Марина Козинаки - По ту сторону реки. Ярилина рукопись
Он вел себя на удивление дружелюбно. Полина уже не раз замечала, когда к нему толпой липли девушки, то на его лице появлялось усталое и замученное выражение. А сейчас он как будто радовался столь бурному вниманию. Маргарита и Анисья, поддавшись его таинственному очарованию, как две глупые куклы сидели с пустыми глазами и улыбались, с умилением разглядывая странные черные перья, приколотые к воротнику его рубашки – очевидно, в честь праздника.
Полина вздохнула, если бы она очутилась на другом конце длинного дивана, то могла бы поговорить с Митей, хотя он был слишком увлечен беседой с инженерами и даже с ней не поздоровался. Подружки же были под чарами Севы.
Она встала и пошла к столу, чтобы взять фруктового льда. В противоположном конце Огненного чертога собрались наставники, которые о чем‑то разговаривали. Танцующих становилось все больше. Проскользнули мимо какие‑то взрослые колдуны, прошедшие свое Посвящение еще лет пять назад. Мелькнула и исчезла в толпе Ася Звездинка, за ней семенила Синеглазка в немыслимом бордовом платье с крыльями; Емеля и его зеленоглазый друг Миша, одетые в длинные с блестящими узорами пиджаки, предлагали двум старшим девочкам пирожные. Полина оглянулась на своих подруг, те продолжали наслаждаться компанией Севы, который сегодня был на удивление улыбчив и разговорчив.
По направлению к столу, где красивыми разноцветными пирамидами высились вазочки с мороженым и фруктовым льдом, шел парень – тот, что в начале вечера сидел вместе с Митей и Севой и которого Полина уже как‑то замечала среди учеников Лисы. Он был очень рассеян, постоянно оглядывался и смотрел по сторонам и едва не врезался в стол – его спасла вытянутая рука Полины, на которую он с удивлением наткнулся.
– О! – воскликнул незнакомец. – Привет! Спасибо, что остановила меня, иначе я все бы здесь снес, как Маливиничок.
– Не за что.
– Ну? Ты как? – дружелюбно спросил парень, поправляя камень‑музыкальник, закрепленный в большом металлическом браслете на его руке. На шее же у него поверх свитера болтались маленький кожаный мешочек; толстая цепочка с подвешенной крутящейся шестеренкой; амулет, похожий на ловец снов, и еще несколько кулонов из серебра – словно этот маг собрал все обереги, какие только производили жители Заречья.
– А… извини, мы знакомы? – Полина снова попыталась всмотреться в его лицо.
– Конечно! Я как‑то в Заречье подходил к тебе поздороваться! А потом мы вместе практиковали Стихийную магию с Лисой.
– Я вспомнила! Ты подошел к нам с Маргаритой и пожал мне руку! – просияла она. – Но ты не назвал своего имени!
– Серьезно? Я думал, меня и так все знают – я Арсений.
– Арсений Птицын? – обрадованно воскликнула Полина. – Третий потусторонний колдун?
– Да‑да.
– О, мне очень приятно! – Она протянула ему руку и с жаром пожала его ладонь. Настроение Полины мигом улучшилось. Она взяла со стола вазочку с мороженым и протянула новому знакомому. Арсений в свою очередь принялся вновь оглядываться, будто ища кого‑то глазами.
– Ну так как ты? Освоилась? – спросил он, улыбнувшись после того, как поиски его не дали результата.
– Не знаю… – честно призналась Полина. – Только мне стало казаться, что да, как все испортил этот переезд в Белую Усадьбу: теперь я снова ничего не понимаю, а мои подружки не могут объяснить мне толком…
– Конечно, они же не привыкли общаться с потусторонними, – рассмеялся Арсений.
– Именно так, – вздохнула Полина. – Попробуй втолкуй им, что мы с Маргаритой не можем понять смысла переезда в Белую Усадьбу. То нам говорили, что Заречье существует для того, чтобы юные колдуны, проходящие Посвящение, были ограждены от влияния родителей и всех остальных колдунов, то мы вдруг оказываемся в самом Росенике, где все мои друзья могут видеться с родителями, когда захотят.
– Я кое‑что знаю по этому поводу. Мне повезло, что Муромец и Заиграй‑Овражкин приняли меня в свою компанию, много чего рассказали и вовремя опровергли все выдумки, которыми мне уже успели набить голову остальные посвящаемые ребята – всем казалось очень забавным вешать лапшу на уши ничего не понимающему потустороннему. – Арсений продолжал уплетать мороженое и улыбаться. А Полина с недоверием покосилась на сидящего вдалеке Севу, кому только что были приписаны такие благородные поступки. – Что бы Светлые Маги там ни говорили о своем «правильном» колдовстве, они все относятся к потусторонним очень странно. Но я не об этом! Ты спрашивала про Заречье и Усадьбу. Ты же знаешь, что есть еще два волшебных города в нашей стране: Небыль и Зорник? В каждом из них есть такое же место, как наше Заречье. В древности юных магов, которым предстояло Посвящение, просто‑напросто крали у родителей и помещали в такие специальные заколдованные деревушки.
– Что? Крали? – изумилась Полина. – Зачем?
– Это началось еще в те времена, когда маги жили вместе с потусторонними. Ну а ты же знаешь, что потусторонние не верят во всю эту ерунду вроде колдовства и лесных духов. – Арсений подмигнул ей. – Поэтому детей, наделенных такими необычными способностями, нужно было изолировать от влияния обычных людей. Они должны были остаться один на один с природой, понять и почувствовать свою силу, а затем научиться контролировать и использовать ее, а также скрывать. После, ну когда колдуны распались на Темных и Светлых, юных колдунов надо было изолировать, чтобы обучить их именно Светлой Магии. Так как в волшебном сообществе все всегда было нестабильно, то никто не мог гарантировать, что родители не переметнулись тайно в противоположный лагерь и не станут потворствовать развитию Темной Магии у своего чада. Но с тех пор прошло много столетий. Светлое сообщество стало более цивилизованным, своих детей на Посвящение родители отдают добровольно. А Белая Усадьба – это такое послабление именитым колдунам, которые боятся, что их дети, общаясь с детьми простых, бедных и незнатных колдунов, растеряют свою древнюю силу. Но есть и другая версия. – Арсений нагнулся к Полине поближе.
– Какая же?
– Ходят слухи, что в Заречье зимой происходит нечто такое, чего нельзя видеть нам – молодым колдунам.
– Что? – прошептала завороженно Полина.
– Не знаю! Ой, мне пора! Ты извинишь? Мне надо… – тут его глаза расширились, он кого‑то увидел в толпе и поспешил прочь от Водяной Колдуньи.
– Внимание! – прокричала Лиса, похлопав в ладоши.
Музыка немедленно стихла.
– Дорогие друзья, поздравляю вас с окончанием осени и началом Зимних Обрядов. Давайте поднимем бокалы за удачное усыпление природы и за ее удачное пробуждение в будущем. За нашу будущую силу. С праздником Покрова!
– Ура! С праздником! – закричали ребята.
Тут же на столах, на полу, на подлокотниках кресел появились сотни крошечных свечек, горящих белым пламенем. Полина моргнула, на секунду ослепнув от яркого серебристого света, озарившего Огненный чертог. Мимо нее стрелою пронесся Сева. Он ненадолго задержался возле Дарьи Сергеевны, а затем исчез за дверью.
* * *
– Так‑так, сматываешь удочки? – хитро спросила Лиса, поймав его за локоть.
Сева кивнул.
– А Муромца тут бросишь?
– Он сам захотел остаться, – ответил Сева.
– Я бы посоветовала ему избегать подобных праздников в связи с… А, Ирвинг, и вы здесь!
Лиса улыбнулась и поспешно протянула руку Ирвингу, который только что появился в дверях. Сева, воспользовавшись паузой, стремительной походкой покинул Огненный чертог, чтобы оказаться подальше от этой восторженной толпы. Время он провел неплохо, можно даже было сказать, что в компании Анисьи и ее подруг было весело. К тому же, как он надеялся, Водяная Колдунья поняла, что ее жалкие попытки оградить их от него ни к чему не привели. Естественно, она почувствовала это, раз так быстро встала и ушла. Митя же предпочел остаться на празднике. Что ж, Севе и правда нельзя было находиться там вместе со всеми, чтобы не испортить веселье друзьям. Чего доброго, еще и девушка, которая нравилась Арсению, ненароком перекинет свое внимание на Севу, а этого он бы себе не простил.
Обидным было только то, что он настолько увлекся разговором с Маргаритой и Анисьей, что забыл взять себе что‑нибудь поесть. Теперь пустой желудок дал о себе знать заунывным урчанием. Возвращаться в Огненный чертог, где в самом разгаре было дарение свечей, смысла не имело, поэтому единственным выходом из сложившейся ситуации была столовая.
Сева бегом пересек освещенный холл и по темному узкому коридору добрался до массивной двери столовой. Она была незапертой. Внутри помещение, обычно такое светлое, тонуло во мраке ночи, проникавшей сквозь огромной величины окна. Спинки стульев еле‑еле различались в темноте. Здесь было пусто и холодно. И найти хоть какую‑нибудь еду не представлялось возможным. Но Севу это не остановило, он осторожно прокрался вдоль столиков и сел в дальнем углу на кресло. Темнота и безмолвие, окутавшие его с ног до головы, завораживали. Внезапно тишина была нарушена скрипом половиц и легкими шажками. Недалеко от Севы появился домовой:
