Татьяна Леванова - Ночные Птицы Рогонды
– А в чем тогда моя миссия? – спросила девочка.
– Видишь ли, о том наверняка знать нельзя. Но вот в чем штука! Всего одной вещи боялся наш Андрей – Тьмы. И даже не боялся – брезговал, ненавидел, с ума сходил от омерзения. И правильно, такова его природа Шамана. А как это перебороть? Только любовь, только страх за любимого человека, только самопожертвование помогут. Раньше я хотел его на страхе за Аньку подловить – разыграл всех, телепортировал девчонке ракушки и жемчуг. Ох родители у нее и перепугались! Да камушки показали – не то, недостаточно сильное чувство. А вот когда для вас камушек на колечки распался, я и понял: ради тебя парень и Тьму, и что угодно переборет.
– Ничего не понимаю! – Маша схватилась за виски. – Как?
– Ты глянь-ка сюда, да повнимательнее. Видишь, у меня зеркала висят, и каждое свою картинку показывает? А помнишь, я про двойников своих говорил?
Маша посмотрела на шесть зеркал. Четыре отражали Смотрителя, хотя он не смотрел в зеркало. В пятом не было ничего, а шестое, самое большое, по-прежнему показывало залитый солнцем луг в одуванчиках. И вдруг из конца того луга к поверхности зеркала подбежал рыжий веснушчатый мальчишка и улыбнулся.
– Когда я понял, что напрасно заперся на Маяке, решив, что моя миссия – стать Смотрителем, я попытался обмануть закон Великой Спирали. Мне хотелось вернуться домой. Я прилежно учился у старого Смотрителя, постигал науку магии, осилил в совершенстве второе лицо, сторону зазеркалья. Зеркало дает связь со всеми мирами. И я начал искать свой. И видишь ли, нашел. Вот он, – Смотритель указал на зеркало в одуванчиках. – Но вернуться не удалось. Время в моем мире застыло для меня, и хоть я прожил долгую жизнь, там я мальчик. Даже время суток не меняется. Всегда одна и та же минута. Я смог создать несколько своих двойников и следил за тем, как они справляются со своими миссиями в других мирах, но сам я, настоящий, застрял в Рогонде и не знал, как мне вернуться домой. Даже думал: может быть, здесь тоже двойник, а настоящий я – вот тот конопатый, у которого всегда день и лето?
– Конечно, вы настоящий! – сказала Маша. – Вы же создали двойников и научились таким штукам с зеркалами!
– Что было раньше – курица или яйцо? – усмехнулся старик. – И вот теперь по ряду признаков я понял, что скоро вернусь домой. Осталось заставить Андрея захотеть стать Смотрителем и обучить его. Жаль, что погиб его настоящий отец, он бы занялся его обучением, а я бы уже был дома.
– А почему умер Птичий Шаман?
– Потому что не поверил во все мои хитрости с ловлей на живца. Он видел меня с ребенком на руках и испугался, что Андрея обошли конкуренты, вот нервы и не выдержали. Мне действительно очень жаль, что так вышло. Если бы он стал его учить, я бы скорее вернулся домой. Когда-то мы с Шаманом так и договаривались, еще в то время, когда были друзьями. Если вообще можно дружить с такими существами, как он. Однако, я чувствую, наш друг очухался и поднимается по ступенькам…
Смотритель пересек комнату и сел на стул. В ту же минуту дверь распахнулась. Шатаясь, в разорванной тельняшке, вошел Андрей. Шапки и шарфа на нем не было, волосы прилипли ко лбу, губа была прокушена. Он вытянул вперед руку, в его пальцах шевелился черный волосок.
– Вот он, ваш клочок Тьмы. Вернуть?
– Не надо, – спокойно ответил Смотритель. – Уничтожь его.
Андрей хлопнул в ладоши – и клочок Тьмы испарился.
– Тяжко было?
– Сойдет. – Андрей вытер кровь с прокушенной губы и посмотрел на ладонь.
– Ты справился всего лишь с капелькой, а город полон этой мерзости. – Старик испытующе смотрел на парня. – В Черный Час Рогонда буквально тонет в ней. А кроме Тьмы, у Смотрителя еще куча дел – надо чинить дома, отслеживать пиратов, да еще теперь морские тельца без хозяина, одичавшие.
– Я уже знаю, ребята сказали. – Андрей снова вытер губы. – Их видели в пещерах и в трюмах.
– Вот видишь. А я уже плохо со всем справляюсь. Поможешь?
– Научите?
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом Андрей спросил:
– А как же Маша?
– Маша свободна, – не моргнув глазом ответил Смотритель. – С той самой минуты, как сюда вошел ты, ученик. Но не выгонять же девчонку на улицу в Черный Час… Кстати, ребята, если вы не против, я пойду поработаю. А вы, так уж и быть, поболтайте. Маша, покажи Андрею комнату, помоги освоиться. Там пирог остался… А учиться начнем завтра, хорошо, Андрей?
Не дожидаясь ответа, старик запахнулся в свой рыбацкий плащ и вышел. Андрей опустился на пол рядом с Машей.
– Как-то все очень просто вышло, – сказала девочка. – Орали внизу, орали, а потом раз – и договорились.
– Знаешь, после схватки с Тьмой нет никаких сил ругаться, – ответил Андрей. – Не будь я Шаманом, ни фига бы не выдержал. Действительно, хуже ничего нет.
– А на что это похоже?
– Словно тебя тошнит и одновременно глотаешь все обратно. Словно ты тащишь камень и одновременно тебя кто-то тащит. Словно ты сделал что-то самое плохое в жизни, чему нет прощения, и одновременно зол на всех, как будто, наоборот, тебе сделали самое плохое. От такой вот двойственности с ума сойти можно. И в какую-то минуту тебе кажется, что ты понял все о себе, о жизни, о мире, но то, что ты понял, настолько унизительно и мерзко, что, будь твоя воля, с удовольствием бы стер весь мир в порошок. Теперь я понимаю, что испытывали люди, оказавшись в Черный Час под открытым небом. Мне досталась всего капелька, а им – море.
– И ты простишь Смотрителя за нее, за капельку?
– Это как прививка. У вас в мире делают прививки? Когда вводят мертвый или слабый вирус, чтобы научить организм справляться с живым и сильным.
– Мой папа – врач, – похвасталась Маша. – Делают. То есть ставят.
– Ты мне много разного говорила. Про Боцмана, а я не поверил, пока не увидел. Про Птиц – я опять не поверил, пока не увидел. Потом про работу Смотрителя – пока не попробовал, не понял. Я примчался сюда, потому что мне стало ясно: произошла ошибка. Я струсил, папа тоже дал слабину, а на самом деле быть Смотрителем – моя судьба, а не твоя. И ведь настоящий отец, Птичий Шаман, велел мне учиться, а у кого тут учиться, как не у Смотрителя.
– Хватит! – Маша закрыла рот Андрея ладонью. – Ты весь такой пораненный… Устал? Пойдем чай пить.
Они спустились на первый этаж, затем в люк. Маша восстановила одежду Андрея и отправила его в ванную умыться, а сама накрыла на стол. Вскипятила чайник, достала остатки пирога. Андрей тоже съел три куска, безостановочно запивая чаем.
– Сама пекла? – спросил он с набитым ртом.
– Когда бы я успела? – смутилась Маша. – Нет, Смотритель.
– Мне так повезло, – улыбнулся Андрей. И смутился почему-то.
– Ты чего?
– Да я сейчас подумал – может, останемся втроем на Маяке? Получится такая семья – дедушка, сестренка, брат.
– Я тебе не сестренка, а Смотритель не дедушка.
– Ну и что? Собственно, куда тебе возвращаться? У Кристины есть свой ребенок. Но ты, конечно, будешь к ним приходить. А тут ты бы стряпать училась, я усмирять Тьму. В Птичий город бы летали. Я бы их лечил, а ты птенчиков нянчила, учила чему-нибудь. А они бы тебе глазки красили по-своему, по-птичьи. Вон тебе как идет, сама в точности как Ночная Птица…
Маша тоже смутилась и отвернулась.
И вдруг девочка наконец-то ощутила зов, которого так долго ждала, – магический зов, давно уже знакомый ей по другим миссиям. Ощущение, что если она захочет и пойдет туда, куда ее зовут, то сразу же окажется дома, с мамой и папой. И никогда больше не увидит Рогонду. Никогда не увидит Андрея.
– Нет, я не останусь на Маяке, Андрей, – печально сказала Маша. – Ты же знаешь, я не отсюда. Мне уже пора возвращаться.
– Я чувствую то же самое, потому и уговариваю. – Андрей слегка подвинул руку по столу до ее руки.
– Знаешь, твои друзья меня, должно быть, теперь ненавидят. Из-за меня сначала Боцман ушел, теперь ты стал учеником Смотрителя.
– Нет, что ты, по-своему они к тебе привязались. Кирюшка влюбился даже. Правда, сейчас он с Ольгой. Аня за тебя сильно переживала. От матери ей так влетело, что она куртку на мне расстегнула на площади. Оля тоже всегда на твоей стороне была. И даже Вася.
– Я же слышала, что они говорили обо мне на площади! – возмутилась девочка.
– Просто ребята меня утешали. А сами не думали так. Видели, что я неправильно поступил, но, как настоящие друзья, приняли меня таким, каким я оказался, – трусом, предателем, дураком. Можно сказать, это меня и привело в сознание. Вот что стало реальным «примером настоящей дружбы», а не тумаки Карася. Они-то знают, что я давно уже тебя… Ну, в общем…
Машина рука двинулась по столу ему навстречу, поверхность стола заскрипела.
– Младшая сестренка, – напомнила ему девочка.
– Конечно, малявка, – усмехнулся Андрей. – Но ты вырастешь. И я тоже.
– Однако я вырасту в другом мире.
– А я буду учиться у Смотрителя и у Великих Матерей, стану магом и прилечу к тебе. Или вызову тебя к себе. – Рука Андрея подвинулась еще немного вперед, к Машиной, и кончики пальцев соприкоснулись.
