Генри Ченселлор - Путешественник во времени
Том посмотрел на Лотос, идущую впереди в полумраке; ее черные блестящие волосы, заплетенные в тугую косу, поблескивали, словно змея. Почему они хотят убить его? Мальчик цепенел от одной мысли об этом, но твердо решил, что не позволит преследовать себя вечно. Он не собирался просыпаться среди ночи, обнаруживая над собой очередного убийцу с мачете. Лучшая защита — нападение, как часто повторяет отец. Чтобы раз и навсегда выяснить, что именно ищут Аскари и чего они на самом деле хотят, ему придется перехватить инициативу. Он отправится в Кэтчер-холл и сам найдет ответы, прежде чем музей продадут и окажется уже слишком поздно. А это означает, что идти надо сегодня же ночью.
* * *— Мел-бе-ти-и-на! — нетрезвым голосом пропел дядюшка, отпирая дверь. — Мелбетина, Мелбетина, Мел-бе-ти-и-на!
Никакого ответа. Джос весь вечер провел в пивной, и тетушка давно уже легла спать.
— Мелбетина! Вот пиявка, — пробормотал он себе под нос, прошаркал по темному коридору и, немелодично насвистывая, начал тяжело подниматься по лестнице.
Том лежал в постели одетым и слушал. Как только дверь спальни захлопнулась, он повернулся к часам и начал отсчитывать в уме минуты. Его волновало и слегка тревожило это ночное предприятие. К тому времени, как он отсчитал семь минут, в доме все стихло. Отлично. Возможно, Джос так напился, что сразу уснул. Подойдя к окну, Том натянул перчатки и взглянул на крыши домов. Дождь, хлеставший весь день, сменился снегом, и крупные хлопья кружились в диком танце вокруг оранжевых уличных фонарей.
«Что мне какая-то пурга?» — с мрачной улыбкой подумал мальчик.
Он натянул шапку на уши, сознавая, что пути назад уже нет. Он ввязался в это безумное приключение, когда впервые провалился сквозь дно сундука, а может, и в тот миг, когда переступил порог музея Скаттерхорна. Пришла пора закончить его.
Осторожно открыв окно, Том выбрался на карниз, развернулся и дотянулся ногой до водосточной трубы на углу. Надавил, проверяя, достаточно ли она прочна, чтобы выдержать его вес, и торопливо схватился за нее сперва одной рукой, а затем и второй. В несколько секунд он соскользнул по трубе и с глухим ударом приземлился на заднем дворе. Металл настолько промерз, что обжигал руки. Растерев занемевшие ладони о штаны, Том пробежал по саду и со старой кладовой перебрался на осыпающуюся стену. Снег повалил сильнее. Мальчик смахнул с ресниц иней и уже собирался соскользнуть на тротуар, когда затылок его начал зудеть, словно от чужого взгляда. Оглянувшись на музей, он увидел огромную и печальную морду орангутанга, прижавшуюся к стеклу. Примат поднял косматую лапу и чуть приоткрыл окно.
— Удачи, — прошептал он.
— О, спасибо.
Том в ответ помахал ему рукой, мрачно улыбаясь.
— Удача сопутствует смелым, старина.
Удача сопутствует смелым. Зарывшись подбородком в воротник, мальчик сполз по стене и побежал по городу. Дорога вышла странной и слегка зловещей — заснеженный Дрэгонпорт выглядел почти опустевшим, дома казались лишь серыми тенями в море кружащихся белых хлопьев. По пути к подножию холма Том не видел никого, кроме нескольких девчонок, дрожащих около банкомата, и такси. Это его обрадовало — как взломщик он предпочел бы обойтись без свидетелей. Карабкаясь по крутому склону, он миновал несколько теснящихся в темноте уютных домиков, и в каждом окне сияла огнями и украшениями рождественская ель. Он словно заглянул краем глаза в другой мир, полный тепла, счастья и улыбающихся лиц, — точь-в-точь как в телерекламе. Том стиснул зубы и упрямо двинулся дальше, стараясь не обращать внимания на дома. Это была нормальная жизнь, в подобном месте он сам жил много лет назад. Теперь он стал другим. Ему пришлось измениться.
Но не настолько другим. Хотя от ледяного ветра у него уже начали саднить щеки, он внезапно страшно затосковал по родителям. Где они теперь? Он вдруг представил, как отец приник к микроскопу в своей заснеженной палатке на опушке бескрайнего леса, забыв об остальном мире, а мать пробирается по пустынному горному перевалу, постоянно выкликая его имя. А вот и он сам — крадется глухой ночью, чтобы забраться в чужой дом. Да, Скаттерхорнов действительно разбросало по миру, и с этим ему ничего не поделать, только продолжать начатое. Огромный орел прав — теперь у него есть жребий, и он таков.
Поднявшись на вершину холма, Том перебежал дорогу и бесшумно двинулся к Кэтчер-холлу, готовый сигануть в кусты при первых же признаках «бентли», Зевса или кого угодно, вышедшего из дому этой суровой зимней ночью. Но никто не появился, и вскоре Том уже обозревал громаду здания, вырисовывающуюся на фоне чуть рыжеватого неба. Через заросли тисовых деревьев он подобрался к низкой стенке под окнами кабинета, осторожно поднял голову и заглянул в щель между ставнями. Ему удалось различить голубое мерцание компьютерных экранов, отражающееся в стеклах шкафа, а откуда-то доносилась фортепианная мелодия. Том смахнул с ресниц снежинки и уже ожидал, что мимо вот-вот пройдет Лотос или дон Жерваз, но за пять долгих минут внутри так ничего и не шевельнулось. Возможно, их нет дома, и стоит попробовать открыть окно. Нет, слишком опасно. Лучше держаться изначального плана и воспользоваться потайным входом Августа.
Перемахнув через невысокие перила, Том прокрался к углу дома, пошарил в поисках старой водосточной трубы и с облегчением обнаружил ее на месте, полускрытую густым кустом. Крепко держась за ветки, мальчик осторожно встал на стену. Медленно он начал карабкаться вверх, сквозь путаницу ветвей нащупывая холодную трубу и вбивая носки ботинок в те же углубления в стене, по каким он поднимался на крышу сто лет тому назад. Лезть было тяжело и жарко. Добравшись до третьего этажа, он уже задыхался, и капли пота неприятно щекотали кожу под шапкой. Подтянувшись последним усилием, Том перевалился через зубчатую стену и с облегчением растянулся в широком свинцовом желобе для стока воды, чтобы перевести дыхание. Ух ты, ничего себе восхождение! Оставалось только надеяться, что спускаться будет легче. Сердце мальчика бешено колотилось. Он поднял взгляд и увидел, что стеклянное окошко в крыше, через которое можно было проникнуть в мастерскую Августа, на месте. Уже неплохо, но слишком высоко: он не сразу понял, что короткая деревянная лесенка куда-то делась. Должно быть, сгнила. Том сердито чертыхнулся. Как он мог так глупо просчитаться? Крыша была слишком крутой, чтобы лезть по ней без лестницы, да еще и заснеженной. С тем же успехом можно карабкаться на ледяную стену. Придется слезть и искать другой способ проникнуть в дом. Нет. Не теперь, когда он зашел так далеко.
«Думай, Том. Думай».
Прищурившись, мальчик разглядел над окошком в крыше уходящую в небо широкую дымовую трубу. К ней что-то крепилось — плоский кусок металла. Громоотвод? Громоотводы должны уходить в землю, вспомнил Том. Может быть… Он пошарил в снегу, и вскоре его замерзшие пальцы на что-то наткнулись. Смахнув белый покров, он увидел толстый медный провод, лежащий на скате крыши, словно канат. Расчистив снег выше, Том увидел, что через каждые несколько футов он крепится к кровле большими плоскими скобами. Он вздохнул с облегчением — теперь он мог двигаться дальше. Оставалось только подняться по громоотводу до окошка, перебраться к нему и молиться, чтобы рама оказалась незапертой. А если нет, что тогда? Том глянул вниз. Скорее всего, он соскользнет обратно по крыше, словно мячик, отскочит от стены и рухнет на землю с высоты трех этажей. Мальчик покачал головой, осознав все безумие своей затеи. Молодец, Том, отличный план! Все же так просто. Совсем рехнулся? Возможно. После приезда к дядюшке Джосу он открыл в себе немалую долю безрассудства и не сомневался, что однажды оно доведет его до беды. Но не сегодня. Сегодня все обойдется.
Должно обойтись.
Том стиснул зубы и полез вверх. Минут за пять ему удалось вскарабкаться по скользкому медному проводу, и он, шатко покачиваясь, привстал над окошком. Пот щипал глаза, несмотря на пронизывающий ледяной ветер. Мальчик не отваживался смотреть вниз, как если бы висел на краю пропасти в милях над землей. Стоит лишь поскользнуться на заснеженной крыше, и ему конец. Крепко вцепившись в раму, он откинул щеколду и всем весом навалился на окошко. Ржавые петли заскрипели и чуть подались, потом еще немного — и замерли, словно им что-то помешало. Он надавливал снова и снова, но безрезультатно.
— Пожалуйста, — прошептал Том, — откройся…
Но рама отказывалась двигаться дальше, как будто уперлась во что-то внизу. Пальцы мальчика уже ныли от холода, долго ему не продержаться, а земля так далеко внизу…
— Открывайся же, свинья! — завопил он и громко чертыхнулся.
В отчаянии Том подтянул ноги к груди и принялся пинать само стекло. Пускай он изрежется, лишь бы убраться с крыши… Вдруг раздался глухой звон, и он камнем рухнул вниз.
