Кирилл Кащеев - Хадамаха, Брат Медведя
Мальчишка открыл рот, собираясь заговорить… Закрыл снова, пожевал губами… Ну если уж господин тысяцкий про Богдапки верит… И он наконец выпалил:
– Содани – геолог!
– Ну и что? – после недолгой паузы непонимающе переспросил тысяцкий.
Хадамаха подавил недовольство – он рассчитывал, что тысяцкий сообразит все сам и ему не придется объяснять:
– Ну это… того… Видел я… – мальчишка еще больше понизил голос, опасливо поглядывая сквозь полупрозрачные стены. – У него прямо на ладонях – марево! Он мяч… ну… – и уперев глаза в пол, наконец с трудом выдавил: – Огнем держит! Как… как жрицы!
Воцарившаяся в прозрачной выгородке тишина заставила его поднять взгляд. Тысяцкий глядел на него, и в глазах его стыло ошеломление.
– Никто не может, как жрицы! – свистящим шепотом наконец выдохнул он. – Ни один мужчина… Даже геологи, странствующие жрецы… Только ищут Огонь! А управлять не могут! И говорить по-другому – ересь! Да за такие речи тебя на костер! И меня – за то, что слушал!
Мальчишка неопределенно повел плечом – он уже жалел о каждом сказанном слове. Но ведь тысяцкий сам дал ему задание, настоящую стражницкую работу – вызнать секреты двух лучших игроков в каменный мяч, так неожиданно оказавшихся в далеком от столицы Сюр-гуде. И он должен был отчитаться!
Тысяцкий снова нервно заметался – сейчас он походил на одного из соседей – Амба, которого сородичи Хадамахи поймали прошлым Днем на своей территории. Точно так же тот метался в яме-ловушке, сверкая желтыми глазищами и рыча от ярости.
– Невозможно… Неужели никто бы не заметил? Мальчик ошибся… – с губ тысяцкого срывалось невнятное бормотание. Наконец он остановился и пристально уставился Хадамахе в лицо. – Ты совершенно уверен, что марево, которое ты видел на ладонях Содани, – это был… – голос тысяцкого сорвался на хрип, будто горло отказывалось пропустить еретические слова, – Голубой огонь?
Хадамаха мгновение подумал и покачал головой:
– Нет, господин тысяцкий. Никак не уверен.
– Ну во-от… – тысяцкий резко выдохнул, в голосе у него звучало самое настоящее, неподдельное облегчение, словно весь хребет Сумэру у него с плеч свалился.
Хадамаха не стал ему объяснять, что крохотные, неразличимые обычным человеческим зрением, а заметные только глазам Хадамахи язычки Пламени, проскакивающие между ладонями Содани и каменным шаром, были вовсе не голубого, а багрово-алого цвета. Совсем как низвергнувшийся с небес Рыжий огонь.
Свиток 2,
в котором Хадамаха берется найти белого Порша
Тысяцкий неуверенно усмехнулся – улыбка вышла кривой и слегка подрагивала, будто сама не понимала, что она делает на этой перекошенной физиономии. Открыл рот, собираясь что-то сказать, – судя по озабоченному взгляду, предостережение. Но слова так и остались непроизнесенными – в общем зале затопали, раздался гул возбужденных голосов, а потом мужской, но оттого не менее истерический крик:
– Мой порш! Белый порш! Его угнали! Он пропал! Он стоил мне целое состояние!
– Еще один… – процедил тысяцкий, и его вихрем вынесло в общую залу.
Чувствуя острое облегчение, Хадамаха поспешил за ним.
Человека, раскачивающегося из стороны в сторону, запустив обе пятерни в волосы, Хадамаха узнал моментально. Не опознать пухлощекую физиономию возле ледяной статуи воеводы было просто невозможно – встрепанный, в растерзанной парке, сидел первый городской богач Ягун-ыки. Вокруг толпились растерянные стражники во главе с Пыу.
– Что случилось, уважаемый Ягун? – подтверждая догадку Хадамахи, осторожно спросил тысяцкий, дотронувшись до плеча богатея.
Ягун подпрыгнул, едва не заехав головой тысяцкому в челюсть.
– Что случилось, спрашиваешь? Что случилось? Мало я вам, стражникам, помогал? Караулку эту за чьи деньги отлили, а? Копья каждый День за мой счет меняются, кольчуги опять же, к Новозиму стражникам по новой куртке, да женкам-мамкам по платку, да детишкам торбоза из моей мастерской! – перечисляя оказанные страже милости, богатей аж разбухал, наливаясь праведным гневом. – И что я получаю взамен? – брызгая слюной, проорал он в лицо тысяцкому.
Собравшиеся вокруг стражники испуганно попятились – не в характере их начальника терпеть подобное обращение. По лицу тысяцкого пробежала судорога, он на мгновение прикрыл глаза… Рука дернулась к рукояти меча… Хадамаха напружинился, готовый метнуться наперерез тысяцкому: если начальник городской стражи зарубит купца… Но тысяцкий только медленно отер лицо рукавом, глубоко вздохнул и терпеливо, как над тяжко хворым, заворковал:
– Не мог бы достопочтенный Ягун-ыки подробнее рассказать, о каком порше идет речь – помнится, раньше уважаемый купец не имел никакого порша…
– Конечно, не имел! – воинственно упирая пухлые кулаки в округлые, как у слепленного детишками снеговика, бока, вскинулся Ягун. – Я его только нынче получил! И теперь снова не имею – угнали его, а городская стража и в ус не дует! – он обвел стражников таким гневным взглядом, что даже самые отважные из них невольно попятились.
– Они сейчас же начнут дуть – аж ветер поднимется! – немедленно пообещал тысяцкий. – Так откуда вы, говорите, оленя-то получили?
– Это вам не какой-нибудь олень – это самый настоящий порш! – возмутился богатей. – И откуда, по-вашему, я мог его получить – из оленеводства Пор-Ши! С последним обозом прислали! Я на него, почитай, десять Дней очереди дожидался, целое состояние выложил, а теперь его нет! – Ягун снова вцепился себе в волосы и отчаянно дернул, словно намереваясь выдрать все до последнего волоска.
Смущенно переглядывающиеся стражники не стали его останавливать. Если у Ягуна действительно пропал олень из хозяйства прославленного Пор-Ши – его горе было понятно.
Про знаменитого оленьего шамана Пор-Ши говаривали, что в День, когда тот проходил свое шаманское посвящение, верхние духи отлучились, а потому тело и все шесть душ ищущего силы шамана целиком достались оставшемуся на небесах Духу Оленя. Пор-Ши не умел толком ни камлать, ни лечить, зато с оленями творил форменное шаманство! Именно он вывел породу белых оленей – сильных, как быки, быстрых, как лучшие скакуны из предгорий Сумэру, а уж красивых, как осыпанный снегом лес, серебрящийся в лунном свете! Порши – так по имени создателя звали белых оленей – предназначались в основном для Снежной Королевы и избранных жриц, а в частном владении их можно было по пальцам пересчитать! Чтобы заполучить настоящего, чистопородного порша, Ягун и впрямь должен был выложить целое состояние!
– Давно олень пропал? – отрывисто бросил тысяцкий.
Ягун безнадежно поглядел на расчерченную на деления толстую временную свечу, горящую в поставце посреди залы:
– Да уж больше двух свечей как! Я сперва туда-сюда – думал, местом ошибся, думал, не там привязал-то. Потом вижу – ваши идут, ну я к ним…
– Неподалеку от оленьего рынка было, – пояснил возглавлявший караул Пыу. – Мы, конечно, рынок и переулки сразу прочесали… – щуплый стражник развел руками, давая понять, что толку с их прочесывания оказалось немного.
Остальные лишь дружно вздохнули. Каждый помнил, сколько укромных уголков на рынке и вокруг него, где можно спрятать не одного белого оленя, а хоть целое стадо!
– А может, ваш олешка того… без номерных знаков? – безнадежно пробормотал кто-то и тут же увял под устремленными на него укоризненными взглядами товарищей.
Даже впавший в шаманский транс от беспредельного горя Ягун поднял голову:
– Это порш-то? – с беспредельным презрением процедил он, заставив неудачливого стражника еще больше стушеваться. – Да у него прямо под хвостом, вот такенными цифрами… – Ягун развел руки жестом, примерно вдвое превышающим ширину оленьего зада, но тысяцкий не стал его поправлять:
– Мы верим, верим! – торопливо покивал он.
Действительно, представить себе порша без нанесенного еще в раннем младенчестве номерного знака просто невозможно! Да и любого городского оленя тоже. Не дикая тундра, чай, где стойбищные олени всю Ночь без присмотра пасутся. Город все-таки – тут порядок нужен. Потому каждому из предназначенных для города оленят еще в сосунках несмываемой краской, привезенной из южных гор и обработанной Голубым огнем, наносили номер, остававшийся с ним на всю его оленью жизнь и позволяющий всегда отыскать хозяина. Но теперь такой номерной олень бесследно пропал! И не какой-нибудь дешевый перестарок, а новенький молодой порш самого Ягун-ыки! Что самое страшное – не первый случай в городе!
– Искренне благодарим почтенного Ягуна за содействие следствию! – кивнул тысяцкий. – А теперь уважаемому лучше тихонько пойти домой, отдохнуть, успокоиться… – подхватив богатея под руку, тысяцкий аккуратно повел его к двери. – И можете быть уверены, мы сделаем все возможное, чтобы отыскать…
