Филип Пулман - Северное сияние
Но теперь стало ясно. Все, что она слышала о короле медведей, связалось в целое: могущественный Йофур Ракнисон больше всего на свете хотел стать человеческим существом, со своим деймоном.
И когда она это поняла, в голове у нее стал складываться план: как подбить Йофура Ракнисона на то, что сам он никогда не стал бы делать; как вернуть Йореку Бирнисону его законный трон; как, наконец, добраться туда, где держат лорда Азриэла, и передать ему алетиометр.
Идея пока только брезжила, плавала и мерцала в сознании, как мыльный пузырь, и Лира не решалась даже ухватиться за нее, опасаясь, что она лопнет. Но состояние это было для нее уже привычным: пока что она удовлетворилась этим мерцанием, отвернулась от него, стала думать о другом.
Загремел засов, и дверь отворилась. В камеру хлынул свет, она вскочила на ноги, а Пантелеймон живо юркнул к ней в карман.
Едва медведь-стражник наклонил голову, чтобы поднять кусок тюленины и бросить внутрь, она подскочила к нему со словами:
— Отведите меня к Йофуру Ракнисону. Вы пожалеете, если не отведете. Это очень важно.
Он выронил мясо из пасти и поднял голову. Выражение медвежьей морды трудно понять, но ей показалось, что он рассержен.
— Это насчет Йорека Бирнисона, — быстро добавила она.
— Я что-то знаю о нем, и это надо знать королю.
— Скажи мне, и я ему передам, — ответил медведь.
— Так будет неправильно, никто не должен узнать это раньше короля. Извините, я не хочу показаться грубой, но есть правило: король должен все узнавать первым.
Возможно, он был тугодум. Во всяком случае, он задумался, потом закинул мясо в камеру и сказал:
— Хорошо. Иди за мной.
Он вывел Лиру на воздух, чем немало ее порадовал. Туман рассеялся, и над двором-колодцем блестели звезды. Стражник перемолвился с другим медведем, и тот подошел к ней.
— Ты не можешь увидеться с Йофуром Ракнисоном, когда тебе захочется, — сказал он.
— Подождешь, пока он не захочет тебя видеть.
— Но я должна сказать ему что-то важное, и срочно. Насчет Йорека Бирнисона. Его Величество обязательно захочет это знать, а никому другому я сказать не могу, понимаете? Это будет невежливо. Он очень рассердится, если узнает, что мы повели себя невежливо.
Этот довод, по-видимому, отчасти убедил медведя или, по крайней мере, озадачил: он умолк. Лира не сомневалась, что правильно поняла положение дел: Йофур Ракнисон устанавливал столько новых правил, что никто из медведей толком не понимал, как надо себя вести, и эту неуверенность она могла использовать, чтобы попасть к Йофуру.
Медведь удалился, чтобы проконсультироваться с вышестоящим, и вскоре Лиру снова провели во Дворец, только теперь — в Государственные покои. Тут было не чище, а дышать даже труднее, чем в камере, потому что к обычному смраду добавился густой и тяжелый запах духов. Ее заставили ждать в коридоре, потом в приемной, потом перед большой дверью, а медведи между тем о чем-то спорили и совещались, бегали туда и сюда, так что она успела подробно разглядеть нелепое убранство помещения: все стены были покрыты позолоченной лепниной, кое-где уже облупившейся от сырости, а цветастые ковры затоптаны грязными лапами.
Наконец большая дверь отворилась изнутри. Яркий свет полудюжины люстр, малиновый ковер, густой запах духов и морды десятка с лишним медведей, все повернутые к ней; все без брони, но каждый с каким-то украшением: один в золотом галстуке, другой в шапке из пурпурных перьев, третий в малиновом кушаке. Как ни странно, в зале жили и птицы; поморники и бакланы сидели на гипсовом карнизе и то и дело слетали вниз, чтобы схватить кусочки рыбы, выпавшие из гнезд на люстрах.
А на помосте в дальнем конце комнаты возвышался огромный трон. Для прочности и внушительности он был сделан из гранита, но, как и многое другое во дворце Йофура, украшен пышными позолоченными гирляндами и фестонами, выглядевшими на нем, как мишура на горе.
На троне сидел самый большой медведь из всех, каких видела Лира. Йофур Ракнисон был выше и массивнее, чем даже Йорек, и морда у него была более подвижной и выразительной, как-то по-человечьи выразительной, в отличие от морды Йорека. Когда Йофур посмотрел на нее, ей показалось, что на нее смотрят глаза человека — человека из тех, кого она видела у миссис Колтер, тонкого политика, привыкшего к власти. На шее у него висела тяжелая золотая цепь с ярким драгоценным камнем, а его когти в добрых пятнадцать сантиметров длиной были покрыты позолотой. В целом он производил впечатление колоссальной силы, энергии и хитрости; при его размерах безвкусные украшения не выглядели нелепостью, — в этом было скорее какое-то варварское великолепие.
Лира дрогнула. Ее план показался ей жалким.
Но она немного приблизилась к нему (это было необходимо) и тут увидела, что у Йофура кто-то сидит на колене, как сидела бы на колене у человека кошка… или деймон.
Это была большая тряпичная кукла, манекен с бессмысленным человеческим лицом. Он был одет примерно так же, как миссис Колтер, и отчасти напоминал ее. Это был игрушечный деймон Йофура, и Лира поняла, что все получится.
Она подошла к трону и низко поклонилась. Пантелеймон тихо сидел у нее в кармане.
— Приветствуем вас, великий король, — тихо сказала она.
— Вернее, я приветствую, а не он.
— «Он» — это кто?
— Голос у Йофура оказался мягче, чем она думала, и богаче интонациями. Заговорив, он махнул лапой перед пастью, чтобы согнать собравшихся там мух.
— Йорек Бирнисон, Ваше Величество, — сказала она.
— Я должна сообщить вам что-то важное и секретное и, думаю, надо сообщить это наедине.
— Что-то о Йореке Бирнисоне?
Она подошла к нему совсем близко, осторожно ступая по загаженному полу и отмахиваясь от мух, роившихся перед лицом.
— Что-то о деймонах, — сказала она так, чтобы слышно было только Йофуру.
Выражение его морды изменилось. Понять его она не могла; ясно было только, что он заинтересован. Внезапно он подался вперед, заставив ее отскочить в сторону, и что-то рявкнул своим медведям. Те наклонили головы и попятились к двери. Рев его вспугнул птиц, они взлетели, закричали, покружили над головой и снова уселись в гнезда.
Когда тронный зал опустел, Йофур Ракнисон нетерпеливо повернулся к ней.
— Ну? Скажи мне, кто ты такая. И что там о деймонах?
— Я деймон, Ваше Величество.
Он на секунду застыл.
— Чей?
— Йорека Бирнисона, — последовал ответ.
Это была самая опасная речь в ее жизни. Она отчетливо понимала, что только изумление мешает ему убить ее на месте. И продолжала, не мешкая:
— Ваше Величество, пожалуйста, позвольте мне объяснить, прежде чем вы меня накажете. Я рисковала, когда шла сюда, и, как видите, ничем не могу повредить вам. Наоборот, я хочу вам помочь, для этого и пришла. Йорек Бирнисон был первым медведем, который получил деймона, а первым полагалось быть вам. Я хочу быть вашим деймоном, а не его, поэтому и пришла.
— Каким образом? — осипшим голосом произнес он.
— Каким образом медведь получил деймона? И почему он? И почему ты так далеко от него?
Мухи вылетали из его пасти, как крохотные слова.
— Очень просто. Я могу удаляться от него, потому что я — как деймон ведьмы. Вы знаете, что они могут улетать на сотни километров от своих людей? И я также. А как он получил меня — это было в Больвангаре. Вы слышали о Больвангаре, вам, наверное, рассказывала миссис Колтер, но, наверное, рассказала не обо всем, чем они занимаются.
— Отрезают… — сказал он.
— Да, отрезают тоже, это сепарация. Но делают и всякое другое, например, искусственных деймонов. И делают опыты на животных. Когда Йорек Бирнисон услышал об этом, он предложил себя для опыта — попробовать, не смогут ли они сделать для него деймона, и они сделали. Это была я. Меня зовут Лира. Только у людей деймоны в виде животных, поэтому если у медведя деймон, то он в виде человека. И я — его деймон. Я вижу его мысли и точно знаю, что он делает, где он находится и…
— Где он сейчас?
— На Свальбарде. Он идет сюда и очень спешит.
— Зачем? Чего он хочет? Он что, взбесился? Мы разорвем его в клочья!
— Ему нужна я. Он идет, чтобы вернуть меня. Но я не хочу быть его деймоном, Йофур Ракнисон, я хочу быть вашим. Потому что люди в Больвангаре, когда увидели, как силен медведь с деймоном, они решили больше не повторять таких опытов. Йорек Бирнисон должен был остаться единственным медведем, у которого есть деймон. И с моей помощью он мог повести всех медведей против вас. Для этого он и прибыл на Свальбард.
Король медведей яростно взревел. Взревел так громко, что звякнули хрустальные подвески на люстрах, закричали все птицы, а у Лиры зазвенело в ушах. Но она не растерялась.
— В почему я люблю вас больше всех, — сказала она Йофуру Ракнисону, — потому что вы страстный и сильный, а не только умный. Я ушла от него и пришла сказать вам, потому что не хочу, чтобы он правил медведями. Вы должны править. И есть способ, как отобрать меня у него и сделать меня вашим деймоном, но вы бы не знали о нем, если бы я не сказала, а могли бы обойтись с ним так, как положено обходиться с медведями-изгнанниками вроде него. То есть не вызвать его на бой, а убить огнебоями или еще чем-то. Если бы вы так сделали, я просто погасла бы, как свет, и умерла вместе с ним.
