Анн Плишота - Последняя надежда
Все Беглецы тоже все поняли. И это, казалось, привело их в полное изумление…
— Ничего не бойся, — шепнул девочке Абакум, взяв за руку. — Они не хотят тебе зла.
— Знаю… Я не боюсь… — ответила Окса.
— Что они говорят? — выдохнула Драгомира.
Разряды по-прежнему летали вокруг Оксы. Она собралась было ответить бабушке, как какая-то неведомая сила оторвала ее от земли. Мари прикрыла ладонью рот, в ее глазах стояла паника.
— Окса! Прекрати немедленно! — выдохнула она.
— Она здесь ни при чем, — тихо сообщил ей Абакум. — Это Феи. Они хотят что-то нам сказать…
Окса не сопротивлялась. Взлетев почти под потолок огромного зала, она зависла в воздухе, неподвижная и уверенная в себе. Невероятно уверенная. В ней звучали голоса Фей Без-Возраста, и это они давали ей это ощущение могущества и уверенности.
Неожиданно треск прекратился, и электрические разряды исчезли. Беглецы напряглись, переглянувшись. И тут раздался голос, теплый и чарующий, доносившийся будто бы изнутри каждого из них и изо всех уголков помещения:
Проклятья близок грозного конец —
Владеет Долгожданная Печатью,
Что Дверь Эдефии откроет как ларец
И Лучезарных двух союз одарит властью.
Так можно мир спасти и душу сохранить,
И орды тьмы пред светлой властью содрогнутся.
Наш долг — надежду эту укрепить,
За злом следить, не дав ему проснуться.[10]
Миг спустя все прекратилось, и Окса оказалась на земле, ошеломленная, но странно спокойная.
Вокруг нее вились тучи искорок. Все молчали, глядя на девочку. Драгомира привлекла внучку к себе, положила руку ей на плечо и тихонько успокаивающе сжала.
— Лапушка, — начала она. И осеклась, слишком взволнованная, чтобы продолжить.
— Вот это да! — воскликнула Окса, стряхивая с себя побелку. — Нет, ну вы видели?
— Было бы трудно не заметить… — с трудом выдавила из себя Мари.
Она опустила глаза и глубоко вздохнула, стараясь подавить растущую панику. Павел осторожно накрыл ладонью ее руку. Огромное беспокойство, которое испытывали они оба, объединяло их, как никогда прежде.
— Это Феи Без-Возраста, мам! — пояснила Окса, совершенно опустошенная происшедшим. — По-моему, они…
Она помедлила, стараясь подобрать слова, колеблясь между «они меня направляют» и «они меня призывают», когда вмешался Гюс, взволнованно сверкая глазами.
— Они знают… — просто сказал он.
Окса благодарно на него посмотрела, довольная тем, что он снова стал таким, каким ей нравился.
— Совершенно верно, — подтвердил Абакум. — Феи знают, кто ты, Окса. Но, самое главное, они знают твою силу лучше, чем кто бы то ни было. Лучше, чем ты сама. То, что сейчас произошло, беспрецедентно: впервые Феи Без-Возраста напрямую обратились к нескольким людям. А на памяти Внутренников такого не случалось никогда! И это безусловный признак того, что они в отчаянии. Это просьба о помощи, друзья мои…
— Никогда не думал, что однажды мне доведется увидеть такое, — заметил Нафтали. — Феи Без-Возраста… Невероятно… Вы хоть понимаете, что только что произошло?
— Это чудесно, — вставила свое слово Мерседика, — но и весьма тревожно.
— И что это означает? — взволнованно спросила Окса.
— Ничего хорошего, я боюсь, — ответил Абакум, грустно глядя на Драгомиру. — Они сказали: «Так можно мир спасти и душу сохранить…»
— Если мир нужно спасать, значит, он в опасности! Это очень дурно пахнет…
— Особенно если учесть вероятность, что этот самый мир — не только одна Эдефия…
47. Ночной тет-а-тет
Окса, сидя на ступеньках лестницы и упираясь локтями в колени, старалась подавить приступ тревоги. Кровь стучала у нее в висках, вызывая едва ли не слепящую боль.
Девочка на миг прикрыла глаза, отрешаясь от окружающего мира. Всего несколько секунд, но они лишили ее возможности заметить черную, как тень, фигуру, промелькнувшую совсем рядом, и затаившуюся в затененном уголке лестницы.
— Я не должна сдаваться! — пробормотала Окса, пытаясь собраться.
Она почувствовала Курбето-пуко на запястье, и закатала рукав. Маленькое животное-браслет ходило волнами, стараясь ее успокоить.
— Задаю я тебе сейчас работенку, да, Курбето… — погладила тварюшку Окса.
Девочка погрызла ноготь, потом встала и решила пойти подышать свежим воздухом.
Ночь была чернильно-черной, воздух свежим и совсем недвижимым. То, что нужно… Окса немного посидела в пустынном огороде, не зная, что таинственный силуэт проследовал за ней и устроился в нескольких метрах позади.
Девочка, обволакиваемая ночной тишиной, растянулась на мокрой свежей траве и довольно долго так лежала, глядя на мелькавшую среди облаков луну. Окса настолько погрузилась в свои путавшиеся мысли, что ей потребовалось несколько минут, чтобы услышать нежную мелодию, которую выводил голос, доносившийся со старого кладбища, расположенного за жилищем Леомидо.
Сев, она прислушалась: голос был глухим, низким и бесконечно печальным. Девочка почувствовала, что дрожит, но скорее от холода, чем от испуга и, хотя это было не очень осмотрительно, любопытство в ней все же взяло верх. Как обычно…
Уже на кладбище, оглядевшись по сторонам, Окса заметила маленькие мерцающие огоньки. Она не ошиблась! Подойдя ближе, он узнала Тугдуала.
Юноша стоял, прислонившись к древнему, заросшему мхом, покосившемуся надгробию. Он как всегда был весь в черном, со странными серебряными ожерельями на шее. Надев наушники, Тугдуал пел, и ритму его мрачного песнопения вторила, шевеля своими светящимися щупальцами, Трасибула. Сцена была завораживающей, прекрасной и пугающей одновременно.
Тугдуал поднял голову и взглянул на Оксу черным, чуть ли не враждебным взглядом. Крошечные брильянты в его ушах и ноздрях сверкнули в ночи.
Окса приросла к месту, опасаясь реакции этого непонятного парня. Но тот вовсе не собирался ее прогонять, а наоборот, жестом пригласил подойти.
— Иди сюда, если хочешь…
— Э-э… Я не хочу тебе мешать, — пробормотала Окса.
— Ты не мешаешь. Устраивайся! — Тугдуал подвинулся, уступая девочке место у надгробия.
С трудом сглотнув, Окса послушалась.
«Чертово любопытство… Когда-нибудь оно мне боком выйдет», — подумала она.
— Любишь кладбища? — ни с того, ни с сего вдруг спросил ее Тугдуал.
— Э-э… не знаю. Вряд ли… — ответила Окса, в данный конкретный момент чувствуя себя полной дурой.
— А я обожаю… — продолжил парень. — Меня это успокаивает. Здесь тишина. Покой. Люди думают, что я не в своем уме, но они ошибаются. Они просто ничего не понимают. И видят только то немногое, что я им показываю, хотя достаточно лишь по-настоящему на меня посмотреть. Я имею в виду, захотеть увидеть больше очевидного…
— Ты несчастен? — рискнула спросить Окса, искоса глянув на него.
К своему великому удивлению она заметила, что Тугдуал на пару минут задумался, прежде чем ответить, явно восприняв ее вопрос очень серьезно, и почувствовала себя не такой глупой.
— Нет, я не несчастен. Ну, по крайней мере, я так не думаю… Скорее, я полагаю, что мне не дано испытывать счастье, легкость и все такое, понимаешь?
— Но это же ужасно! — воскликнула Окса с искренним сочувствием.
— Да нет, ты не так поняла. Я бы сказал, что не счастлив, не несчастлив. Я просто ничего не чувствую, вот и все.
Оксу слова юноши поразили. Плечи девочки поникли, словно на нее обрушился груз сострадания и печали.
— Довольно долго я хотел обладать могуществом, которое сделало бы меня сильнее остальных, — продолжил Тугдуал, — и приложил к этому немало усилий, все перепробовал.
— Мне папа рассказывал, — призналась Окса, поморщившись при воспоминании о гадких зельях, которые Тугдуал со своей бандой поглощали литрами.
— В тот день, когда я узнал, что обладаю определенными способностями от природы, я подумал, что достиг цели. Но ощущение могущества очень быстро угасло. Я запер его глубоко внутри и больше никогда не испытывал.
— Но почему? — удивилась Окса.
— Потому что могущество, маленькая Лучезарная, это опасность в чистом виде. Тот, кто ничего не боится, не уязвим, ничто его не остановит. Страх делает людей слабыми. Но он же делает их людьми. Человечными, я имею в виду.
— А ты? Ты иногда боишься?
— Да в общем-то нет… В том-то и проблема… — опустил голову Тугдуал.
Оба некоторое время молчали, тронутые этим странным разговором.
— А что ты слушал? — Окса решила сменить тему. — Сатанинскую музыку?
— Нет, я ее терпеть не могу, — тихонько рассмеялся Тугдуал, и этот смех несколько странно осветил его бледное лицо. — Я слушаю Лайзу Джеррард. Ее музыка — самая роскошная из всех существующих. В ее музыке можно найти и всю трагедию человечества, и глубокое наслаждение жизнью. Хочешь послушать?
