Хоуп Мирлис - Город туманов
Осторожный Немченс посчитал неблагоразумным чинить препятствия похоронам.
— В конце концов, Ваша честь, — сказал он господину Полидору, — Закон получил причитающуюся ему кровь, и если это принесет нам мир и покой, вполне можно обойтись без трупа преступника.
На следующий день подмастерья и ремесленники объявили забастовку, а капитаны нескольких торговых судов сообщили, что их экипажи вот-вот выйдут из повиновения.
Господин Полидор перепугался до потери сознания, Немченс тоже был весьма мрачно настроен.
— Если горожане поднимутся против власти, йомены не справятся с ними, — с унынием констатировал он. — Мы не способны подавить волнения… нет, не способны.
Неожиданно все успокоилось каким-то непостижимым образом. Забастовщики вернулись на свои рабочие места, волнения среди моряков улеглись, и Немченс заявил, что у йоменов почти не осталось работы.
— Вовремя принятые строгие меры всегда дают положительный результат, — удовлетворенно заметил господин Полидор, обратившись к господину Амброзию (занявшему место его наставника, освободившееся после кончины Эндимиона Лера). — Когда народ чувствует, что у руля сильная личность, с ним можно делать все что угодно. Не то что при бедном старине Нате.
Господин Амброзий лишь хрюкнул в ответ и сардонически улыбнулся. Он относился к числу тех немногих, которые знали, что именно произошло на самом деле.
Причиной внезапного умиротворения явилось не чудо и не твердая рука господина Полидора. Все успокоилось благодаря мистрис Айви Пепперкорн и Хейзл Тарабар.
Однажды вечером обе сидели у огонька в небольшой гостиной позади бакалейной лавки мистрис Айви.
Как истец и основной свидетель по весьма непопулярному делу, они оказались в затруднительном положении. Более того, Немченс посоветовал обеим оставаться в Луде до тех пор, пока все не уляжется. Однако Хейзл была убеждена, что не сможет уснуть, зная, что в этом городе похоронена вдова, с которой они враждовали. Возвратиться на ферму она тоже не могла. Тетя рассказала ей, что господин Натаниэль наполовину в шутку, наполовину всерьез обещал поддерживать с ней связь, и Хейзл решила, что должна оставаться на месте, даже если бывший мэр и в самом деле отправился за Спорные горы.
В тот вечер мистрис Айви пыталась сломать ее упрямство.
Мне иногда кажется, Хейзл, что жизнь бок о бок с этой скверной и безрассудной женщиной повлияла на тебя не в лучшую сторону. И тут нечего удивляться, мое бедное дитя. Не подвернись мне мой бедный Пепперкорн, уж и не знаю, что было бы со мной. Но уверяю тебя, оставаться здесь нет никакого смысла, тем более что дома еще не накоптили окороков и грудинки на зиму, не засолили вдоволь рыбы, не наварили варенья. Теперь ты самостоятельная фермерша и об этом нельзя забывать. Словом от всей души желаю, чтобы ты выбросила весь этот вздор из головы. Письмо от самого мэра! С другой стороны, я тоже никак не могу забыть, что он побывал и у меня, а я-то не знала и говорила с ним, как с любым из приятелей моего бедного Пепперкорна! Нет-нет, бедный джентльмен, мы никогда не получим вестей от него! Во всяком случае, пребывая по эту сторону Спорных гор.
Хейзл ничего не ответила. Только выше вздернула подбородок.
И вдруг она посмотрела на родственницу удивленными глазами.
— Послушай, тетя! — воскликнула она. — По-моему, кто-то стучит?
— Ну и выдумщица же ты! Это всего лишь ветер, — ворчливо возразила мистрис Айви.
— Нет же, тетя, прислушайся. Точно кто-то стучит. Надо сходить посмотреть. — И она дрожащей рукой взяла свечу со стола.
Теперь стук услышала и мистрис Айви.
Лучше оставайся на месте, моя девочка! — воскликнула она. — Наверное, это один из городских грубиянов, и я не хочу, чтобы ты открывала им дверь… это совсем не нужно.
Однако Хейзл, хоть и побледнела, и в глазах ее читался откровенный испуг, отважно спустилась в лавку и, не отпирая двери, спросила:
— Кто там?
— Именем Солнца, Луны и Звезд и Золотыми Яблоками Заката! — донесся ответ.
— Тетя! Тетя! — воскликнула Хейзл. — Это посланец мэра. Он приехал, и ты должна спуститься.
Мистрис Айви заспешила к двери, стуча зубами от страха. Посланец, между тем, явно теряя терпение, выстукивал пальцами дробь на стене и напевал пронзительным сладким голосом:
Ох, эти девчонки, юбки да рубашонки,
Каб не пришел к ним пес да с собой не унес.
Хейзл отодвинула засовы, приподняла крючок и настежь распахнула дверь. Внезапный порыв ветра загасил свечу, и лица посланца они не увидели.
— Я назвал пароль, поэтому вы знаете, кто меня прислал. Вам надлежит немедленно отправиться в Луд, найти там моряка по имени Себастьян Головорез — скорей всего, он сейчас в таверне Единорог — и глухонемую женщину по прозвищу Распутная Бесс, которую вы наверняка отыщете там же. Скажете им те же самые слова: Именем Солнца, Луны и Звезд и Золотыми Яблоками Заката. Передадите им, чтобы они немедленно прекратили бунт и успокоили народ, потому что герцог пришлет своего представителя. А потом найдите господина Амброзия Джимолоста и напомните ему о клятве, которую они с господином Натаниэлем принесли друг другу, когда пили джин, настоянный на диком тимьяне, обязывающую их довериться ветру и не гнать от себя видения. Скажите ему, что Луд должен встретить свою судьбу с распахнутыми воротами. Запомнили, что я сказал?
— Да, — тихо ответила Хейзл вне себя от удивления.
— А теперь пора дать грошик и гонцу за все его труды! Я привык воровать в чужих садах на просторах зеленого мира. Поцелуй меня, зеленая дева!
И прежде чем Хейзл успела возразить, он крепко поцеловал ее в губы и растворился в ночи, оставив за собой только смешок — хо-хо-хо.
— Вот уж не думала! — воскликнула мистрис Айви, весело смеясь, что такие лихие парни живут даже по ту сторону гор. И теперь, моя девочка, просто не знаю, что нам делать. Как узнать, действительно ли он явился от мэра?
— Этого, тетя, мы не можем узнать, но мне кажется, что он не из доримаритов. Однако он назвал пароль, поэтому мы можем передать присланные вести, в конце концов в них нет ничего, способного причинить вред.
— Ты права, — согласилась мистрис Айви. — Хотя у меня нет ни малейшего желания тащиться в Луд в такое время да еще по дурацкому делу. Однако обещание есть обещание — и его надо выполнять, особенно если оно дано, возможно, уже умершему человеку.
Они надели башмаки и плащи, зажгли фонарь и направились в сторону Луда так быстро, как позволяли возраст и вес мистрис Айви, чтобы успеть в город до закрытия ворот. Господин Амброзий — сенатор и даст им пропуск, чтобы их выпустили обратно.
Единорог — небольшая таверна с весьма сомнительной репутацией. Хейзл стоило немалых усилий уговорить мистрис Айви войти внутрь.
— Меня смущают слова, которые нам надлежит произнести, — сетовала мистрис Айви. — Ведь это почти ругательство, и неизвестно, как пьяный на него отреагирует.
Едва женщины переступили порог, их встретили враждебными взглядами и непристойными жестами, один из мужчин узнал в них двух главных участниц суда. Неизвестно, чем бы это закончилось, но, к ужасу мистрис Айви, Хейзл приложила рупором ладони ко рту и выкрикнула что было сил.
— Себастьян Головорез и мистрис Бесс! Именем Солнца, Луны и Звезд и Золотыми Яблоками Заката!
Слова эти подействовали, как заклинание, утихомирив собравшихся. Высокий матрос, дочерна загорелый, со светлыми глазами, и крашеная женщина вскочили с места и поспешили к Хейзл. Молодой человек проговорил почтительным тоном.
— Простите нас за грубое обхождение, мисс, мы не знали, что вы тоже из наших. — Он ухмыльнулся, блеснув белыми зубами, и добавил: — Понимаете, юные красотки нечасто заходят сюда, а морские псы всегда брешут, увидев нечто непривычное для себя.
Распутная Бесс не отводила глаз от его губ, и последние слова молодого человека заставили ее нахмуриться и тряхнуть головой, но на лице Хейзл они вызвали легкую и вполне дружелюбную улыбку. По всей видимости, следуя примеру тети, она испытывала расположение к мореходам. Кроме того, моряки не лишены какого-то особого обаяния. Оказавшись на суше, они ходят, как призраки, словно пришельцы из другого мира. Себастьян Головорез был истинным мореходом.
Тогда Хейзл негромким голосом передала полученное ею известие, а Головорез жестами переводил его на понятный Распутной Бесс язык. Потом он настоял на том, чтобы проводить их до дома господина Амброзия, и сказал, что будет ждать их снаружи.
Господин Амброзий заставил Хейзл несколько раз повторить заученные слова, а потом принялся расспрашивать, как выглядел незнакомец.
Затем прошелся по комнате, бормоча себе под нос:
— Иллюзия! Иллюзия!
