Джон Стивенс - Изумрудный атлас
Майкл и старый волшебник скользили по озеру к кораблю Графини. Они нашли на берегу брошенную лодку («шлюпку», как про себя назвал ее Майкл).
— Божий промысел! — только и воскликнул доктор Пим.
Весла оказались не нужны: доктор Пим прошептал несколько слов, и суденышко сорвалось с места, разрезая гладь озера.
— Но ведь они увидят, что мы подходим? — спросил Майкл, крепче цепляясь за борта, чтобы удержаться.
— Не беспокойся! — крикнул волшебник, борясь с ветром, относившим его слова. — Для злых глаз мы будем не более чем клочком тумана. А теперь тихо. Мы подходим.
Лодка постепенно замедлила ход, и Майкл заметил две темные фигуры, стоявшие на палубе корабля Графини. Доктор Пим еле слышно прошептал что-то, и, к великому изумлению Майкла, обе темные фигуры вдруг дружно схватились за перила и спрыгнули в воду. Майкл ждал, что они выпрыгнут на поверхность, но через несколько мгновений вода успокоилась, и он понял, что стражи утонули.
Доктор Пим причалил лодку к лестнице, спускавшейся с одного борта корабля.
— Быстрее, мальчик мой. Шум может привлечь внимание.
Едва они коснулись ногами палубы, как Майкл услышал грохот тяжелых башмаков, и четверо морум кади выскочили из темноты, по двое с каждой стороны судна. Доктор Пим схватил Майкла за руку и только успел шепнуть: «Не шевелись», — как Крикуны выхватили мечи; теперь они были так близко, что мальчик видел мертвенную бледность их кожи, и ему пришлось собрать все свое мужество, когда вокруг засверкали клинки и раздался оглушительный звон металла о металл: все произошло так быстро, что только когда четыре дымящихся тела рухнули на палубу и затихли, Майкл понял, что морум кади сражались друг с другом.
Майкл разинув рот уставился на волшебника.
— Как вы это сделали?
— Замешательство и дезориентация. Главное оружие каждого мало-мальски стоящего волшебника. А теперь идем. — С этими словами доктор Пим торопливо зашагал по палубе.
По пути они встретили еще двоих стражей. С первым они едва не столкнулись, когда выходили из-за угла. Прежде чем морум кади успел наброситься на них, доктор Пим взмахнул рукой, и стражник, выронив меч, уселся на палубу, бессмысленно глядя куда-то в пространство.
— Вот так-то лучше, — пробормотал доктор Пим. — Сюда, мне кажется.
Он повел Майкла в какую-то дверь, они спустились на два пролета по металлической лестнице и очутились в коридоре с шестью дверями, которые охранял еще один морум кади. Доктор Пим снова прошептал что-то неразборчивое, и Крикун опустил свой меч, а его лицо исказилось подобием на редкость отвратительной улыбки. Доктор Пим протянул руку и коснулся губ живого мертвеца.
Тот, кто когда-то был человеком, дважды судорожно сглотнул, разжал челюсти и заговорил:
— Чем я могу вам помочь, сэр?
Голос у него был скрипучий и сдавленный, словно морум сотни лет не разговаривал.
— Сколько вас на этом корабле?
— Десять.
— Значит, остался еще один… На капитанском мостике, больше ему негде быть. Графиня в своей каюте вместе с юной леди?
— Да, сэр.
— Замечательно. Если я правильно понял, ключ от камер, где заперты дети, у тебя?
Только теперь Майкл впервые услышал приглушенные, испуганные голоса детей, эхом доносившиеся с обеих сторон коридора. Дети кричали, плакали, барабанили кулачками в стены. Грохот был таким постоянным и ритмичным, что его легко было принять за гул и рокот двигателя.
Морум кади вытащил ключи из-под своего драного мундира.
— Я хочу, чтобы ты отпер все двери, организованно вывел детей, а затем помог им партиями погрузиться в лодку этого молодого человека. Все понятно?
— Да, сэр.
Доктор Пим повернулся к Майклу:
— Сейчас я разберусь с последним морум кади. Потом разыщу твою сестру. Постарайся перевезти на берег как можно больше детей. Тебе придется сделать несколько рейсов.
— Хорошо.
— Я очень горжусь тобой, мой мальчик. — Старый волшебник крепко сжал плечо Майкла. Потом сказал стражнику: — Поступаешь в распоряжение этого молодого человека. Делай все, что он скажет. — И ушел, быстро скрывшись на лестнице.
Майкл посмотрел в покрытое трупными пятнами зеленое лицо Крикуна. Потом сделал глубокий вдох, поправил значок короля Робби и постарался придать своему голосу как можно больше уверенности:
— Так, выводи их сюда. И прекрати улыбаться. Это противно.
— Клэр, позволь мне представить тебе Кэтрин…
Произнося их имена, волшебник то и дело переводил взгляд с лица Кэтрин на лицо ее матери. Кейт видела, что он заметил сходство и понял, кто она такая.
— …Кэтрин, это Клэр…
Кейт показалось, будто время замедлило своей бег. Это не было чудом. Она действительно стояла здесь, в комнате, и старый волшебник знакомил ее с собственной матерью.
Ее мама улыбнулась и что-то сказала, но Кейт не поняла ни слова.
Мама протянула ей руку.
Кейт опустила глаза. Ее собственная рука была вся перепачкана грязью, копотью и запекшейся кровью в том месте, где она порезалась о камень. Только сейчас Кейт поняла, как ужасно, должно быть, выглядит: ведь она несколько дней не переодевалась, бегала под ливнем, спала на соломе в тюрьме, плыла по подземному каналу, провела борцовский поединок с секретарем, включавший катание по грязному полу и кусание за ухо; она словно увидела чужими глазами свои грязные сальные волосы, рваную одежду и усталые глаза, и тогда ей открылось, что в материнской улыбке была лишь жалость к несчастному созданию, невесть откуда взявшемуся перед ней.
— У меня грязные руки.
— Ох, какие пустяки! — воскликнула мама, хватая ее перепачканную руку в свои ладони. — Я очень рада познакомиться с тобой, Кэтрин! Я вижу, ты проделала очень долгое путешествие. Могу я угостить тебя чем-нибудь? Хочешь воды? Чаю? Может, подогреть тебе шоколаду? Знаешь, Кэтрин — это звучит очень официально. Можно, я буду звать тебя Кейт?
Кейт почувствовала подкатывающее к груди рыдание. Долгие годы она ждала этой минуты, так почему же теперь ей хочется только взять книгу и уйти? Она резко вырвала свою ладонь из материнских рук и упрямо покачала головой:
— Нет. Я в порядке.
— Я полагаю, юная леди пришла сюда за этим, — кашлянул доктор Пим. Он протянул руку и взял со стола Атлас.
— Что это?.. — Ее мама вдруг замолчала, во все глаза глядя на изумрудно-зеленый фолиант. — Неужели это?.. Не может быть…
— Да, это она.
— Но, Станислаус, ты же говорил нам, что она надежно спрятана! Ты сказал, что она в безопасности!
— На какое-то время так оно и было. Но как известно, все меняется. Видишь ли, эта копия из будущего. И присутствующая здесь Кэтрин ценой неимоверных усилий принесла мне ее сюда на хранение. Но теперь, насколько я могу судить, она пришла забрать этот экземпляр обратно. — Волшебник помолчал и добавил: — Прежде чем он исчезнет.
— Да, но… она ведь еще ребенок!
— Клэр…
— Я не могу поверить, что ты втянул в это бедного ребенка!
— Наступили времена отчаяния… И потом, собственно говоря, это не вполне я. То есть будущий я…
— Она ребенок, Станислаус! Ты посмотри на нее! Она едва на ногах держится! Господь знает, через что ей пришлось пройти!
— Да все нормально, — вмешалась Кейт. — Я смогу. Все в порядке. Правда.
— Дорогая моя, — спросил доктор Пим, подаваясь вперед в своем кресле, — я должен задать тебе один вопрос: это безопасно?
Это был вполне логичный вопрос: разумеется, доктор Пим хотел убедиться, что опасность миновала и он с чистым сердцем может отдать ей книгу. И все-таки вопрос волшебника застал Кейт врасплох, и она заметила, как взгляд доктора Пима на какой-то миг стал пристальнее. К счастью, она быстро взяла себя в руки, вздохнула и чуть-чуть расправила затекшие плечи.
— Все замечательно. Наконец-то! — Она даже сумела выдавить подобие улыбки.
— Очень хорошо, — сказал волшебник и протянул ей Атлас.
Кейт ожидала, что сейчас у нее снова екнет в животе, она откроет глаза и окажется в каюте Графини, однако секунды шли, она ощущала в руках знакомую тяжесть книги, но ничего не происходило.
— А теперь, — встал доктор Пим, — я оставлю вас наедине.
С этими словами он просто встал и ушел, не дав Кейт никакой подсказки насчет того, что же ей теперь делать — сказать маме, кто она такая, или не говорить.
— Прошу прощения, — сказала ее мать, когда дверь за старым волшебником закрылась, — я просто очень сердита. Не на тебя, конечно! Я сержусь на тех, кто втянул тебя во все это. Ты еще слишком юна.
Кейт ничего не сказала. Она просто стояла и молчала, прижимая к груди книгу.
— Я знаю, что Станислауса спрашивать бесполезно. Если он думает, что ты можешь это сделать, то мне остается только верить ему на слово. Он замечательный человек, да ты сама знаешь. Помимо того, что великий волшебник и все такое. Мы с Ричардом — это мой муж — всецело ему доверяем.
