Александр Пересвет - Затерянные в истории
— Что говорит? — нет, Ваху смотрит слишком подозрительно! Похоже, со вторым вождём будут трудности. Не поверил Ваху в рассказы о пропавшем друге-духе?
— Сейчас…
Сашка сделал вид, что сосредоточился. Закрыл глаза, стал водить ладонями по затёсу в форме такой родной звёздочки!
— Говорит: у аннува он. Просит спасти. Ищет меня. Будет давать знаки.
Последнее вырвалось само. Словно кто-то опять Сашку за язык дёрнул. Но тут же другие воины — будто ждали, когда он закончит своё сообщение — закричали от другого большого дерева, метрах в двадцати от первого:
— Ещё знак!
* * *
Убедил Антон вождя Кыра. Одним крайним соображением переупрямил. Если-де пойдёт он, неумелый, к пещере, то следы непременно оставит. Так лучше он следы не на пути к убежищу оставит, а совсем в противоположной стороне. Той, куда уламров заманить надо. А сам потом в овраге спрячется. Что они в качестве отсечной позиции наметили.
Что такое отсечная позиция, Антон в точности не знал. Но недавно читал книжку про войну, там это словосочетание часто встречалось. Как раз в повествовании о таких, как он сейчас, — о диверсантах и партизанах. Но по соображалке если, то это что-то, откуда бьют противника во фланг. Отсекают.
Как бы то ни было, это было очень удобное место, чтобы в данном случае отсечь Гусю. От остальных. Тот должен будет спрыгнуть вниз, скатиться или как там до дна, а там — рвануть направо. Пробежит пятьдесят-шестьдесят метров — десять секунд! ладно, пусть пятнадцать… Там начинаются кусты и деревья. Среди них устроен завал. Сашке помогут через него перебраться, а дальше… А дальше из-за завала очень славно будет остановить обстрелом противника, когда тот попытается преследовать беглеца. А сверху его ещё один отряд приголубит из луков и пращей…
И — отступить. В прямую драку не ввязываться. В этом Антон вождя тоже сумел убедить. Арруги сильные — но уламры быстрые и их больше. И самое главное: лучше всего, если враги вообще не заметят, кто их мочит. Прилетают стрелы-камни из леса страшного, дикого — а никого…
Точнее, только следы. И следы двух неумелых горожан — самое то. По ним и пойдут озлобленные враги. Чтобы в конечном итоге выйти к заболоченному устью текущего по оврагу ручья, где он впадает в реку. А вдоль пути их будут ждать сюрпризы…
* * *
— Что тут? — требовательно осведомился Ваху.
Какая тебе разница, дурилка? Ты ж всё равно не проверишь, как я тебе перетолкую написанное!
Саша внутренне усмехнулся.
— Тоже священный знак. Означает, что Штырчик не хочет быть с аннува. Должны быть ещё знаки…
Точно! Ещё три звезды. Всего пять. Практически по полуокружности этой поляны на опушке.
Надо что-то быстро придумать про аннува. Вождю Яли на его — куда более рассудительный! — вопрос, о чём ещё информирует мифический "Штырчик", надо изобрести что-то убедительное.
— Долго он эти знаки делал, — с уверенным видом знатока начал Саша. — После того, как нас могучий вида Дир сюда отправил. Я к вам попал, а Штырчик — к аннува. Аннува плохие. Хочет убежать от них.
Сделал вид, что задумался. Стал загибать пальцы.
— Сегодня ночью убегать будет. Он…
Закончить мальчик не успел. В воздухе прошелестело, и второй вождь Ваху вдруг повалился вперёд, безуспешно пытаясь вытащить что-то у себя из спины.
У Саши тоже едва не подкосились ноги.
Этим чем-то было копьё.
Бамбуковое копьё.
ЕГО копьё…
* * *
План начала боевых действий был прост. Один из опытных воинов должен исключить из схватки вождя уламров. Или одного из вождей, если их будет несколько. Или одного из опытных воинов, "ранг" которого будет понятен из его украшений. В общем, лишить врагов одного из командиров или, на худой конец, "сержантов".
Завалить и скрыться. Но так, чтобы враги заметили направление.
Поэтому воин должен быть опытным. Его не должны убить в ответ. Его не должны были поймать. Он должен только потащить чужое воинство за собой. К оврагу. К засаде.
Похмыкали арруги, посовещались.
— Я пойду! — буркнул Кыр.
* * *
Ваху извивался на земле, судорожно пытаясь слабеющими руками дотянуться до копья, торчащего у него из спины чуть ниже лопатки. На губах его лопались кровавые пузырьки.
Надо отдать должное уганрам — с ситуацией они определились мгновенно. Тут же отскочили друг от друга, рассыпались по поляне, пригнулись на полусогнутых ногах, выставили перед собой копья. На месте толпы в секунду образовалась цепь бойцов.
Сашку вождь Яли так же быстро задвинул за свою спину.
Тот не стал сопротивляться: в отличие от местных, он в военном деле соображал гораздо медленнее и всё ещё не мог мысленно оторваться от зрелища собственного копья, торчащего из спины второго вождя. Дрянной человек, опасный. Гад, можно сказать. Но вот так как-то… Раз — и всё! Нереально как-то…
И в то же время — куда уж реальнее-то! Вон он, Ваху, затихает. Нога только дёргается. Левая.
А по кустам дальше, по ту сторону поляны, словно пробежал ветерок. И словно тень просквозила под ними…
* * *
Антон сидел за завалом, смотрел на толстые дубинки солнечных лучей, провалившиеся сквозь дырки в зелёной крыше леса. И изнывал. Ровно как мошкара, что плясала в лучах солнца, извиваясь под ей одной слышный ритм.
Впрочем, сходство было поверхностное. Мошкара-то явно плясала от радости, что в её владения забрело столько хороших, тёпленьких бурдучков с кровью. К тому же неподвижных, не отвечающих подлым убийством за невинное стремление воспользоваться их же щедрым даром.
А вот Антон этой радости не разделял. Во-первых, потому, что как раз его-то комары и считали главным пищевым объектом — при всём уме и прочих достоинствах неандертальцы были всё же гораздо волосатее его, кроманьонца, и кровососы с большей охотой слетались от них на гладкую кожу человека разумного.
А во-вторых, потому, что наверху что-то происходило. А отсюда было не видно и не понятно — что. Может, враги поймали Кыра. Может, он погиб при нападении. Может, Гуся связан там и убежать не сможет. И всё, значит, зря. Может, он не сообразил, не разобрался в его, Антона, посланиях. Может, вообще их не увидел.
Может…
* * *
— Стой! — неожиданно для самого себя закричал Саша.
Его не послушали — он не был вождём. Тем более — он не был вождём для воинов Ваху.
Те медленно, осторожно приближались к кустам, где только что мелькнула тень. Даже не тень. Ветки чуть дёрнулись. Хотя ветра не было…
И…
Крик боли, и один и воинов опрокидывается навзничь.
Стрела! Прямо в глазнице!
Чёрт!
Саше на миг стало страшно. Нет, не от того, что произошло. Прочитав послания Антона, он уже примерно представлял, что и как будет развиваться. То есть как оно пойдёт в конкретной реальности — неизвестно. От слишком многих вещей зависело. Но посмотрели фильмов про войну и поиграли на компьютере они достаточно, чтобы понимать — чтобы один понимал планы другого.
Нет, Саше стало страшно оттого, что… -
— произошло.
Это произошло. И камень событий покатился вниз с горы. Его уже не остановить и не вернуть. И камень этот весит очень много. Это не драка с семиклассником из-за конфликта по поводу забытой сменки. Это не стоять, потупясь, перед директором, зная, чувствуя, что на самом деле он распаляется понарошку. Для воспитания. Потому что глаза его — тёплые и смеются.
А вот здесь — не понарошку. Здесь вообще ничего не понарошку. Эта стрела в глазнице воина. Это копьё в теле вождя Ваху. Это вот "Произошло", которое… -
— которое произошло тоже не понарошку…
* * *
Алина отложила в сторону очередную стрелу. Ей, посмотрев, как она держит в руках рубила, доверили только привязывать к готовым стрелам птичьи перья. Как раз с этой работой она справлялась лучше местных. Уж больно у тех были мощные, толстые и, честно говоря, не такие ловкие пальцы.
Но мысли девочки были далеки от качества её работы. Где-то там, внизу, под этим зелёным ковром, что покрывает затылки уходящих к горизонту гор, решается главное.
Уцелеют ли её мальчишки.
Она поймала себя на том, что действительно не думает о возвращении домой. То есть думает, но… во вторую очередь. В первую — о мальчишках. О её мальчишках. Которые где-то там решают их общую судьбу. Воюют.
Мальчишки ушли на войну…
* * *
— Стойте! — велел и вождь Яли.
Его послушали.
Сторожко, выставляя перед собой копья, воины, не поворачиваясь к лесу спиной, оттянулись назад.
— Что ты знаешь? — остро глянул на Сашу вождь.
Догадливый!
— Я не успел досказать. Последний священный знак говорил, что сюда нельзя ходить. Здесь земля заколдованная. Её духи аннува навсегда отдали аннува. Если сюда придут чужаки, они все погибнут.
