Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Волшебный камень
Змея качнула головой в сторону дяди Вернона и Дудли, а после возвела глаза к потолку. Она посмотрела на Гарри взглядом, ясно говорившим: «И так все время.»
— Понимаю, — пробормотал Гарри в стекло, хотя и не был уверен, что змея услышит его, — ужасно надоедает.
Змея согласно закивала.
— А ты вообще откуда? — полюбопытствовал Гарри.
Змея постучала хвостом по табличке, прикрепленной рядом с клеткой. Гарри прочитал: «Боа-констриктор, Бразилия».
— Там хорошо, в Бразилии?
Боа-констриктор снова постучал по табличке, и Гарри прочел дальше: «Этот экземпляр выведен в зоопарке».
— Вот как? Значит, ты никогда не была в Бразилии?
Змея отрицательно затрясла головой, и одновременно за спиной у Гарри раздался такой оглушительный вопль, что оба, и он, и змея, подпрыгнули. «ДУДЛИ! МИСТЕР ДУРСЛЕЙ! ИДИТЕ СЮДА! ПОСМОТРИТЕ НА ЭТУ ЗМЕЮ! ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ, ЧТО ОНА ДЕЛАЕТ!»
Дудли подбежал, переваливаясь.
— Уйди с дороги, ты, — крикнул он, ткнув Гарри под ребра. От неожиданности Гарри упал на бетонный пол. Дальше все произошло настолько быстро, что никто даже не понял, что случилось — только что Пьерс с Дудли стояли, уткнувшись носами в стекло, а в следующую секунду они уже отскочили в сторону с воплями ужаса.
Гарри сидел на полу, хватая ртом воздух; стеклянная витрина, ограждавшая клетку боа-констриктора, исчезла. Огромная змея, стремительно развертывая кольца, выползала на пол. По всему террариуму люди вопили и неслись к выходу.
В тот момент, когда змея быстро и бесшумно проскользнула мимо Гарри, он услышал — он мог бы поклясться, что услышал — тихий, свистящий голос, проговоривший: «В Бразилию… с-с-спас-сибо, амиго».
Смотритель террариума был в шоке.
— Стекло, — повторял он как заведенный. — Куда делось стекло?
Директор зоопарка собственноручно заварил для тети Петунии чашку крепкого сладкого чаю, не переставая извиняться. Дудли и Пьерс едва могли говорить, у них тряслись губы. Насколько видел Гарри, боа-констриктор всего-навсего игриво стукнул их хвостом по пяткам, проползая мимо, но к тому моменту, когда все расселись в машине, Дудли уже взахлеб рассказывал, как питон едва не откусил ему ногу, а Пьерс божился, что его чуть не задушили. Но самое худшее, по крайней мере для Гарри, началось тогда, когда слегка успокоившийся Пьерс наябедничал: «А Гарри разговаривал с ним, скажешь, нет, Гарри?».
Дядя Вернон дождался, пока Пьерса забрали, и сразу же начал орать на Гарри. Дядя был так зол, что едва мог говорить. Ему удалось лишь выдавить из себя: «Вон — в буфет — будешь сидеть — без еды», и он рухнул в кресло — тете Петунии пришлось побежать и принести большой стакан бренди.
Много позже Гарри лежал в буфете, мечтая о часах. Он не знал, сколько времени и не мог быть уверен, что семья заснула. До этого он не смел вылезти из буфета и пробраться на кухню, чтобы хоть что-нибудь съесть.
Он жил у Дурслеев уже почти десять лет, десять несчастливых лет, с тех самых пор как себя помнил, с того времени, как его родители погибли в автокатастрофе. Он не помнил, что тоже был в той машине. Иногда, когда он сильно напрягал память во время долгих заключений в буфете, к нему приходило странное видение: ослепительная вспышка зеленого света и огненная боль во лбу. Это, по его предположениям, и было воспоминание об аварии, хотя он и не мог себе представить, что это была за вспышка. Он совсем не помнил родителей. Дядя и тетя никогда не говорили о них и, уж конечно, ему было запрещено задавать вопросы. Фотографий их в доме тоже не было.
Когда Гарри был помладше, он все мечтал о каких-нибудь неизвестных родственниках, которые приедут и заберут его, но такого не могло случиться; кроме дяди и тети, у него никого не было. И все же иногда ему казалось (или, может быть, ему хотелось, чтобы так было), что незнакомые люди на улице узнают его. Очень, кстати, странные незнакомые люди. Однажды, когда они ходили по магазинам с тетей Петунией и Дудли, ему поклонился крошечный человечек в фиолетовом цилиндре. После яростных расспросов, откуда Гарри знает этого человека, тетя волоком вытащила детей на улицу, так ничего и не купив. В другой раз, в автобусе, ему весело помахала рукой дикого вида старуха, вся в зеленом. Не далее чем позавчера лысый мужчина в очень длинном пурпурном плаще поздоровался с ним за руку и, не говоря ни слова, ушел. Самое странное, что все эти люди исчезали, как только Гарри пытался рассмотреть их получше.
В школе у Гарри друзей не было. Все знали, что Дудли с приятелями терпеть не могут дурака Поттера с его мешковатой одеждой и разбитыми очками, а никто не хотел идти против Дудли и его банды.
Глава 3
Письма ниоткуда
Побег бразильского боа-констриктора обошелся Гарри дорогой ценой. К тому времени, когда его выпустили из буфета, уже начались летние каникулы, и Дудли успел сломать новую видеокамеру, разбить планер и, при первом же выезде на гоночном велосипеде, сшибить с ног старую миссис Фигг, тащившуюся по Бирючиновой аллее на костылях.
Гарри радовался, что школа уже кончилась, но от Дудли и его приятелей, ежедневно приходивших в гости, деться было некуда. Пьерс, Деннис, Малькольм и Гордон были здоровые и тупые как на подбор, но Дудли был самым большим и самым тупым, а потому являлся вожаком. Друзья с удовольствием составляли Дудли компанию в занятиях его любимым видом спорта: гонками за Гарри.
Гарри старался проводить по возможности больше времени вне дома, бродил по окрестностям и думал о начале нового учебного года, который нес с собой слабый лучик надежды. Когда наступит сентябрь, Гарри пойдет уже не в начальную, а в среднюю школу и к тому же, в первый раз в своей жизни, без Дудли. Дудли зачислили в частную школу под названием «Смылтингс», куда когда-то ходил дядя Вернон. Туда же направлялся и Пьерс Полукис. А Гарри записали в «Бетонные стены», районную общеобразовательную школу. Дудли считал, что это очень смешно.
— В «Бетонных стенах» в первый день всех макают головой в унитаз, — сказал он как-то Гарри, — хочешь пойдем наверх потренируемся?
— Нет, спасибо, — ответил Гарри, — в наш бедный унитаз еще не попадало ничего хуже твоей головы — он засорится, — и убежал раньше, чем до Дудли дошёл смысл сказанного.
Однажды в июле тетя Петуния вместе с Дудли отправилась в Лондон покупать форменную одежду, которую носили ученики «Смылтингса», а Гарри остался у миссис Фигг. У нее было не так ужасно, как раньше. Как выяснилось, миссис Фигг сломала ногу, споткнувшись об одну из своих питомиц, и это несколько охладило ее любовь к животным. Она разрешила Гарри посмотреть телевизор и отломила от плитки кусочек шоколада — по вкусу легко можно было заподозрить, что плитка лежит у миссис Фигг уже несколько лет.
Тем же вечером в гостиной Дудли демонстрировал новую, с иголочки, форму. В «Смылтингсе» мальчики носили бордовые курточки, оранжевые гольфы и плоские соломенные шляпы под названием «канотье». Кроме того, им полагались шишковатые палки, чтобы стукать друг друга, когда учитель отвернется. Считалось, что это дает полезные для будущей жизни навыки.
Глядя на новые гольфы сына, дядя Вернон срывающимся голосом произнес, что это самый торжественный момент в его жизни. Тетя Петуния разрыдалась и сквозь слезы сказала, что просто не может поверить, что видит перед собой милого Мышку-Дудли, он такой красивый и взрослый. Гарри не решился ничего сказать. Он и так боялся, что сломал пару ребер, сдерживая хохот.
На следующее утро, когда Гарри вышел к завтраку, в кухне стоял отвратительный запах. Источником вони Гарри определил большое цинковое корыто, водруженное на раковину. Он подошел взглянуть. В серой воде плавало нечто, похожее на грязные половики.
— Что это? — спросил он у тети Петунии. Губы ее сжались, как, впрочем, и всегда, когда он осмеливался задавать вопросы.
— Твоя новая школьная форма, — ответила она.
Гарри еще раз посмотрел в корыто.
— Ой, — сказал он, — я и не знал, что она должна быть такая мокрая.
— Не идиотничай, — разозлилась тетя Петуния. — Я перекрашиваю для тебя старые вещи Дудли в серый цвет. Чтобы было как у всех.
Гарри сильно сомневался, что у всех будет именно так, но почел за благо не спорить. Он сел за стол и постарался не думать о том, как будет выглядеть первого сентября, когда пойдет в «Бетонные стены» — наверное, так, как будто напялил старую слоновью шкуру.
Вошли Дудли с дядей Верноном, брезгливо морща носы из-за запаха, шедшего от новой школьной формы Гарри. Дядя Вернон, как всегда, развернул газету, а Дудли стал барабанить по столу смылтингсовой палкой, которую теперь повсюду таскал за собой.
От входной двери донесся щелчок открывающейся прорези, куда почтальон опускал почту, и, несколько позже, звук упавших на коврик писем.
