проснувшись, старуха узнала меня и, скорчив гримасу, должную означать улыбку, скрипучим голосом пригласила в избушку. Я с готовностью воспользовался приглашением. Дорога слегка утомила меня, я был голоден, и мне не терпелось расспросить старуху о внуке.
Увы, она ничем не смогла мне помочь.
Распростившись с гостеприимной хозяйкой, я отправился дальше на поиски пропавшего друга.
Где я только не был. Исколесил множество земель, но все впустую. Нафаня как в воду канул.
Судьба бродяги забросила меня в сказочный город и подарила приятный сюрприз. Я встретил ворона Кешу.
Покинув реальный мир и изрядно помотавшись по миру сказок, он нашел пристанище по душе в Изумрудном городе, где стал главным казначеем у Волшебника, правителя близлежащих сказочных земель. Волшебник был богат и могуч, имел великое множество золота и серебра, груды разноцветных драгоценных каменьев и горы красивых безделушек. Кеша, случайно залетевший в эти края, не смог отсюда выбраться. Обошлось без колдовства. Все было гораздо проще и прозаичнее. Деревенские старики не врали, ворон любил блестящее, а в Изумрудном городе его было предостаточно, и пролететь мимо для Кеши было равносильно предательству самого себя. А себя он уважал. Кеша был хитер и настойчив. Он тащил из города самое ценное, пряча в одному ему ведомых потаенных местах, хотя и понимал, что ему не хватит и десятка жизней, чтобы спрятать хоть малую толику сокровищ. Он чувствовал, что теряет рассудок, гибнет, но справиться с собой не мог. Спас его Волшебник, положивший конец Кешкиным страданиям. Отныне и до конца дней своих ворон назначался главным казначеем и хранителем сокровищ Изумрудного города.
И потекли для Кешки счастливые денечки. Приди я к нему месяц назад, он не стал бы даже разговаривать со мной, тем более куда-то идти и кого-то спасать. Но беззаботная жизнь приелась, и Кеше захотелось перемен. Но куда лететь, что делать? И тут как нельзя кстати объявился я.
Волшебник отпустил ворона со мной, заверив в том, что должность казначея и хранителя сокровищ останется за ним, покуда существует Изумрудный город.
Идти стало веселей. Я не был одинок. На моем плече дремал Кешка. Время от времени он просыпался и, взлетев к облакам, с высоты осматривал близлежащие земли.
Сказочные пути-дороги привели нас в Лукоморье, где меня в очередной раз выручил ученый кот, когда-то давным-давно откликавшийся на кличку Цезарь. Он указал на ошибку. Я ищу Нафаню не там. Он не в сказке, а в реальном мире, на родине попугая Гоши. Нам с Кешей предстояла дорога в Африку!
В Африку Кеша отправился один. Я тоже был не прочь, но мне эта поездка, как и большей части моих соотечественников, была не по карману. Это реальный, а не сказочный мир. Оставалось только ждать.
И только спустя месяц я снова увидел Кешу. Вернулся ворон из дальних странствий не один. В клетке он принес исхудавшего, осунувшегося, но радостного Нафаню.
Когда маленький серый человечек пришел в себя после полета, он поведал о своих злоключениях.
В Африку его сманил Гоша, казавшийся Нафане к тому времени преданнейшим другом. Маленький домовой поверил ему и отправился в путешествие. Попугай обманул его в первую же минуту, посоветовав перебраться в клетку, дабы он мог его нести.
Нафаня оказался в клетке, и едва за ним закрылась дверца, как начались его мучения, и он вспомнил события давно минувших дней. Все переменилось. Тупица Гоша стал учителем, а он, умнейший домовой, — учеником! Сколько ему пришлось пережить! Дурацкий язык глупых попугаев вколачивался заостренной бамбуковой палочкой и изредка кусочком подгнившего банана. Условия для жизни были адскими. Постоянная жара, сырость испарений и духота сводили с ума. Противные мошки, мелкая крылатая мерзость, которой кишели джунгли, не давала покоя даже ночью. Понемногу с Нафани сошел весь лоск прежней жизни. Он истощал, подхватил чесотку, его некогда красивая шерсть свалялась комками и была ужасающе грязна. Но страшнее всего были купания, время от времени устраиваемые мучителем. Попугай окунал его вместе с клеткой в воду, кишащую зубастыми чудовищами — крокодилами. Каждое купание маленький домовой прощался с жизнью, панически боясь утонуть или угодить в пасть хищнику, что перемелет его вместе с клеткой.
Нафаня не любил крокодилов, как не любил их и попугай Гоша. Он словно чувствовал свой конец. Кеша нашел его, и пестрый мерзавец как нельзя кстати пришелся к столу проголодавшегося хищника, куда он свалился с небес после яростной атаки ворона.
Но это потом, а сперва были бесконечные мучения и скитания. Когда он научился прилично чирикать на птичьем языке, его хозяин отправился в круиз по джунглям, пользуясь бешеным успехом. Еще бы, он был владельцем говорящей диковины!
Неизвестно сколько бы еще продолжались Нафанины мытарства, но ему пришло избавление. От всего. Тропическая лихорадка свалила домовенка.
А Гоша улетел, даже не попытавшись помочь принесшей ему славу диковинке. Нафаня остался один в чужом мире, больной, среди змей и ядовитых пауков, злобных хищников и просто больших животных, что могли в любой момент ужалить, сожрать, просто раздавить его, лежащего в беспамятстве на влажной земле.
Там-то его нашел и выходил Кеша, отпоив волшебным эликсиром, подарком правителя Изумрудного города.
Едва Нафаня окреп и набрался сил для полета, они отправились восвояси, сделав небольшой крюк для того, чтобы проведать Гошу. А он стал личностью известной, и найти его оказалось не сложно. Крокодилу попугайчатина пришлась по вкусу.
Покончив с ним, друзья вернулись домой, благополучно подведя черту под нафаниной африканской эпопеей.
Вторжение
(таинственные сны)
Мой очередной визит к бабке не сулил ничего необычного. Но оно было — в поведении Нафани. Его словно подменили, он стал неразговорчив, лишь изредка появлялся из своей щели. На мои вопросы отвечал односложно, «да» или «нет», но большей частью отмалчивался. Я перестал узнавать некогда жизнерадостного, а теперь угрюмого и нелюдимого домовенка.
До позднего вечера я изводил себя догадками, что же произошло, отчего изменился мой друг. Ответа не было, и я прекратил мучить себя бесполезными вопросами, на которые не знал ответа.
Я последовал мудрой пословице, придуманной древними. «Утро вечера мудренее», — гласила она, и вскоре по дому разносился мой молодецкий храп.
Сон первый. Сборы
И приснился мне сон, удивительно правдоподобный, больше походивший на явь. Снилось, что я стал маленьким и пушистым, а моя физиономия, случайно увиденная в зеркале, была точной копией Нафани, такая же вечно самодовольная и плутоватая. И сижу я на печи, занимаясь очень важным делом, — навожу красоту.
Я нашел применение куску ржавого напильника, найденного в куче разной рухляди в бабкином сарае. Старушка такая растяпа, вечно теряет, а порой просто не замечает валяющиеся под ногами ценные вещи, такие как эта.
