Рик Риордан - Перси Джексон и последнее пророчество
Из дома донесся рокот. Двери распахнулись, и наружу вырвался зеленый свет. Я узнал теплый, плесневелый змеиный запах.
Туман распался на сотни дымчатых змей, которые поползли по колоннам крыльца, вокруг дома. Потом в дверях появился оракул.
Высохшая мумия в цветастом платье двигалась к нам. Вид у нее был, мягко говоря, еще хуже, чем обычно. Волосы клочьями выпадали из головы. Высохшая кожа растрескалась, как старое сиденье в автобусе. Ее остекленевшие глаза смотрели пустым взглядом, словно ничего не видя, но меня вдруг бросило в дрожь, потому что я понял; она направляется прямо к Рейчел.
Рейчел распростерла руки. Я не видел в ней и капли испуга.
— Ты заждалась, — сказала Рейчел. — Но теперь я здесь.
Солнце засветило еще ярче. Над крыльцом появился какой-то тип — он плыл по воздуху, светловолосый, в белой тоге, противосолнечных очках, на губах самоуверенная ухмылка.
— Аполлон, — узнал я.
Он подмигнул мне и прижал палец к губам.
— Рейчел Элизабет Дэр, — торжественно проговорил он. — Ты наделена даром пророчества. Правда, это не только дар, но и проклятие. Ты уверена, что хочешь этого?
Рейчел кивнула.
— Это моя судьба.
— И ты принимаешь все риски?
— Принимаю.
— Тогда продолжай, — сказал бог.
— Я принимаю на себя эту роль. — Рейчел закрыла глаза. — Я посвящаю себя Аполлону, богу оракулов. Я открываю глаза будущему и проникаю в прошлое. Я принимаю роль духа Дельф, голоса богов, хранителя загадок, наблюдателя судьбы.
Я понятия не имел, откуда она взяла эти слова, но она произносила их, а Туман вокруг нее сгущался. Изо рта мумии появился зеленый столб дыма и, извиваясь кольцами, как питон, пополз вниз по ступеням крыльца, а потом нежно обвился вокруг ног Рейчел. Мумия оракула рухнула на ступени и распалась на части — от нее осталась только горстка праха в истрепанном пестром платье. Вокруг Рейчел образовался столб Тумана.
На несколько мгновений я вообще потерял ее из вида. Потом дым рассеялся. Рейчел упала и свернулась в позу эмбриона. Аннабет, Нико и я бросились к ней, но Аполлон скомандовал:
— Стойте! Это самая опасная часть.
— Что происходит? — напирал я. — Что ты хочешь этим сказать?
Аполлон озабоченно посмотрел на Рейчел.
— Дух либо укоренится в ней, либо нет.
— А если нет? — спросила Аннабет.
— Три слова, — сказал Аполлон, загибая пальцы. — Будет очень плохо.
Несмотря на предупреждение Аполлона, я шагнул вперед и опустился на колени рядом с Рейчел. Запах чердака исчез. Туман ушел в землю, зеленый свет поблек. Но Рейчел все еще оставалась бледной. Она едва дышала.
Потом веки ее вспорхнули. С трудом она сфокусировала взгляд на мне.
— Перси.
— Как ты?
Рейчел попыталась сесть.
— Ой! — Она прижала руки к вискам.
— Рейчел, твоя жизненная аура почти полностью поблекла. Я видел, как ты умираешь, — с тревогой сказал Нико.
— Нет-нет, — пробормотала она. — Пожалуйста, помогите мне. Видения — от них голова немного идет кругом.
— Ты уверена, что с тобой ничего не случилось? — спросил я.
С крыльца спустился Аполлон.
— Леди и джентльмены, позвольте представить вам нового дельфийского оракула.
— Ты шутишь, — изумилась Аннабет.
Рейчел сумела улыбнуться.
— Для меня это тоже немного удивительно, но такова моя судьба. Я увидела ее, когда была в Нью-Йорке. Я знаю, почему я родилась с истинным видением. Мне с рождения было предназначено стать оракулом.
— Ты хочешь сказать, что теперь тебе известно будущее? — оторопел я.
— Не всегда. Но у меня в голове есть видения, образы, слова. Если кто-то задает мне вопрос, то я… о, нет…
— Оно начинается, — провозгласил Аполлон.
Рейчел согнулась пополам, словно ее кто-то ударил. Потом она встала, выпрямилась, и ее глаза засветились зеленым змеиным светом.
Она заговорила многоголосьем, словно одновременно говорили три Рейчел, а не одна:
На зов ответят семь полукровок,
В огне и буре мир гибнет снова.
Клятву сдержи на краю могилы,
К Вратам смерти идут вражьи силы.
С последним словом Рейчел упала без сил. Мы с Нико подхватили ее и помогли подняться на крыльцо.
— Со мной все в порядке, — сказала она своим обычным голосом.
— Что это было?
— Что значит «что»? — Рейчел недоуменно потрясла головой.
— Я думаю, — пояснил Аполлон, — мы только что слышали следующее великое пророчество.
— Что оно значит? — не отступал я.
Рейчел нахмурилась.
— Я даже не помню, что я говорила.
— Ну… — размышляя вслух, сказал Аполлон. — Дух будет говорить ее устами только время от времени. В остальном Рейчел будет такая же, как и всегда. Не имеет никакого смысла изводить ее вопросами, даже если она только что произнесла великое предсказание, касающееся судеб мира.
— Что?! — взвился я. — Но…
— Перси, — ухмыльнулся Аполлон. — Я бы на твоем месте так не дергался. Чтобы сбылось последнее великое пророчество, касающееся тебя, потребовалось почти семьдесят лет. А это может и не сбыться на протяжении всей твоей жизни.
Я взвесил слова, произнесенные Рейчел голосом, от которого мурашки по коже, — о буре, огне и Вратах смерти.
— Может быть, — сказал я. — Но уж больно это зловеще прозвучало.
— Вовсе нет, — весело заявил Аполлон. — Определенно нет. Она будет замечательным оракулом!
Трудно было закрыть эту тему, но Аполлон сказал, что Рейчел непременно должна отдохнуть — она и в самом деле была сама не своя.
— Извини, Перси. — Рейчел взяла меня за руку. — Там, на Олимпе, я тебе всего не объяснила, но этот зов напугал меня. Я думала, ты не поймешь.
— Все еще не понимаю, — признался я. — Но, пожалуй, я рад за тебя.
Рейчел улыбнулась.
— «Рад» — может быть, не совсем подходящее слово. Видеть будущее — нелегкая судьба, но это судьба. Я только надеюсь, что моя семья…
Она не закончила свою мысль.
— И ты по-прежнему собираешься в академию в Кларионе? — спросил я.
— Я обещала отцу. Наверно, я в течение школьного года буду нормальным человеком, а потом…
— Но пока тебе нужно выспаться, — брюзгливо сказал Аполлон. — Хирон, я не думаю, что чердак — подходящее место для нашего нового оракула. Как ты считаешь?
— Безусловно. — Теперь, когда Аполлон произвел над ним какие-то магические лечебные действия, Хирон выглядел гораздо лучше. — Пока Рейчел может занять гостевую комнату в Большом доме, а там мы что-нибудь придумаем.
— Я подумываю о какой-нибудь пещере в холме, — принялся размышлять вслух Аполлон. — С факелами и большим пурпурным занавесом над входом… чтобы было по-настоящему таинственно. Но внутри что-нибудь шикарное — с комнатой для игр и домашним кинотеатром.
Хирон громко откашлялся.
— Что такое? — спросил Аполлон.
Рейчел поцеловала меня в щеку.
— Пока, Перси, — прошептала она. — И мне не обязательно видеть будущее, чтобы сказать тебе, что ты должен делать сейчас.
Ее глаза казались еще более пронзительными, чем обычно.
— Не обязательно. — Я зарделся.
— Отлично, — сказал она и зашагала за Аполлоном в Большой дом.
Остальная часть дня была не менее странной, чем его начало. Ребята приезжали в лагерь из Нью-Йорка на такси, на пегасах и колесницах. Раненых лечили, мертвым воздавали почести у лагерного костра.
Саван Силены был ярко-розовым, украшенным электрическими блестками. Домики Ареса и Афродиты провозгласили ее героем и вместе подожгли саван. Никто не произносил слова «шпион». Ее тайна сгорела дотла, ушла в небеса вместе с дымом, пахнущим дорогими духами.
Даже Эфан Накамура удостоился савана — из черного шелка с эмблемой в виде мечей, скрещенных под набором гирь. Когда его саван занялся пламенем, я подумал, что Эфан в конце концов изменился к лучшему. Он заплатил гораздо большую цену, чем глаз, но все же малые боги получат должное уважение.
Обед в павильоне прошел в минорном настроении. Если и был какой-то шум, так это крик Можжевелки, древесной нимфы. Она завопила: «Гроувер», обняла своего дружка и сделала ему подножку — тут все немного повеселели. Они отправились к берегу — прогуляться при лунном свете, и я был рад за них, хотя эта сцена напомнила мне о Силене с Бекендорфом, и я загрустил.
Миссис О’Лири скакала туда-сюда, попрошайничала и получала объедки. Нико сидел за главным столом с Хироном и мистером Д., и никто, похоже, не считал это неуместным. Все похлопывали Нико по спине, поздравляли его, хвалили за отпор, что он дал Кроносу. Даже ребята Ареса вроде думали, что он молодец. А что — приходи с армией живых мертвецов, чтобы спасти отчаянную ситуацию, и ты сразу станешь для всех лучшим другом.
Постепенно число обедающих уменьшалось. Кто-то отправился к костру, чтобы попеть хором. Другие пошли спать. Я один сидел за столом Посейдона и смотрел, как лунный свет проливается серебром на Лонг-Айлендский пролив. Я видел Гроувера и Можжевелку на берегу, они держались за руки и разговаривали. Атмосфера была спокойной и мирной.
