Вольфганг Колльберг - Хранители жемчужного жезла
— Ну, хоть думать-то об этом можно? — надулся Вильдо. — Это ведь никому не запрещено, верно, Вальмин?
Тот предпочел промолчать.
Клинингу уже небо казалось с овчинку.
— Что там говорят морские карты? — выдавил он и повернулся к Вугуру, не заботясь о положении своего колпака.
Вугур стоял, склонившись над морской картой Европы, и прокладывал курс в Северном море. О, это был мастер навигации! Он мог по солнцу и звездам установить точное местонахождение корабля, с точностью до полгризана[3]. Если небо было закрыто облаками, Вугур использовал морские течения и собственное чутье. До сих пор оно его не подводило.
— Еще два восхода солнца и двенадцать ризальтов — и мы будем в устье Рейна, — сказал Вугур.
Клининг с обреченным видом поправил свой колпак-парус и стал наблюдать за волнами, которые, как нарисованные, разбегались за крошечным плотом. Он медитировал, чтобы победить морскую болезнь. Его тело оцепенело, и спустя короткое время иллантин задремал, при этом направление его колпака не изменилось ни на сотую гризана.
— Внимание! Готовимся к повор-о-о-оту!
Протяжный крик шкипера вырвал Клининга из грез, в которых он, как орион-альбатрос, исследовал глубины Вселенной в поисках неразгаданных тайн мироздания.
ПОВОРОТ!
Шкипер вывернул руль. Гномы направили свои колпаки по ветру, и крошечный плот обогнал гигантский танкер людей. Сигнальщик с танкера удивился, как это пара морковок на скорости сторожевого катера обогнала самое быстроходное судно в своем классе. Он вновь посмотрел в бинокль, но морковки уже скрылись из вида. И Джон Гильд решил, что пора завязывать с выпивкой, пока его глюки похожи на безобидный овощ. А то, чего доброго, до чертиков допьешься.
Вдали волны бились о меловые скалы древнего Альбиона. Вугур направил плот к французской части пролива, чтобы идти вдоль берега.
— Куда запропастился этот альбатрос? Клининг, мы уже на месте.
В тот же миг небо потемнело.
— Плывите Рейном до Дюссельдорфа! Там, в городе и на лугах у Рейна, вы найдете первую летную команду.
И птица скрылась в низких тучах так же неожиданно, как и появилась.
— Кстати, зовут меня Нандур! — донесся до них голос из облаков.
Теперь все на плоту очнулись. Рейн! Им надо плыть по овеянному легендами Рейну!
— Ну, и где находится эта дыра? Как там она называется? Дюзендорф?
— Нет, Дюссельдорф. Лежит на берегах речушки Дюссель.
— Это за Вормсом?
Клининг вздохнул. Все гномы от мала до велика просто с ума сходят, слыша слово «Рейн». Рейн! Вормс! Хаген из Тронье! Сокровища Нибелунгов! Мечта каждого гнома — вернуть знаменитые сокровища. Того, кому это удастся, наверняка ожидает бессмертная слава, не говоря уже о богатстве, которое ему достанется.
Иллантин вздохнул:
— Забудьте о сокровищах!
Он тоже мечтал об этом. Несчетное количество раз представлял, как это будет — вот они поднимают из Рейна сокровища Нибелунгов и доставляют их на дрейфующий остров-континент. Подобно многим другим, он искал следы самого знаменитого из всех кладов и наконец после долгих и трудных поисков обнаружил потомков знаменитого уроженца Тронье на Аляске. Через надежного посредника, Альбериха — человека ростом с гнома, он смог вступить с ними в контакт. Тронье оказались прожженными авантюристами, которые в прошлом тщетно искали золото в земле Клондайка. Трое мрачных, жующих табак братьев.
Старший, их предводитель, носил черную повязку на глазу и два вороньих крыла на шляпе. Нибелунги? Хаген из Тронье? Они не знают такого. Они знают только, что их прадедушка Хагги Тронде во время золотой лихорадки прибыл на Аляску из Европы и привез сыновей Гюнни и Зигии дочь Хильдхен. Прадедушка Хагги и его семейство долго и безрезультатно искали золото. Потом его сын от отчаянья женился на девушке легкого поведения из исландского бара. Бабушка тоже происходила из Европы и носила столь же забавное имя — Брунхильда или что-то вроде того. После рождения их сына Этцеля, отца троих братьев, в баре случилась большая стрельба из-за ревности, и пролились реки крови. Прадедушка Хагги, оба его сына и их сестра Хильдхен при этом отправились в мир иной. Но незадолго до легендарной перестрелки дедушка Зигфрид напал на мощную золотоносную жилу и бог весть почему дал ей имя «Золото Рейна». Он погиб, не успев оставить карту с точным указанием местонахождения жилы. Бюро, где была зарегистрирована его заявка, сгорело дотла той же трагической ночью, когда разгоряченная стрельбой толпа подожгла бар и близлежащие здания. Вся документация обратилась в дым. С той поры золотой рудник с легендарной жилой позабыт. Она должна залегать где-то на Клондайке. Хотя считается, что все золотоносные месторождения Клондайка и округи уже выработаны, семья никогда не прекращала поисков «Золота Рейна» дедушки Зигфрида. Они, братья, непоколебимо уверены в том, что однажды найдут жилу.
— Забудьте про сокровища Нибелунгов, они вас просто лишают рассудка. Кроме того, жадность противоречит кодексу нашей страны, — строго предупредил иллантин.
Пристыженные, трое друзей опустили глаза. Клининг прав: дома у них есть все, чтобы быть счастливыми. Но каждого манила великая слава.
— Ну, тогда в Дюссель… Как деревня-то называется, а, Клининг?
— Дюссельдорф.
— Колпаки по ветру! Сейчас мы покажем папаше Рейну, на что способны! — Вугур крутанул штурвал, и плот вошел в один из рукавов дельты Рейна.
Флориан Фло
Хотя Дюссельдорфская ярмарка, раскинувшая палатки на лугах Оберкасселя, близ Рейна, ломилась от посетителей, над входом в блошиный цирк висела второпях нацарапанная табличка: «СЕГОДНЯ ЗАКРЫТО!». Там, в обшарпанной палатке, перед маленьким столиком, который выглядел как модель большой цирковой арены, на корточках сидел человек. Флориан Фло.
Руди Бламан (таково было его настоящее имя), самопровозглашенный директор маленького цирка (об этом уведомляла табличка на палатке), напряженно наблюдал за крошечным существом. Оно было привязано тончайшими золотыми нитями к палочке, служившей опорой, на которую натягивался канатик для блошиных танцев. Укротитель блох был рад тому, что золотые нити, которыми он обычно привязывал своих подопечных к крошечным колесницам и маленьким щитам, оказались у него под рукой. Он все еще не мог поверить своим глазам и разглядывал непонятное крохотное существо. Малютка, без колпака ростом не более двух фаланг мизинца, смотрел на Флориана Фло молча, но очень свирепо. В обычной ситуации дрессировщик блох нашел бы это очень забавным — ну чем не сцена из фильма в жанре фэнтази? Но сейчас ему было не до смеха. Директор цирка от волнения подавился, потом почесал нос и с мощным «Аппччхи!» послал мощную струю воздуха прямо на стол, почти оторвав маленькое создание от опоры. Крошечные римские колесницы и щиты взлетели, сопровождаемые маленькими разноцветными мячиками из ваты, которыми жонглировали его блохи, и прочим реквизитом, описали большую дугу и исчезли во мраке палатки. Флориан Фло осторожно пошарил в темноте, положил найденный реквизит обратно на арену и от страха отпрянул: голубые глаза существа злобно сверкнули.
— Мне… мне жаль… — пробормотал он, запинаясь.
«Этого не может быть! Не может быть!» — уговаривал себя герр Блоха. Он даже ущипнул себя, но это не помогло: крохотное создание не снилось и не мерещилось… Флориан Фло поднялся, вышел из палатки и очутился среди посетителей ярмарки.
— А сегодня блошиный цирк работает? — спросил его молодой отец.
— Фу! У меня уже зуд! — взвизгнула его жена. — Вы меня туда не затащите! После этого у меня будет полон дом паразитов! — И она потянула мужа и ребенка дальше.
Директор цирка с отвращением смотрел им вслед. Типичная современная молодая семья: жена истерична и неуправляема, а муж — настоящая тряпка.
В последнее время дела Флориана Фло шли неважно: его «артисты» вызывали у большей части посетителей ярмарки чувство отвращения и нервный зуд. Те, кто с удовольствием смотрел фильмы ужасов, до дрожи в коленях боялись стать добычей необычных циркачей. Среди людей, посещавших палатку (а таких становилось все меньше) и готовых выложить по два евро за билет, обязательно находился острослов, который немедленно начинал делать глупые замечания и при этом почесываться. А поскольку глупость заразительна, вскоре начинала визжать одна из женщин: «А-а-а, меня укусила блоха! У меня всюду чешется! Эдгар (Гельмут, Карл, Отто и т. д., и т. п.), пойдем поскорее отсюда!». Все больших трудов стоило Флори успокоить людей и объяснить им, что все блохи привязаны и находятся под контролем.
Удовольствие от действа получали только дети. Хотя бывало, что какой-нибудь истеричный малыш орал как резаный, что проглотил блоху, и представление приходилось прерывать.
