Диана Джонс - Год грифона
– Нет, нисколько, – ответила Кверида слегка дрожащим голосом. – Для меня это будет большим облегчением.
За свою долгую жизнь Кверида повидала немало заклятий, но это заклятие Поликанта ошеломило ее больше, чем какое-либо другое. Впрочем, она быстро пришла в себя.
– Кстати, – спросила она в своей обычной манере, – вы сознаете, что две трети преподавательского состава придется уволить?
– Сознаю, конечно, – ответствовал Поликант. – В конце концов, я ведь тут стоял все эти годы. Не будете ли вы так любезны созвать сюда к завтрашнему дню волшебников со всего материка? Ну, кроме Коркорана, разумеется. Наберем новых преподавателей из их числа.
– Они могут не пожелать явиться, – предупредила Кверида.
– Явятся, куда они денутся! Это тоже входит в заклятие, – сказал Поликант. – А теперь мне хотелось бы сказать пару слов всем присутствующим.
Раздался громкий стук, похожий на стук указки по кафедре, только куда громче. И все, люди и грифоны, обернулись к волшебнику Поликанту, который возвышался на своем постаменте. Неизвестно, как так вышло, но его видели все, даже те, кому загораживали вид грифоны.
– Минутку внимания, пожалуйста! – раздался над толпой усиленный голос волшебника. – Я – Поликант, некогда бывший главой этого университета и ныне снова вступающий на свой пост. Разумеется, в будущем данный университет станет исполнять двоякую функцию: с одной стороны, выпускать настоящих магов, а с другой – заниматься фундаментальными магическими исследованиями, как и задумывалось изначально. А пока что власть, которой я наделен, дает мне право совершать все виды церемоний, гражданских, магических и религиозных. И потому я намерен сочетать браком Изодель, принцессу Лютерии, и Тита Антонина, императора Юга. Если вы, молодые люди, будете так любезны подойти сюда, я с удовольствием объявлю вас мужем и женой!
Все разразились радостными криками. А то многие уже приуныли, ожидая длинного и нудного выступления. Пока все кричали, волшебник Поликант попросил:
– Не мог бы кто-нибудь помочь мне спуститься отсюда?
Он наклонился и вручил Квериде ком кирпично-красной земли.
– Заботьтесь о нем хорошенько. Это гость с другой планеты, который желает познакомиться с нашей. Я полагаю, что он, она или оно познакомится с ней куда лучше, если отправится с вами, вместо того чтобы оставаться тут со мной.
Кто-то из студентов бросился в буфет и схватил первый попавшийся табурет – это оказался Вермахт, – чтобы Поликант мог сойти вниз, воспользовавшись им как ступенькой. Грифоны расступились, пропуская к пьедесталу Изодель и Тита. А буфетчик поднял голову и увидел нависшего над ним Перри.
– Выкатывайте все бочонки, сколько есть, – распорядился Перри. – А я сейчас перенесу сюда еще вина. Пир будет долгий, а грифоны пьют очень много!
– Да ну? – сказал буфетчик, хорошо знающий студентов. – А платить кто будет? Поликант?
– Университет, – уточнил Перри. – Пьедестал статуи отлит из чистого золота!
Примерно в это же время кузнечные мастера на своих пони въезжали в ущелье, ведущее к вратам Центральных пиков. Все, включая пони, были очень довольны, что доберутся туда до заката.
– Эх, как все-таки хорошо вернуться домой! – сказал Генно. – Сейчас сяду, протяну ноги к камельку, девушка-ремесленница принесет ужин…
– А мы теперь еще и богаты! Так богаты, как другим и не снилось! – откликнулся Добри и помахал Книгой Правды. Он всю дорогу не выпускал ее из рук.
И тут сверху, с утесов, полетели стрелы. Один из пони вздыбился.
– Стоять! – донесся слева женский голос.
Добри огляделся и увидел, что они окружены изгородью из стрел, вертикально воткнувшихся в землю.
– Добрые выстрелы, – заметил он, обращаясь к Генно. – Кто это там наверху?
– Руска, судя по голосу. То ли двоюродная, то ли родная сестра этого Рёскина, я уж и забыл, – ответил Генно. – С ней там половина ее клана. А другая половина – на другой стороне.
– Эй, Руска, слазь оттуда! – крикнул Добри наверх. – Нечего баловаться!
– Нет, кузнечные мастера, мы не балуемся! – ответил сверху голос Руски. – Мы, ремесленники, захватили пещеры! Теперь у нас все равны. А кто не хотел быть равным, те мертвы. Где Рёскин?
– Мы его продали, за величайшее сокровище в мире, – прогудел Добри, снова помахав книжицей. – Ладно, Руска, пошутили и будет! Мы все устали.
– Так Рёскин жив? – крикнул кто-то с противоположных утесов. – Поклянитесь!
– Клянемся! – в один голос ответили кузнечные мастера.
А Генно добавил:
– Продали мы его наследному принцу Лютерии, если хотите знать. А теперь слазьте оттуда и впустите нас в пещеры!
– Вы не поняли! – крикнула Руска. – У нас революция! Ваша власть кончилась! Раз Рёскин жив, мы отпустим вас живыми, но вы должны уйти! Давайте убирайтесь прочь!
Кузнечные мастера переглянулись, очень расстроенные. До них мало-помалу начало доходить, что тихие домашние радости, которые они предвкушали, им больше не светят.
– Эй, ну давайте договоримся! – крикнул Добри. – Как же вы без нас? Вам же нужны заклятия против глубинных демонов!
– Да нет там никаких демонов! – отозвались сверху. – За шесть сотен лет никто ни разу ни одного не видел! Это все обман!
– Обманщики! Убирайтесь! – послышались крики с обеих сторон ущелья, и затем голоса слились в дружный хор:
– У-БИ-РАЙ-ТЕСЬ! У-БИ-РАЙ-ТЕСЬ! У-БИ-РАЙ-ТЕСЬ!
Для пущей убедительности сверху прилетело еще несколько стрел, которые вонзились внутри круга первых, в неприятной близости к кузнечным мастерам. А Руска пронзительно выкрикнула, перекрывая общий хор:
– Если вы к утру не уберетесь, мы вас убьем!
Добри угрюмо взглянул на прочих мастеров, потом на книгу, которую держал в руке.
– Им все равно! Я показал им величайшее сокровище на свете, а они и слушать не пожелали! Если глубинные демоны и вправду существуют, эти неблагодарные заслуживают того, чтобы они их слопали с потрохами!
Он тяжело вздохнул.
– Ну что ж, господа кузнечные мастера! Если поторопиться, мы успеем к полуночи добраться до Ущельных пещер. Если отдать им Книгу Правды, они нас приютят.
И он вздохнул еще тяжелее.
– Слыхано ли, чтобы за постой платили так дорого?
И кузнечные мастера развернули своих пони и под аккомпанемент дружного хора «У-БИ-РАЙ-ТЕСЬ!», насмешливых воплей и улюлюканья поехали прочь.
Немного спустя, когда празднество в университете было уже в полном разгаре, Блейд протянул Перри стеклянную кружку вина с новой соломинкой и уселся на крыльце столовой, на уровне головы Перри, со своей кружкой.
– Перри, а нельзя ли поинтересоваться, что ты тут делаешь?
Перри сидел, опираясь оперенным локтем на Вермахта – тот покамест оставался табуретом, – и задумчиво потягивал вино.
– Я думал, ты знаешь, что правительство отправило меня с Джессаком, – сказал он. – Джессак ведь был сыном премьер-министра. Извини, что пришлось позвать тебя на помощь.
– Ах, так это ты отправил призыв? А я думал, Эльда. То-то этот невинный тон показался мне таким знакомым! Нет, я имел в виду, почему ты остался здесь, в университете?
– Ну, мне, в общем, нравится учить, – сказал Перри. – А обучение здесь было поставлено из рук вон плохо.
Он склонил голову набок и посмотрел куда-то в другой конец двора.
Блейд проследил направление его взгляда, поверх голов смеющихся людей, в шлемах и без, поверх кружек и бутылок, грифоньих клювов и распростертых крыльев, пляшущих грифонов и поющих людей, все под каплями моросящего дождя, сверкающими в свете ярких ламп, – остановить дождь оказалось не под силу даже волшебнику Поликанту, – и обнаружил, что взгляд Перри устремлен к золотому постаменту волшебника Поликанта. На постаменте, спиной к спине, восседали Ольга и Клавдия, с одной стороны их теснила Эльда, а с другой притулился Лукин. Рёскин с Фелимом сидели внизу, прислонясь к пьедесталу. Все шестеро громко пели, и пятеро из них безбожно фальшивили. Блейд отчетливо различал в общем гаме нежный, чистый голосок Клавдии. На миг он замечтался, представляя себе ее худощавое зеленоватое личико с милой улыбчивой ямочкой, ее ясный, умный взгляд, ее странные змеистые волосы и то, как здорово она умеет смеяться. А ведь кажется, ее жизнь должна была бы сделать ее суровой и унылой! Вот и теперь она смеялась. Но тут Эльда издала особенно немузыкальный вопль, и Блейд поморщился. «Вечно Эльда фальшивит!» – подумал Блейд. И тут он понял Перри. Из-за Эльды, разумеется!
– Она еще слишком молода, – сказал он грифону.
– Она меня все время видит, – ответил Перри. – И я говорю себе, что это добрый знак, пока до меня не доходит, как она меня презирает.
– Она терпеть не может, когда ты скромничаешь. Она мне сама говорила, – объяснил Блейд.
– А-а! – удивился Перри. – А я думал, так и полагается себя вести, когда ухаживаешь. Хотя она, наверно, привыкла к Киту… Знаешь, Блейд, она такая красивая, что у меня прямо сердце разрывается!
