Дорофея Ларичева - Искры и химеры
А еще мигрантка поняла, сколь сильно они с Машкой похожи. Когда-то, два года назад, Борька тоже внес свой вклад в семейный разлад. Давно это было, а сейчас двойник напомнил, и в груди заворочалась тоска. Увидеть бы маму с папой хотя бы одним глазком!
Собрались быстро. Вещей у Доры оказалось немного. Маша покидала в сумку первые попавшиеся и в нетерпении приплясывала внизу возле темно-зеленого внедорожника – настоящего монстра с громадными колесами и открытым верхом.
– Присматривай за ней, – обняла Дору за плечи Александра Михайловна.
Мигрантка за эти дни стала для Машкиной родни своей и оттого чувствовала себя немного виноватой.
Когда поселок Васильки остался позади, Дорофея задала самый главный для нее вопрос:
– Ланс, а сколько тебе лет?
Он ответил не сразу, пальцы задумчиво забарабанили по рулю.
– Сейчас семнадцать с половиной.
– А вообще, с тех пор, когда ты был инспектором Костей? – допытывалась девушка.
– Там был не совсем я. – Ланс смотрел на дорогу, но мысли бродили далеко. – Тому Косте исполнился тридцать один год. Он очутился в теле девятилетнего парня и прожил в холодном мире тринадцать лет. После второй миграции Константина не стало. Он наградил одиннадцатилетнего Лансемаса своими знаниями, памятью, даже устремлениями, но проиграл борьбу за жизнь. Во тьме подземелий до девятнадцати лет жил именно Лансемас, грелся чужими воспоминаниями, лелеял чужую мечту – отомстить и в то же время стать лучше и светлей. И мигрировал тоже он. Потому Шило не разоблачила меня, когда я оказался в этом мире. Я отправил тебе письмо обо всех событиях, почитай.
Дора сразу полезла за планшетом. Юноша вздохнул, обернулся к притихшим девушкам.
– Ты знаешь, я храню воспоминания местного Сергея, погибшего при разделении. Я даже не тот Лансемас. Я Ланселот, Дора. И хотел бы, чтобы ты принимала меня именно таким, каким я стал сейчас. Если сможешь, конечно.
Она не нашла слов для ответа. Эмоции, чувства, переживания не находили выхода. Хотелось обнять его, признаться, что влюблена без памяти, да он и сам это чувствует, он же сенс и психолог. И в то же время остался страх. Чуть больше двух недель назад ее Ланс был монстром – холодным, презирающим чужие желания и боль. Кто он теперь? Кто теперь она сама? Она до сих пор не знала.
– Дай мне время, – попросила Дорофея.
Бледные губы шепнули: «Хорошо».
Дальше до Барска ехали молча. Дора уткнулась в планшет и читала, читала, силясь понять, в кого же ее угораздило влюбиться.
Вопреки ожиданиям, Ланс отвез их не в Барск, а объехал город и лесополосу, и выбрался на луг. Там возводили странные сооружения, похожие на Тесла-башни: белые кирпичные конусы, оплетенные серебристой сеткой, поднимались ввысь. Словно творения художника-авангардиста, на их вершинах красовались угловатые металлические конструкции – изломанные, неправильные, несимметричные. Тянулись к небесам башенные краны, фырчали экскаваторы и бульдозеры, рабочие протягивали провода.
От суетящихся людей отделилась фигура, в которой девушки узнали Роберта: загорелого, в белом пижонском костюме, с шелковым кремовым шарфом на шее (в невероятную жару он умудрялся под ним носить гирлянды приборов). Сразу после приветствий ученый вынул из рюкзака аптечку. А из аптечки – набор шприцев и скомандовал Машке:
– Ухо подставляй. Мы работаем с Роксаной. Она тот еще крокодиленыш.
– Не буду! – заартачилась Иванова.
На что Ланс продемонстрировал нечто похожее на вату в глубине своей ушной раковины. Из ваты тянулся вверх полупрозрачный проводок.
– Заколдует покруче целого цыганского табора, – предупредил Ноэль, любуясь, как блестит в солнечных лучах стекло шприца.
– Давайте мне, – первой решилась Дора.
«Пшшш» – Холодное вещество заполнило левое ухо. Потом правое. Роберт потянул мочки вниз, расправил торчащие проводки, спрятал их назад под волосы.
Разницы в восприятии звуков девушка не почувствовала. Разве что проводок за прядку мог зацепиться.
– Вот, – довольно улыбнулся он. – Медведь по слуху не потопчется, зато от нашего крокодиленыша защитишься. Маша, не трусь, давай и твои локаторы улучшим!
Когда все предосторожности были соблюдены, Роберт указал на большой белый фургон и скомандовал:
– Пошли с солнцепека.
Уже издали Дора ощутила ее – Роксану Верховицыну. Ощутила так сильно, точно мигрировала в нее. Сильнее, чем Маху, даже сильнее, чем Ланса. Неужели, из-за тех учебников? Фу, противно! И почувствовала, что Ксана тоже знает о ее приближении и не спешит плясать от радости.
Внутри фургончик оказался настоящим кабинетом – просторным, светлым, с иллюзиями окон от пола до потолка. У одного из четырех, «выходящего» на океанский пляж, стояла Роксана – неприветливая, недружелюбная. Несмотря на все усилия психологов, она до сих винила окружающих в случившемся с семьей. И семью винила, что уж там. За минувшие две недели ей объяснили всю глубину родительских заблуждений, продемонстрировали видеоинтервью с пострадавшими. Умом она понимала – вербуют. Но то ли психологи действительно оказалась спецами своего дела, то ли потому, что Марина с Вителем не были ее настоящими родителями, до нее начал доходить ужас ситуации.
«Прислушавшись» к ней, Дора решила, что девушка стала как бы светлее, мягче. Она не знала, что Ксану вытащил из медицинского центра неугомонный Роберт, насмехался, обзывал «крокодиленышем», утверждал, что «настоящее имя надо заслужить». Теперь, не удостоив ее взглядом, Ноэль растянулся на белоснежном полукруглом диванчике, нахально закинув ноги на прозрачный столик, пультом принялся листать пейзажи на соседнем окне.
Уже потом Дорофея рассмотрела мрачную Нику в темно-синем костюме и Павла. Его левую руку – бледную, резко контрастирующую с загорелой правой, поддерживал металлический панцирь экзоскелета с датчиками и лампочками. «Бедный, сколько ему еще так ходить?» – подумалось Доре.
Она уселась на диванчик в компании Ланса и Маши и наткнулась на ревнивый взгляд Ксаны. Та имеет виды на ее парня? Размечталась!
– Что ты задумал? К чему эта суета? – Наставница не скрывала раздражения. – Ты вызвал нас, приволок Верховицыных и Рюкина… Зачем так рисковать? Сотня химер, не пойманных нами, бродит по свету. Вдруг они объявятся в Барске?
– На то и рассчитано, – спокойно ответил Роберт. – В мире не осталось аномалий, а Орэфу они нужны. Хотя бы одна. И я ее создам. Здесь.
– Что? – испугался Левашов. – Рядом люди! Сам говорил, если она взорвется…
– Даже если взорвется, до Барска не достанет! – Роберт был категоричен. – Послушайте все. – Он прошелся по фургону, сел на кресло, вновь встал. – Аномалии исчезли, но в этом нет моей заслуги. Я прокололся с гранатой, я не понимаю их природы. Приближаясь к ним ближе чем на полкилометра, я утрачиваю дар. Если бы не Соловьев… – Он сделал многозначительную паузу.
– И ты потому врал нам все время и рисковал собой и другими в машине времени? – возмутилась Ника.
Обученная Орэфом Дорофея не могла отгородиться от внутреннего протеста наставницы.
– Тихо, у вас будет время на критику, – прервал он. – Сейчас я уже могу соображать. Броня мне в помощь. С каждым днем я все больше убеждаюсь, что наш дорогой пилигрим слишком похож на Координатора. Кстати, он без вреда для себя подолгу может находиться в аномалиях. Пока работают Тесла-башни, Орэф сидит тише мыши под веником и действует через химер; заметьте, нигде не появлялся лично. Вывод? Ему сейчас весьма погано. Поэтому пора ловить момент и уничтожить мерзавца, но вначале поймать и допросить.
– Отец говорил, сквозь него пули пролетают. – Ксана оторвала взгляд от морского пейзажа на экране. – И я сама видела, как он менял лицо.
Ее желание отомстить существу, подставившему родителей, крепло.
– Молодчина. – Похвала Роберта прозвучала как оплеуха. – Вам же интересно, что за твари лезут в наш мир, пытаются переделать его под себя?
– Ближе к делу, – поторопил Павел.
– Наш любимый Орэф стал человеком всего раз – в мире, где Дарья Фелисия захватила тело Гелики, – удивил их Роберт. – Полагаю, для того, чтобы легче было притворяться в дальнейшем.
– У него с Координатором разные цели, – неуверенно предположила Ника.
– Да неужели? – все больше распалялся ученый. – Он словно проигрывает фрагменты одного сценария – раз за разом, наблюдая, что получается, что нет. Он обучает Пятерку, дает генератор аномалий вначале Дельте, потом террористам в мире Левашова. Как понимаете, «выжить» после взрыва в концертном зале он не может, потому сбегает. Создает Общество и послушную армию загипнотизированных подростков в месте первой миграции Ланса. Если Координатор желал раскачать энергетику мира, вызвав несчетное число пилигримов, Орэфу хватило аномалий. То есть цель у них одна – изменить наш мир под себя, чему я изо всех сил пытаюсь помешать.
